Галина Тевкин - Куколка Джой из Рода Кью III. Обнаженная маха

Жизнь налаживалась. Всё хорошо. Спокойно. Размеренно. По плану. Как у всех. Ник знал о том, что завязавший наркоман или алкоголик мог сорваться. Но причислить себя к этим людям с зависимостью – нонсенс! Наркотики Ник не употреблял, напиваться – ну, бывало. Кто из взрослых мужиков не напивался в хлам! Но жизнь оказалась гораздо красочнее и «веселее». Если бы это могло развеселить Ника! Совершенно случайно на спокойном ночном дежурстве он наткнулся на это. Когда Нику понадобилась подработка, он, конечно, вернулся в Дом призрения. Ночные дежурства здесь оплачивались по очень высокой ставке. На первом же дежурстве Ник разыскал историю болезни рыбака Хома. Он знал её почти наизусть. Во время своей предыдущей работы здесь – тогда Ник тоже брал ночные дежурства – не раз прочёл от корки до корки. Сколько провёл бессонных дежурств в беседах с безумным стариком, сколько размышлял, пытаясь разобраться в нетипичной даже для подобного заведения истории, в странном, не подпадающем ни под одну классификацию психозе необразованного рыбака. В этот раз Ника интересовали только последние, заключительные, листы объёмной истории болезни. Те, в которых описывались последние, перед выпиской, те, когда Ник уже не работал здесь, дни пребывания Хома в Доме призрения. В записях дежурного санитара, затем медбрата, затем врача указывалась дата. Ник сопоставил: на следующий день после их с Джой посещений Хома, день, когда исчезла Джой, речь и всё поведение пансионера Хома кардинально изменились. Осознанно, вразумительно старый рыбак рассказывал о себе, о своей жизни. Выказывал непонимание причин своего пребывания в больничке – так он назвал Дом призрения, выражал настойчивое, но не невротичное желание вернуться домой. Случай был исключительный. Дежурный врач вызвал лечащего. Тот, проведя ещё одну беседу с пансионером, назначил углублённое обследование и, по его результатам, попросил о консилиуме. Содержание в Доме призрения стоило больших денег. Бесплатных, «социальных», то есть тех, за кого платило государство, пансионеров держали здесь, только если их диагноз «представлял научный интерес» или был важен для «государственных целей». Поскольку в поведении и речи рыбака Хома не наблюдалось более никаких изменений, тесты и обследования показывали – с учётом поправок на время, проведённое в одиночной палате, и вызванный этим стресс – норму, было принято решение выписать пансионера Хома. Так, в общем, Ник и предполагал. В нарушение служебных и всяких прочих инструкций он забрал себе из истории болезни Хома так называемый дневник. С этих разномастных, разрозненных листов бумаги да с не совсем адекватного поведения рыбака и началась вся эта история с госпитализацией в Доме призрения. Исписанные характерным почерком листы – то на обратной стороне каких-то рекламных проспектов, то на обрывках бумаги разного качества – не были нужны никому. Кроме Ника. Ведь у него были испестрённые теми же «каракулями» листы, которые он, в конце концов, «выторговал» у Хома в свой последний – Ник зарёкся, что больше не появится в селении, в котором даже воздух напоминал о Джой, – приезд. Чем-то особым во время ночных дежурств Ник не занимался. Как и все, читал, когда удавалось, спал при необходимости – работал над статьями или выступлениями. И пытался разобраться, как он назвал для себя, в феномене Хома. Было что-то загадочно-притягательное, что-то важное лично для Ника в этой истории, в случайных совпадениях, в интуитивных, смутных ощущениях. А вот в это дежурство… Кто подтолкнул руку Ника! В ночной развлекательной программе – она была посвящена куколкам – упомянули и Джой. Всего несколько кадров из хроники, небольшое интервью с её администратором Филлом. И – ремиссия закончилась! Как он мог забыть! Не вспоминать Джой! Как мог жить без неё! Ник начал лихорадочно искать что-то о Джой. Где, с кем, когда она бывает. Где он сможет «поймать» её, увидеть. «Не начинай! Не начинай, пожалуйста!» – молил Ника «внутренний голос», предостерегал здравый смысл. Но Ник только отмахивался. Он не собирается ничего менять в своей жизни. Он просто хочет увидеть эту девушку. Он и не рассчитывает ни на что. Ничего не может быть общего между ним и куколкой. «Ничего не случится, если я увижу её», – окончательно решил Ник, придирчиво рассматривая себя в зеркале. Он идёт на «светское» мероприятие. Не может же уважающий себя мужчина выглядеть несоответственно! Ник, в конце концов, нашёл пати, на котором, судя по слухам в жёлтой прессе, должна была быть Джой. Оказалось, что какое-то время куколка нигде не появлялась. Филл намекал на «чистила пёрышки». «Что бы это значило на их, птичьем, языке?» – не мог сообразить Ник. Спросить было не у кого. Ну, для него это не так уж и важно. Он только посмотрит на Джой издалека. Это остальные, как выразился один из «фанатов», сгорают от нетерпения, млеют от предвкусия – слово-то! слово! – жаждут увидеть свою любимицу. Ника тошнило от всех этих ужимок, этого тона, этого гламура. Как Джой, которую он знал, могла уживаться со всем этим! Вот он – вполне вменяем. Всё понимает. Контролирует себя. Ничего не случится. Никакого рецидива не будет!

Пати – ну и названия они выбирают для своих мероприятий – проходило в большом зале модного ресторана. К удивлению Ника, вход был бесплатным. Только несколько крепких парней у шикарного подъезда. Прошёл их фейсконтроль – и вуаля! – ты среди избранных. Только вот смокинг Ника оказался недостаточно «соответствующим» для этих молодцев. И, если бы не внезапно появившийся на пороге Су – он высматривал кого-то из желающей попасть внутрь толпы – пришлось бы Нику бесславно отправиться восвояси. Су что-то сказал охране.

– Добрый вечер. Проходите, – приветствовал Су несколько обескураженного происходящим Ника.

– Увидимся. Я жду кое-кого.

– Благодарю, Су.

Ник прошёл мимо расступившихся перед ним церберов. Где и как ты собирался искать её? Ник оказался в плотной толпе, на первый взгляд, беспорядочно движущихся людей. Он снял с подноса предложенный официантом – хорошо хоть Ник не надел фрак – бокал с каким-то напитком. Гораздо удобнее наблюдать, когда делаешь вид, что напиваешься. Вот в зал, ведя за собой двух девушек экзотической внешности, вошёл Су. На ходу издали чуть поклонился Нику. Су – вот кого меньше всего ожидал увидеть здесь Ник. В последний раз они виделись довольно давно. Как обычно, ни о чём не расспрашивая, Су забрал внедорожник и причитающиеся к оплате деньги. И в ответ на слова благодарности произнёс свою фирменную фразу: «Мы доверяем клиентам, а клиенты доверяют нам». Спросить о том, что занимало Ника – о «своевременных» появлениях Су в его жизни – Ник не сумел. Попросту не успел. Су распрощался очень быстро. И вот они встретились здесь, в неподходящем для них обоих месте. Хотя что, кроме того, что он прекрасный массажист, знает он о Су? Ник поднёс бокал к губам. Стоп! Он не знает, что налито или намешано в этой дармовой выпивке. Безопаснее – воздержаться. Между тем в движении разнаряженной, кто во что горазд, толпы – и почему им не понравился мой смокинг? – Ник заметил какой-то порядок. Люди двигались как бы по спирали, стремясь от одного «центра» к другому. Всплески блицев фотографов указывали на расположение этих центров притяжения. «В одном из них должна быть Джой», – уверил себя Ник и начал, сообразуясь с движением перебрасывающихся приветствиями, обнимающихся, останавливающихся выпить людей, продвигаться к этому «центру». Над огромным залом висел гул из голосов, звона бокалов, шарканья ног, цоканья каблучков, настраиваемых музыкальных инструментов. Нику не надо было ни с кем здороваться, целоваться, выпивать и разговаривать, и он довольно быстро переходил от невнятно декламирующего что-то устрашающего вида мужчины к крупной, еле прикрытой клочками ткани и макияжем женщине, а от неё – к яростной дискуссии двух козлебородых, вот-вот они начнут колотить друг друга, переборщивших с косметикой и удушливым парфюмом, субъектов. Ника не интересовало кто, что и о чём. Странные, самовлюблённые люди. Толпа разряженных, чем-то кичащихся бездельников. Что он тут потерял? Зачем вообще пришёл?