Галина Тевкин - Куколка Джой из Рода Кью III. Обнаженная маха

– Не вставайте. Я сам закрою.

Остановил Су пытавшегося подняться – он делал массаж на полу – Ника. Утомлённый – дикое напряжение, вызванное волнением и ещё не пойми чем, сменилось полной апатией – Ник лишь благодарно махнул рукой.

На следующее утро – третий день без Джой – он запретил себе так отсчитывать время, но не скоро смог избавиться от этой «привычки» – Ник проснулся бодрым и относительно здоровым. Главное – он помнил, почему заснул на полу, на большой перевёрнутой вниз мехом шкуре, и проснулся без панических атак воспоминаний, волнений о Джой. Джой… прекрасная, замечательная женщина. Такой у него никогда не было. И, право, никогда не будет. Но это не повод психовать, впадать в непроглядное отчаяние и прочие истеричные штучки. Несомненно, она жива и здорова. Вернулась в свой великолепный дом. Они не обсуждали дом Джой. Но у такой, как она, дом должен быть роскошным. Сравнила с его холостяцкой студией, «взвесила» всё, все «за» и «против». «За» – великолепный секс. Хотя у Джой могло быть такое и с кем-то другим. Всё остальное – «против». И это её право сделать свой выбор. Кто он для Джой?! Случайный человек, случайный мужчина, одноразовый партнёр. Почему он мог оставлять, менять своих подружек, а она?.. Джой тоже имеет право жить так, как ей нравится! Кто-кто, а она – такая, как Джой… Крутой кипяток! Ник хотел заварить чай… но… вспомнил… всю Джой… Этот ожог на тыльной стороне кисти … надолго отобьёт у него охоту «заваривать чай»! Не страшно, есть множество других напитков: пиво, водка, коньяк, джин, текила… На его век хватит. И главное – не обожжёшься! Ник заставил себя побриться, поесть. Позвонил на кафедру. Он сможет выйти на работу хоть завтра, – сообщил непритворно обрадовавшейся этому секретарше. Каким-то образом он «заполнил» первую половину дня. А дальше? Что он будет делать дальше? Но я ведь как-то жил. Вот именно – как-то. Что мешает продолжить… Засветившийся экран принёс разочарование и раздражение. Он всё-таки подспудно ожидал хоть каких-то новостей о Джой! А это… «Нет меня дома!» – понимая, что мостит себе дорогу в никуда, отчеканил Ник.

«Надо поаккуратнее с выпивкой. Пить одному – разврат! Нехороший симптом! Опасная привычка!» – предостерёг себя Ник, с трудом добравшись до постели. Полбутылки водки – просто так, по случаю – давали о себе знать. Наутро – четвёртый день без Джой! Пропади она пропадом! – через страшную головную боль и тяжёлое похмелье Ник поехал на работу. Отказаться было невозможно. Он сам сказал: «Хоть завтра». Ехать на работу Ник решил на машине, которую по его просьбе взял напрокат Ли. Внедорожник был оплачен на две недели, и Ник мог ещё несколько дней им пользоваться. Решение было странным: внедорожник – в городе? Что за «выпендрёж»? Что я, мальчишка, перед кем-то красоваться? Но, как оказалось, – верным. Это Ник почувствовал сразу. Как только вышел из квартиры. Он был без палки. Искать её как-то не хотелось, и не полностью «восстановленная» нога тут же «напомнила» о себе. Возвращаться на поиски палки Ник не стал. И так слишком много времени ушло на всё это: умывание, бритьё, поиски чистой одежды. Не мог он позволить себе появиться на кафедре в «растерзанном» виде. Положение, должность, уважение к окружающим, наконец, обязывали Ника «соответствовать». Внедорожник-полуавтомат позволил ему не напрягать больную ногу. Ник ехал, не обращая внимания на суетящиеся вокруг легковушки. В его теперешнем состоянии… Кабина машины была словно пропитана ароматом Джой…От этого мутилось, туманилось сознание… Моментами казалось, что… вот – его колено касается шелковистой кожи её колена… «Главное – необходимо благополучно доехать до работы!» – Ник гнал от себя наваждение. Каким-то чудом, на его послепохмельное счастье, за всю дорогу он не встретил ни единого стража порядка – без аварий и происшествий Ник добрался до въезда в подземный гараж. Здесь возникло совершенно непредвиденное, «глупое» затруднение. Ник не подумал – да и кто бы в его состоянии вспомнил об этом, – что в охране за ним «записана» совершенно другая машина. Неизвестный, незаявленный внедорожник, даже и с сидящим в кабине хорошо знакомым «сотрудником», никто пропускать не собирался. «Работа у них такая. Выполнять. От А до Я», – объяснил вызванный к разъярённому Нику начальник охраны. Пришлось «подключать» к решению этой раздражающей «ерунды» зам. директора по хозяйственной части, потом и самого директора. Писать объяснительную, унижаться, согласовывать и благодарить. Наконец временное разрешение было получено. Оставалось только надеяться, что когда Ник в следующий раз приедет на своей постоянной машине, ему позволят въехать в гараж без столь длительной и выматывающей, совершенно, на его взгляд, излишней процедуры. Вся эта занявшая несколько часов история хоть и «вывела Ника из себя», но заставила отвлечься от навязчивых мыслей, смазала остроту ядовитых, горьких чувств. Злой, но вернувшийся к действительности, припадая на больную ногу, он в конце концов появился на кафедре. Здесь Нику обрадовались. Тому ли, что можно «закрыть окна» в расписании, или вернулся партнёр для партии в бильярд, или приятный мужчина, умеющий вовремя делать комплименты стремительно стареющим одиноким сотрудницам – неважно, насколько искренне. Ему, к собственному удивлению, это было приятно. Ник провёл несколько внеплановых консультаций и одно собеседование, вычитал и утвердил гранки большой статьи в межведомственный, околонаучный журнал, пообедал во «внутреннем» кафе – этого он раньше никогда не делал и впредь ни при каких условиях не будет делать, – выслушал множество «дельных» советов и рекомендаций по дальнейшей реабилитации сломанной ноги и вновь вернулся на кафедру. Так интенсивно он давно уже не работал. К тому же болела, ныла и становилась всё «тяжелее» недолеченная нога. Но Ник не спешил уходить. Сотрудники с удовольствием сваливали на него часть своей работы. А Ник, отдавая себе в этом отчёт, просто-напросто не хотел, боялся возвращаться домой. В гулкую, пустую студию. В воспоминания, чувства, переживания. Но уйти всё-таки пришлось. Как ни искал, Ник не смог найти достойного повода остаться на кафедре до поздней ночи. По практически пустым улицам внедорожник слишком быстро довёз его домой. Пустая студия с разбросанными вещами, грязными чашками и стаканами в раковине… Что может быть печальнее и… отвратительнее. Надо было бы убрать. Но у Ника не осталось сил. Ни душевных, ни физических. Быстро, сразу же, пока волна апатии и трусливого безразличия не захлестнула его, Ник позвонил женщине, которая обычно убирала его студию. Встревоженная столь поздним звонком, но из сбивчивых извинений Ника поняв, что ничего ужасного не случилось, женщина согласилась прийти для уборки уже завтра. Что ещё? Чем ещё он может занять себя? Как убить этот длинный, мрачный вечер! Ещё утром, нет, ещё вчера утром он дал себе слово не думать о Джой. Может быть, её на самом деле не существовало? Не было такой Джой в его жизни! Ведь никто из тех, кто знает Ника, никогда не видели их вместе! Никому он не рассказывал, даже не намекал, о девушке с фиалковыми глазами. Как никому? А Томас? Ли? Томас. Это он через её агента, Филла, пригласил Джой на приватную вечеринку в студии Ника. После этого Ник с Томасом не виделись. Они даже не созванивались. Вернее, это Ник не удосужился поблагодарить Томаса за услугу. Это нехорошо. Как за соломинку – предлог позвонить Томасу – ухватился Ник.