Матильда Грин - Хранители

Я тоже задумался.

– Мне в первую ночь на Причале снилось, что я воюю с турками на стороне армии Петра. Но я, разумеется, был под впечатлением от твоих рассказов.

Арина смущённо хмыкнула. Видно было, что ей приятно моё замечание.

– Возможно, – продолжал я, – если ты вспомнишь обстоятельства своего сна, мы узнаем и о причинах возгорания.

– Ну уж, – в её ответе сквозило сомнение, – вряд ли у меня это получится.

– А если получится, и ты откроешь в себе способности провидицы? – фантазировал я, – Сможешь заглядывать в прошлое и будущее и … ну, всякое такое.

– Я и так это умею, – брякнула Арина и осеклась.

– Умеешь видеть будущее?

– Я экстрасекс, типа того, – она с заговорщицким видом наклонилась ко мне и постучала костяшками пальцев себе по виску, – только не говори никому.

И, увидев, как у меня вытянулось лицо, громко расхохоталась, так, что соседние столики стали оборачиваться, желая узнать причину такого гомерического веселья.

– Это фраза из одной девчачьей комедии, – пояснила Арина, – там девушка грудью чувствовала, когда идёт дождик.

– Ух…, – выдохнул я в тон ей, – а я-то гадал. Либо я что-то о тебе не знаю, и тогда твой вчерашний визит ко мне пропал даром….

Она недвусмысленно фыркнула.

– Либо….

– Либо мне пришлось бы исправлять твои пробелы в знании родного языка. Хотя, экстрасенс, это же не русское слово?

Я почесал затылок и снова озадаченно посмотрел на неё.

– Так ты шутила, говоря, что умеешь?

– Кто знает? – меня немного раздражали её загадочный вид и отсутствие прямых ответов.

– Ты полна тайн, – возмутился я, – ну откройся мне хоть в этом.

Она покачивалась на стуле, продолжая бросать на меня загадочные взгляды.

– Я не развиваю эту способность, поэтому всё происходит по наитию, понимаешь? Когда идёт информация о человеке, я ее считываю. Но нарочно не лезу. Это слишком энергозатратно.

Я сверлил её ошалевшим взглядом.

– Подожди, я запутался. Это ты так шутишь, или правду говоришь?

– Сейчас? Или про дождик? – отшутилась Арина.

– Сейчас, – настаивал я.

– Серьезно.

Я оторопело умолк. Мысли путались в голове.

– А… а что за информацию ты видишь?

– Да что показывают, то и вижу.

Ответ был мне совершенно непонятен.

– Я не понимаю. А у меня ты что-то видишь?

По ее лицу скользнуло лёгкое недовольство. Видимо, она уже пожалела, что проговорилась мне.

– Нет, конечно. Я тебя не просматривала.

– Что значит, не просматривала? – вопрос, хоть и запредельный для моего понимания, увлекал меня все больше.

– Ну… как тебе объяснить… Информация о человеке же не видна крупными буквами у него на лбу. Она выводится на тонком, эфирном плане. И, если я включаю соответствующее зрение, иногда вижу смутные образы или тени событий. Это и есть информация.

– Соответствующее зрение? Ты имеешь в виду третий глаз? – не унимался я.

– Что-то типа того, – уклончиво ответила Арина.

Я вздохнул, совершенно не удовлетворённый этим ответом. Эти экстрасексы такие экстрасексы!

– Я так понимаю, если я попрошу тебя всё-таки меня просмотреть, ты откажешься?

Я ждал, что она начнёт вредничать, судя по предыдущим реакциям, но, к моему удивлению, она повела плечом и бросила:

– Давай попробуем.

Я встрепенулся, готовый на любый подвиги.

– Давай. А что надо делать?

– Сядь ровно и постарайся расслабиться, – скомандовала она.

Какое тут расслабиться, когда тебя просматривают на тонком плане? Ни с того, ни с сего меня охватило нехорошее предчувствие, что зря ввязываюсь в эту шаманскую авантюру. Но было поздно: сам напросился. А она, видно, только того и ждала. Потирая руки, как перед хорошей взбучкой моего эфирного плана, она откинулась на спинку стула и на минуту прикрыла глаза. Было очень интересно наблюдать за её лицом. Его черты постепенно смягчались, разглаживались, принимая умиротворённое выражение. Потом она открыла глаза. Но теперь взгляд её был устремлен не на меня, а куда-то в сторону. Словно мой силуэт портил ей картину мира, и она желала сдвинуть его, но не могла. Я изо всех сих сдерживался от неловкой хохмы чтобы не разозлить своего экстрасекса (это прозвище понравилось мне больше, чем слащавое «рыжий ангел», придуманное под воздействием пытки тошнотой и головной болью).

– За тобой стоит мужчина, – сказала вдруг Арина, продолжая глядеть мимо меня. Я резко обернулся, думая, что он подошёл попросить стул или салфетки, но никого не увидел.

– Он очень печален, смотрит именно на тебя с грустью, – продолжала она, – Хотя по жизни жизнерадостный человек. Почему-то он держит в руках большого скорпиона. То есть не держит, – поправилась она через секунду, – это… как его знак, он висит перед ним. А в руках…. – она помолчала, силясь рассмотреть что-то. Какая-то синяя ткань. Мягкая такая, уютная… Странно…

Она прервала сама себя и замолчала. С минуту еще она смотрела на что-то рядом со мной, потом закрыла глаза руками и глубоко вздохнула.

– Мне грустно от этого, – прошептала Арина, – и хочется плакать.

Она смотрела на меня с горестным сочувствием. Я только таращил глаза, всё еще ничего не понимая.

– Этот человек, – объяснила она, – подошёл к тебе с очень грустным лицом. И укрыл тебя этой тканью. Она не похожа на одеяло, но он словно хотел тебя завернуть в него. Но он был несчастен оттого, что ты отворачиваешься и не хочешь этого. Потом он отошёл к какому-то странному белому ложу, лёг на него и уснул….

– У тебя умер кто-то из родных? – спросила она тихо.

– Мама, но это было очень давно. Я тебе говорил.

– Твой отец скорпион по китайскому гороскопу?

Я задумался…..

– Я не силён в гороскопах, у него день рождения 15 ноября.

– Да, это скорпион, – медленно проговорила она.

– Если честно, я ничего не понял, – вежливо прокомментировал я, стараясь не обидеть её.

– А я – тем более, – рассмеялась она и глубоко вздохнула, – я же говорила, что вижу очень невнятно. Но это, видимо, действительно был твой отец. И видела-то я нечетко. Судила, скорее, по ощущениям.

– Получается, ты ощущала на мне какое-то одеяло?

– Да нет же, это было не одеяло. Меня и удивило, что он тебя хочет укрыть или укутать какой-то синей тканью…Знаешь, типа плюша… Нет, – резко прервала она себя, – нет, это что-то типа бархата или велюра…

Я рассеянно вслушивался в её слова, вяло пытаясь ловить возникающие смутные ассоциации, как вдруг сознание зацепилось за это слово.

– Велюр? – переспросил я.

– Да, синий бархат.

Меня как громом поразило. Я лихорадочно перебирал в уме наши разговоры с Ариной, приходя к выводу, что ни разу за всё время знакомства с ней я не упомянул это название.

– Ты что-то вспомнил? – спросила Арина, делая знак официанту.