Максим Гарбузов - Однажды в июле

Том кивнул головой и стоял в дверях своей комнаты, слушая, как стихают шаги отца, потом хлопнула входная дверь, и в доме стало необыкновенно тихо. Эта тишина показалась Тому тягостной и гнетущей, предвещающей беду. Он прошёл в библиотеку и долго рылся в пыльных папках, просматривая старые газеты прошлых лет, которые отец любил собирать. Он пролистал толстые свёртки до 1947 года и увидел свидетельства правдивости слов отца. На первой же газете, которая попалась ему на глаза, была огромная фотография, изображающая улицу, затопленную по самые крыши, в грязной воде плавали обломки мусора и вырванные с корнем деревья. Следом шли другие фотографии, показывающие ужасные разрушения и воду. Столько воды Том никогда не видел. Даже не верилось, что на фотографиях Кендастинг река, которую он видел почти каждый день и в которой любил купаться после школы, когда жара становилась почти невыносимой. На фотографиях, пусть и выцветших и затёртых, вода была грязно-коричневого цвета, а не синего, но самое главное, что её было много, очень много. Если бы Том не знал, что речь идёт о Кендастинге, он бы решил, что сам океан поднялся, чтобы разрушить их городок и другие городки, которым не повезло оказаться на пути стихии. Но хуже всего, что эта грязная вода на фотографиях, полная мусора и обломков, выглядела опасной. Едва ли кто-то в здравом уме захотел бы в ней оказаться. У Тома от одного её вида скрутило живот.

Надписи над фотографиями соответствовали происходящему на них. МАЛЕНЬКИЙ ГОРОДОК ПАТТЕРСОН СМЕТАЕТ СТИХИЯ! РЕКА КЕНДАСТИНГ ВЫШЛА ИЗ БЕРЕГОВ. ДАМБА РАЗРУШЕНА! БУРЯ СТОЛЕТИЯ! УЦЕЛЕВШИЕ ЖИТЕЛИ СПАСАЮТСЯ НА КРЫШЕ ТОРГОВОГО ЦЕНТРА!

Том закрыл подшивку и посмотрел в окно. Первые тучи уже появились на выцветшем голубом небе. Они не выглядели опасными и даже наоборот, но их безобидный вид не обманул Тома. Он подумал о Денни, который, не зная о надвигающейся беде, сидел, наверное, в самом опасном месте – на берегу реки и ловил рыбу. Перед глазами ещё стояли газетные вырезки, поблекшие, но от этого не менее яркие. Раздумывать у него не было времени, он подбежал к окну и посмотрел на залитый ослепительным солнцем сад. Он не знал, предупредил ли отец слуг, чтобы они не выпускали Тома из дома. Он видел сгорбленную спину старшего садовника, чёрную от загара, по которой градом катился пот. Садовник так увлёкся кустом роз, что, казалось, ничего не замечал вокруг. Где находился его помощник, Том не знал. Из окна его не было видно.

Отойдя от окна, он прошёл на террасу и подошёл к ветвям дикого винограда. Как он и предполагал, Хэнк сидел в кустах мимозы, сдвинув шляпу себе на лоб. По его неподвижной фигуре Том понял, что Хэнк спит. Тогда он спустился на первый этаж и, воспользовавшись главным выходом, минующим сад и ведущим сразу на подъездную дорожку, вышел из дома. Тяжелый раскалённый молот солнца мгновенно придавил его к земле. Том поправил свою поношенную, полную дыр шляпу на голове и посмотрел на безлюдную улицу. Никто не хотел оказаться под палящим солнцем без крайней на то необходимости, но Тома жара не сильно пугала. Он опять поднял голову и, прищурившись, проследил за лениво плывущими пушистыми и почти прозрачными облаками. Никто, кроме старика, даже не подумал бы, что за этими облаками может следовать настоящий ураган. Том точно бы не подумал об этом. Как и Денни.

Убедившись, что его никто не видит, Том пустился бегом к виднеющемуся вдалеке серой дымкой лесу, за которым и раскинулась Кендастинг.

ГАРЕТ

Перед ним простирались высушенные на солнце поля, а в зеркало заднего вида он видел столб красновато-жёлтой пыли, который поднимали задние колёса его «форда». Иногда с одной из сторон пролегала лесополоса, но деревья выглядели немногим лучше, чем поля. Чахлые выгоревшие листья вдоль дороги покрывал толстый слой пыли, и Гарету было больно смотреть на это. Растениям и земли так не хватало дождя, и Гарет, который не знал, по каким законам формируется погода, пришёл к выводу, что эти законы могли быть и получше.

Раскалённый воздух летел ему навстречу через открытое окно, будто насмехаясь над ним. Он как будто говорил, какой дождь, ты что, шутишь? Стрелка температуры двигателя опасно приблизилась к красной отметке, и Гарету, который уже давно обеспокоенно следил за ней, оставалось только надеяться, что двигатель выдержит до ручья. А дело, которое ожидало его в Денбре, не улучшало его настроения. Он не знал, что ожидает его в деревеньке, возможно, старик Уоллес, кто один на всю округу имел радио и сообщил о происшествии, немного преувеличил события, но нехорошее внутреннее чувство говорило Гарету, что старик нисколько не преувеличивал. В Денбре всё было очень плохо, и он рисковал застрять там надолго.

Давно Гарет не бывал в такой глуши. Насколько он помнил, Денбра насчитывала не больше полусотни людей, и большую их часть составляли дровосеки. Некоторые из жителей Денбры ездили на медные и золотые прииски в соседний округ, но большая часть предпочитала вести уединённый образ жизни. Телефона в Денбре не было, и единственным средством связи оставалась старое радио, которым владел старик Уоллес. Именно он и сообщил шерифу об убийствах.

Горячий воздух высушивал пот на его лице, но рубашка на спине промокла насквозь. Гарет переместил немного вес тела и отодвинулся от сиденья, чувствуя приятную прохладу, когда ветер коснулся его мокрой спины. Крис к этому времени уже должен быть в городе. От этой мысли поездка стала ещё более угнетающей. Гарет с куда большим удовольствием бы поужинал в компании жены и сына в беседке, построенной собственными руками на берегу реки. Но работа есть работа, и он со своей работой справлялся очень хорошо. Он всегда знал, что работа полицейским – это его призвание, может, именно осознание этого и помогало ему переносить все те ужасы, с которыми ему довелось столкнуться.

«Форд» въехал в тень высоченных тополей, и Гарет увидел старый бревенчатый мост, перекинутый через ручей. Через открытое окно он слышал, как внизу между камней журчит вода, и этот звук был настоящей музыкой для его ушей. Он остановил машину и выбрался из кабины, проковылял на негнущихся от долгого сидения за рулём ногах к мосту и заворожено посмотрел на воду. Здесь в тени тополей и рядом с водой было необыкновенно прохладно и дышалось значительно легче. Ручей, конечно, заметно обмельчал, и большая часть камней его русла открылась и высохла, но вода не ушла полностью, и это было самое главное.

Гарет вернулся к фургону и, открыв дверцы, выпустил Дика. Нечестно было заставлять его сидеть в душной кабине, тем более после такой утомительной поездки. Дик с радостным лаем спрыгнул на землю и без раздумий бросился в кусты, едва не сбив Гарета с ног.