Остен Кальт - Четыре берега Трибрежного моря

– Ага, даже на первый берег, к Троллям своим ненаглядным, уже неделю не плавал!

– Увлекающаяся натура… То Тролли, то Поньйи с Эльфами.

– Тролли очень забавные. Тут я его понимаю. Жаль, что их невозможно нарисовать. Удивительно ускользающая из памяти внешность, – посетовала Пыль.

– Это точно, – вздохнула Эль. – Вроде смотришь на Тролля – все нормально, а стоит отвернуться – ни словечка в голову не приходит, чтоб его описать.

– Это у них особенность такая. Папа говорит, что это инстинкт самосохранения.

– Ага. Они очень изменчивы.

– Ну да – непостоянны.

– Ага. Как наш папа, – вернулась к обсуждению отца Эль.

– Да. Непостоянство – и его второе имя.

– Ага. Только маме не говори.

– Ха! Он маму любит.

– Он – мужчина.

– И?

– Все мужчины дураки и не ценят своего счастья.

– Все, кроме нашего папы!

– И ББД.

– И некоторых мальчиков!

– Это каких? – Пыль хитро посмотрела на сестренку.

– Не важно!

– Не важно, так не важно, – великодушно согласилась Пыль. – Могу лишь предположить, что некоторые из них вырастут, станут мужчинами и окажутся дураками!

– Согласна. Все дураки, кто не сможет оценить нашу неземную красоту.

Девчонки рассмеялись.

– Эль, может, «Минутка безумия»?

– Разомнем мозги, сестренка!

Двойняшки хлопнули друг друга ладошка о ладошку и одновременно крикнули:

– Начали!

Этой незатейливой игре, которую они назвали «Минутка безумия», их научил папа. По его мнению, нормальному ребенку (а он утверждал, что и нормальному взрослому) необходимо время от времени давать возможность расслабить мозги и нести любую чушь на любую тему.

Вчера они втроем этим и занимались, но некоторые темы остались нераскрыты, поскольку их «безумие» было прервано мамой, которая не разделяла взглядов отца на воспитание дочерей и не одобряла «Мозговой рассхлябанности» (как она это называла).

Итак, «минутка безумия», или «Рассхляб мозга» (девочкам очень понравилась характеристика, которую дала мама их развлечению) началась:

– Ну что, единоутробная моя сестра, которую наш достопочтимый папа вчера обозвал Пылью Великого Ничто? Пойдем в гости? Пора навестить нашего друга!

– Ага, а то до вечера не доберемся, Лямбда Щита Спарты.

– Сестренка, а ты не задумывалась над тем, почему нас так назвали?

– Не думаю, что у нас есть изначально полные имена, как у мамы с папой.

– В смысле?

– Мы же родились за пределами «Предела». Поскольку они не надеялись попасть в «Предел», то и назвали нас просто Эль и Пыль, а уже потом папа стал выдумывать всякие дополнения, чтобы нас поразвлекать. Ты же понимаешь, что он это не всерьез!

Эль не ответила.

– О чем задумалась, Эль? Чего молчишь?

– Мыслю, Пыль.

– У нас «Рассхляб мозга». Неположено мыслить. Давай версию.

– Нет, не проходит вариант с тем, что они не знали о «Пределе».

– Почему?

– Потому, Пыль, что имена нам дал ББД.

– О, Один, дала же судьба нам папулечку и имянареченца! – Пыль рассмеялась.

– Зато весело!

– Ага! Ну что за Эль-Лямбда? Да еще и щита Спарты!

– Ну это не такое уж безумство. Это еще можно объяснить! Кто-то из предков папы по женской линии жил в Спарте. На щитах спартанцев была нарисована буква «Л», которая по гречески называется «Лямбда». Поэтому папа и выдумал для тебя: «Защитница Спарты».

– Нда… Звучит проще, чем «Пыль Великого Ничто».

– И так же непонятно и абсурдно!

– Ага! Потому что бред! Потому что я не буква, а Бог!

Девчонки опять расхохотались.

– Эль, на самом деле, мама обещала мне рассказать, почему нас так назвали.

– А я и так знаю!

– Ну-ну… И почему?

– Ты же у нас, если правильно, «Судьба»?

– Ну да, это папулечка наш меня из «Судьбы» в «Пыль» переделал. Знаю.

– Ну это тоже вполне объяснимо. На одном из человеческих языков (кажется, на английском) Судьба звучит как «Дэстини», а поскольку наш папа столь же ленив, сколь и непредсказуем в своей гениальности, то сократил «Дэстини» до «Дэсти». «Дэсти» очень созвучно «Дасти», что на английском значит пыль. Вот он и стал тебя звать «Пыль»!

– Имечко у меня дурацкое, но довольно забавное. Я против пафоса и предпочитаю быть Пылью. Давай! Начинай уже свою версию возникновения наших имен.

Эль сделала загадочное лицо.

– Давай! Не интригуй, Эль! Мы же безумствуем!

– Дело было так. Четвертый берег за «Пределом». Скалистый Сторе-фиордтолько-только очистился ото льда. Полдень еще не наступил. Палуба «Дракара» пахнет разогретым на весеннем солнце деревом. Представила?

– Ага! Кончай уже подражать «Книге»! Продолжай.

– Отлично! Продолжаю дальше! Мама этим утром решила, что пора рожать, папа против ничего не имел. Появляюсь я! Папа в восторге: «О Боже! Спасибо тебе за дочь!» – и нарекает меня в честь Бога. То есть одним из имен Бога – «Эль»!

– Ну-ну. Что дальше? – Пыль усмехнулась.

– И тут! – Эль придала голосу трагизма. – И тут появляется еще один младенец! Они, конечно, этого никак не ждали и понимают, что их жизнь навсегда изменилась.

– Чо-о-о-о? – прогнусавила Пыль.

– Не копируй маму! Не «чо», а «что»! Вернее, «Кто»! Появляешься ты! Папа в шоке, мама в истерике! Он понимает всю трагичность положения. Тут одного бы прокормить, а нас двое! Папа утирает скупую мужскую слезу себе, обильные женские слезы маме и произносит: «Крепись, Нельгда! это Судьбаа-а-а-а», то есть ты!

– О, Один! Какое же ты трепло! – Пыль расхохоталась.

– Ничего и не трепло! Вот мы и получились, поскольку двойняшки – « Божественная Судьба», а если одним словом, то « Проведение»!

Пыль захохотала как полоумная.

– Ой, не могу! Я сейчас умру от смеха – ха-ха-ха… У тебя мания величия, Эль! Божественная ты моя! Ха-ха-ха… – продолжала она хохотать.

– Правильно тебя папа переделал в Пыль,! Ты глупая, пустая хохотушка! – Эль сложила руки на груди и тряхнула головой.

– А-а-а-а! Не могу больше! Прекрати! Мы получаемся «Пыль Бога»! Нет, «Пыльный Бог»! О, мы с тобой – «Божественная Пыль»! – как безумная рассмеялась Пыль.

Эль попыталась нахмуриться, потом улыбнулась… и тоже расхохоталась…

«Минутка безумия» была окончена, мозги очищены и готовы к логическому мышлению.

– Ну, что? Пошли? – все еще улыбаясь, предложила Эль.

– Да, пора. Если мы продолжим «Минутку безумия», то она грозит перерасти в длительное, многочасовое сумасшествие, – ответила Пыль.

– Эль, а Эль… Давай отдохнем, а?

Ягодок покушаем. Ла-а-апки уста-а-а-ли… – захныкала Пыль.

– Не нуди, Пыль! Ведь только вышли. И потом, мы итак почти с полной левитацией идем. Знай только ноги переставляй. Осталось идти-то всего – ничего.

Действительно, тропинка, замысловато петляющая между толстых сосновых стволов, неожиданно оборвалась. Лес закончился.