Анна Чухраенко - Тройная cпираль

Могущественный император не устоял перед женским очарованием и влюбился в Жозефину всем сердцем, пылко и страстно, воспевая ее своим талисманом. Бессильна противостоять сказочной мечте, которая была слаще всех возможных вместе взятых десертов, Ева всецело отдалась порыву книжно-любовного вожделения.

Безгранично счастливые, они кружатся в танце. Она – чувствует себя необыкновенно красивой и желанной, хрупкой и защищенной, как никогда прежде. Он – возлюбленный Наполеон с лицом профессора Шиллинга, смотрит на нее как на самую роскошную женщину в мире. Она – может себе позволить потерять сознание. Он – грозный и всемогущий воин, тут же подхватывает ее ослабевшее тело.

По щелку его пальцев, суетятся набежавшие слуги. Жозефину переносят в императорскую опочивальню, где на шелковых покрывалах необычайно мягкой кровати с ароматом лаванды она приходит в себя. Бонапарт, ее любимый и самый желанный, стоит на коленях с опущенной головой возле ее кровати.

– Дорогая, ты здесь, со мной? Больше не покидай меня никогда, мой драгоценнейший талисман! Знай, без тебя пропаду, – тревожным голосом шепчет Адам, глядя на возлюбленную увлажненными глазами. В этот миг он совсем не похож на грозного и могущественного воина-императора, а напоминает маленького беззащитного мальчика, нуждающегося в материнской опеке и ласке.

О, как она только посмела хоть на мгновение оставить своего возлюбленного?!

– Я твоя, твоя на веки вечные! Слышишь! Клянусь служить тебе талисманом любви! – пронзительный голос вырывается из самой груди Жозефины. Она готова ради него на все, готова отдать ему все тепло и ласку, которыми так богата ее страстная натура. Она будет его любить и оберегать как невинного и беззащитного младенца, но в то же время и боготворить, как абсолютное совершенство.

Заседание докторов университетской клиники Рехтс дер Изар проходило поздним осенним вечером за круглым столом узкого кабинета, в котором напрочь отсутствовали окна. Участники так бурно дискутировали, что, казалось, из ноздрей валит пар. Последний кислород в помещении испарился еще несколько часов назад, поэтому в кабинете стояла невыносимая духота. Однако собравшаяся группа именитых докторов этого совершенно не замечала, настолько оживленной шла дискуссия, посвященная пациентке Еве Валтасаровой.

– Лечение проходило в рамках международного многоцентрового протокола INTRAGO II. Затем следовали стандартизированная лучевая и химиотерапии. Коллеги, прошу тишины! – громко призвал к порядку седовласый заведующий клиникой гематологии и онкологии технического университета Мюнхена. – Хирургия, будьте добры, изложите свой отчет.

– Все мы знакомы с медицинской историей пациентки, можно сказать, изучили ее наизусть. Поэтому повторять всем известные события нет никакого смысла, – резко огрызнулся доктор в белом халате с бейджиком «Ассистент проф. д-р. мед. наук О. Вагнер // Отдел Нейрохирургии ТУМ». Судя по его молодому возрасту, красным глазам и довольно помятому халату, можно было легко предположить, что Оливер Вагнер начинающий специалист, который большую часть времени проводит на операциях и на дежурстве.

– Коллеги, давайте без лишних эмоций. Мы здесь собрались с целью возобновления дела пациентки Валтасаровой, первого июля 1995 года рождения. Коллегиальным решением одобрен ее перевод в клинику Шарите к профессору Шиллингу, – выступил едва заметный из-за низкого роста усатый докторишка среднего возраста.

– Коллегиально? Да ну, брось, Вольфганг! Здесь все свои. У Шиллинга большие связи, и перевод Валтасаровой согласовывался за обычным чаепитием. Причем в рекордно сжатые сроки, тогда как нам, простым смертным, бюджет утверждают, минимум, полгода, – послышался уравновешенный голос со стороны доктора, сидевшего чуть в стороне на тумбочке, видимо, из-за нехватки стула за столом.

Не выдержав столь шумного и деструктивного совещания, директор Института медицинской генетики и генетики человека при университетской клинике Шарите профессор, доктор медицинских наук Адам Шиллинг поднялся со своего стула и жестом призвал всех к тишине. Высокий плечистый мужчина бальзаковского возраста, в идеально выглаженной рубашке, как влитой сидевшей на статном торсе, от которого доносился приятный французский аромат, походил, скорее, на стороннего наблюдателя, чем на непосредственного участника этой шумной компании докторов. То ли высокий рост и неожиданный подъем со стула, то ли широко известное имя Шиллинга послужило причиной мгновенно наступившей тишины, но тем не менее коллеги все как один замолчали.

– Важно отметить, – глубоким голосом, в котором явно сквозила интонация начальника, начал Шиллинг, – что случай достаточно неординарный и представляет собой необычайную ценность для науки и человечества в целом. Неважно под чьим контролем будет находиться пациентка, главное, плодотворное научное исследование. И в этом процессе мы не конкуренты, а служители величайшей науки. Со своей стороны могу вас заверить, что фрау Валтасарова будет проходить плановые онкологические обследования в клинике Шарите, а я обязуюсь проводить необходимые анализы для всестороннего изучения данного феномена.

Хочу поблагодарить вас, уважаемые светила науки, за предоставление доступа ко всем файлам пациентки. Однако за время своего короткого пребывания у вас в гостях, если, конечно, я имею право так назвать радушный прием, оказанный слуге берлинского медицинского сообщества на вашей территории, я не успел пообщаться с оперирующим хирургом доктором Вагнером. В актах пациентки указано, что хирургическое вмешательство было совершено под воздействием аминолевулиновой кислоты, или так званой 5-ALA. В настоящее время она считается инновацией в сфере нейрохирургии и за ее открытие мы благодарны вашим коллегам из клиники Гросхадерн города Мюнхен, – на этом профессор остановился, в предвкушении доклада оперирующего хирурга.

– Еще раз добрый вечер, коллеги! Оперировала моя команда, используя 5-ALA. Опухоли располагались в благоприятном участке головного мозга, они отмечены А, С и Б на снимке МРТ в карте пациентки, маркированы цветом и удачно вырезаны. Как расписано мною в докладе, операция прошла успешно, и 90% окрашенных раковых клеток были изъяты и направлены согласно протоколу работы в гистологическую лабораторию. Анализ подтвердил результат биопсии от 5 декабря 2015 года, – монотонно, словно читая скрипт, буднично прокомментировал хирург, не отрываясь от своего стула.

Адам изучающим взглядом сверлил меланхоличного докладчика, пытаясь таким образом выудить из того больше информации. Когда хирург закончил свой короткий монолог, на лице Шиллинга проступило явное разочарование. Неужели он ожидал услышать больше, чем было зафиксировано в истории пациентки? Или его расстроило полное отсутствие научного ажиотажа в кругу мюнхенских коллег? Волна обиды за происходящее прошлась телом профессора.