Остен Кальт - Четыре берега Трибрежного моря

Уже позже, выяснилось, что «Книга» вполне могла пригодиться и взрослым. Все дело в том, что в ней появились цифры и слова (те самые «Ключи»), которые ни Гуннбьйорном, ни Лунгвайтом туда не записывались.

Как так получилось, некоторое время никто из них не мог понять, хотя, в концеконцов, все выяснилось.Впрочем, не будем торопиться и расскажем об этом несколько позже.

Итак…

«Ключ» представлял собой набор слов и цифр. Услышавший их мог столь явно увидеть то или иное воспоминание предка, будто сам при этом присутствовал. Способностью столь четко проникать в воспоминания предков обладали немногие, а уж передать увиденное другим могли и вовсе единицы. Воспоминания предков были доволно размытыми, и только наиболее эмоционально окрашенные и важнейшие из них могли сложиться в четкую картину.

«Книга» с «Ключем» была почти лишена этого недостатка. Именно поэтому, появившись в качестве пособия на уроках истории, она обрела более важную роль в жизни обитателей третьего берега.

Единственное, что вызывало вопрос у девочек, это то, что «Книга» выглядела так, будто ей была не одна сотня лет. Потертый переплет, пожелтевшие страницы… Эль предпологала, что ББД и папа нашли старинный фолиант с чистыми страницами и записывали туда свои наблюдения и прочую информацию, но Пыль была не согласна с такой версией, поскольку даже чернила на некоторых записях выглядели так, будто и им сотни и сотни лет. Самое интересное было в том, что некоторые записи были совсем недавними, но почерк и там и там был одним и тем же. Это был почерк ББД и их отца. Кроме того, и Эль и Пыль испытали очень странное чувство, когда в первый раз увидели «Книгу» и дотронулись до ее обложки.

Эль назвала это чувство «ДЕЖАВЮ». Слову этому ее научила мама, кровь которой составляла дичайший букет из крови всех ее предков – Драконов и не только. Иногда мама предпочитала слову «Дежавю» витиеватый рифмованный пассаж из нескольких фраз на языке ее Родины. Звучало это забавно, но не без изящества:

Пыль согласилась с сестренкой и ее определением, но, подумав немножко, добавила к этому описание своего чувства: «Это как встретить призрак САМОГО СЕБЯ».

Вот и сейчас, когда ББД протянул «Книгу» Пыли и подошел к камину, чтобы бросить туда пару паленьев, Пыль вытаращилась на «Книгу», затем осторожно провела ладонью по обложке и, внезапно наклонившись, лизнула.

– Ты чего, сбрендила?

Эль повертела у виска пальцем. Пыль задумчиво почмокала губами.

– Пыль?

Пыль скривилась, сплюнула и вытерла губы рукавом.

– Горько-соленая.

– На зуб еще попробуй!

– Не, не хочу. Я тебе мышь, что ли?

Тут Эль «заблажила»:

– Дай мне! Дай лизну! Ну Пыы-ы-ы-ы-ль!

Но тут ББД вернулся, озадаченно посмотрел на девочек, улыбнулся и забрал «Книгу».

– Девчонки, прекратите. Итак…

ББД открыл «Книгу» на первой странице.

– Итак, – повторил ББД, – где у нас братья Анубис и Тот? Смотрим оглавление. А, вот и нашлось. Это страница номер 44.

Лунгвайт пролистал книгу, наконец, открыл искомую страницу и, посмотрев на девчонок, спросил:

– Готовы?

– Да! Мы в нетерпении, – хором ответили сестренки.

– Коль так, то смотрим на огонь и внимательно слушаем. Информация э-э-э-э… слегка размыта и весьма схематична, поскольку было это давно, но все же даст вам некоторое представление о том, с какими трудностями пришлось столкнуться нашим предкам.

ББД, наконец, тихо заговорил: – 30. 06263, 31. 24967, Етер. Золото. Запах масла. Солнечный зайчик… Скарабей…

ББД еще не договорил до конца слово «скарабей», а девочки уже не слышали его голоса, они вдруг явственно услышали совсем другие голоса, а вместо стен пещеры увидели…

Масляные лампы освещали покой «великого бога» Египта и отбрасывали тень его птичьего профиля на выложенный белым мрамором пол. Высокий свод и стены главного зала за многие годы прокоптились дочерна. Прекрасные резные изображения, потеряв во времени очертания и краски, теперь едва угадывались даже днем, когда яркий свет солнца заливал помещение, отражаясь поочередно в хитроумно расставленных медных зеркалах.

«Великий» сидел за каменным столом, через весь стол тянулся папирусный лист, один край которого лежал на полу.

Тот протянул руку, схватил первый попавшийся ему предмет и прижал им еще не исписанный край папируса, который норовил свернуться в трубочку и опрокинуть палетку с двумя углублениями, доверху наполненными красной и черной краской. Предметом этим оказалась небольшая, отлитая из золота фигурка, изображавшая бога Анубиса. Безделушку Анубис отлил собственноручно и подарил брату три дня назад.

Фигурка очень нравилась Тоту. От нее будто исходило какое-то внутреннее тепло. Не отдавая себе отчета, Тот вот уже третий день таскал ее с собой повсюду, будто любимую игрушку в детстве.

Тот взглянул на фигурку, протянул руку и, проведя пальцем по идеально отполированному металлу, пробормотал:

– Хм, а ведь похож. Вылитый братишка. Вот только… – Он пощупал чуть шероховатые, искрящиеся даже в полутьме зала, алмазные вставки, изображавшие глаза Анубиса. – Глаза похожи на те, что были в детстве, а не те, что сейчас… – Он тяжело вздохнул, поправил непослушный папирус и снова поставил фигурку на стол. – Хоть этим помоги, приятель.

Некоторое время он что-то старательно писал, периодически обмакивая кисточку то в черную, то в красную краску. Наконец он на минуту остановился, постучал длинным тростниковым каламом по своему клюву и, опустив глаза на фигурку, пробормотал:

– Хм… Ты так думаешь, братишка? – Он перечеркнул только что написанную фразу и снова задумчиво постучал себя по клюву.

Внезапный Удар Гонга заставил его поднять птичью голову от свитка.

«Бог мудрости» встал из-за стола и, недовольно ворча, поплелся к трону. Усевшись, он поставил ноги на низкую скамеечку, в одну руку взял посох, а другой нажал рычаг в подлокотнике трона. Двери медленно разошлись в стороны, впустив в помещение четверых жрецов. Тот с нескрываемым раздражением уставился на нежданных гостей, но, как следует рассмотрев их, с облегчением вздохнул.

Он не любил жрецов. Они были хитрыми, жадными до денег и власти. Это делало их довольно ненадежными партнерами. Эти четверо не были исключением. Однако при них можно было не строить из себя бога (слава Богу). «Великий Тот» понимал, что жрецы рано или поздно поймут, что ни Анубис, ни он не являются теми, за кого себя выдают, и давно махнул рукой на то впечатление, которое должен был производить на подданых. Анубис – другое дело. Анубиса жрецы боялись.