Александр Лонс - Темный флешбэк

– А что произойдет? – вяло спросил я.

– Увидишь, что. Телеканал местных новостей смотри. Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Подъехали и припарковались с другой стороны моего дома. Пол повернулся в мою сторону:

– Все, приехали, – сказал он, – ровно через неделю жду от тебя первый отчет. Как видишь, я тебя не тороплю. Пока, хорошего отдыха.

Я ничего не ответил – молча вылез из машины и пошел домой. Только сейчас до конца осознал, что за человек меня вез. Вероятно, согласившись работать еще и на него, я, образно выражаясь, подписал договор с дьяволом, но выхода у меня просто не было. Ну не хотел я сидеть на железном стуле в подвале, не хотел. И не буду, если не наделаю глупостей. Пока, правда, с глупостями у меня неплохо получается.

Теперь я четко видел, что не давало мне нормально трудиться этой осенью и зимой, что помешало тогда закончить последнее дело. Сомнение в правильности прокралось гораздо раньше, чем я осознал это разумом и сумел сформулировать в конкретных словах. Возможно, такое сомнение тайно отравило меня еще до того, как я встретил Стентона, до нашего с ним разговора и до сделки с Полом. Возможно, что-то еще, что-то, таившееся в подсознании, и сделало возможной саму эту сделку. Получив подобное предложение еще полгода назад, я воспринял бы его как идиотскую шутку в мой адрес или, поверив в серьезность предлагающего, без церемоний отказался бы. Конечно, за полгода возникло много новых обстоятельств, но все равно…

Заблудившегося в лабиринте узника отчаяние может толкнуть на самый дикий поступок, и согласие писать отчеты для Пола, возможно, и было в конце концов продиктовано именно тем, что где-то в глубине души я уже чувствовал себя безнадежно заблудившимся. Я не видел другой дороги, кроме как в темный тупик в конце коридора. Раньше я только предчувствовал этот исход, или, если точнее, чуял. Теперь же удостоверился. Я понял еще одно: до сих пор в чем-то сильно ошибался, но в чем именно и что мне следует делать теперь – ничего этого я пока не понимал.

Поднявшись к себе, я включил светопотолок и сразу позвал Эльзу. Она не откликнулась – ее вообще не оказалось в квартире. Чего-то странного в том, что моя подружка ночует не у меня дома, я не видел. Но мне было неприятно. Квартира пуста. Никогда еще я не ощущал с такой остротой свое одиночество – духовное или интеллектуальное, как там вы его ни называйте. Эту глухую стеклянную стену не могла пробить даже Эльза. Она все равно не могла дать мне того, в чем я сейчас так остро нуждался, – ни благоразумного дружеского совета, ни того инстинктивного понимания с полуслова, которое обычно устанавливается между людьми, связанными общностью взглядов.

Нас ничего не связывало, кроме секса – с одной стороны, и привычки – с другой. Привычки, которой очень далеко до живой любви и дружбы. Мужчина и женщина могут быть приятелями, собеседниками, знакомыми, любовниками, супругами, наконец, но никак не друзьями, за исключением случаев, когда она лесбиянка или родственница. Хотя это тоже не то, лесбиянка – скорее «друг», который будет таскаться с тобой по выставкам, ходить в походы и перемывать косточки твоим подружкам. Но разве мы этого ждем от дружбы с женщиной? Конечно же, нет. Для этого есть друзья-мужчины. Дружба может быть между мальчиком и девочкой, но с возрастом природа берет свое. В таком тандеме искренне дружит только один – женщина, в очень редких случаях – мужчина.

На автоответчике скопилось столько сообщений, что я даже не стал их прослушивать. Не сейчас. Потом. Я отключил связь, взял запасной, «домашний» мобильник и позвонил. Эльза не отзывалась. Ладно, утром. А сейчас – душ и спать.

Наверняка многим знакомо ощущение грязи, желание помыться под душем, не проходящее даже после самой тщательной очистки. Вот и у меня тогда было так же. Я вскрыл новый флакон жидкого мыла и извел его весь. Когда мокнуть уже надоело, а мыть стало нечего – отмыл все, что только можно, – я высушился, обтерся флеш-ойлом и вылез из душевой кабинки.

Отрывки из донесения агента Санха:

«В 19:58 объект был помещен в комнату для задержанных. Первоначально в контакты не вступал…»

«В 20:10 объект вступил в контакт с задержанным Сайксом по инициативе последнего…»

«Первоначально никакой ключевой информации объект не сообщил…»

«.. После изложения обстоятельств задержания, прилагаемых к донесению, Сайксом были высказаны несколько интересных для объекта идей, после чего мною был послан сигнал о дальнейшей нецелесообразности их совместного нахождения. Но объект и Сайкс успели обменяться адресами. Вслед за появлением в 23:55 сотрудника охраны объект обменялся парой ничего не значащих реплик с Сайксом и покинул комнату для задержанных.

Агент Санх. 00:50, 31.05.20**. Подпись».

Могу ли я предсказать свою жизнь хотя бы на несколько месяцев вперед? Скажу честно, что ни разу такое у меня не получалось, хотя неоднократно и пробовал. Тем не менее жалеть о происходящем со мной доводилось очень редко, и то из-за собственной безалаберности.

Обстоятельства, при которых я получил отдел и полковничье звание, вспоминались нечасто. Обычно бывает не до того – повседневная беготня, суета и рутина не дают времени подумать, но сегодня я прокручивал в памяти ту цепочку событий, что привела меня в это кресло.

Сейчас вдруг что-то случилось и поперли воспоминания.

Как это иногда бывает, все произошло случайно. А может, наоборот, закономерно, сейчас я даже не знаю, как и считать. Чуть больше двух лет назад наша группа расследовала запутанную историю об утечке информации из одной очень официальной государственной структуры. Работал я тогда начальником аналитической группы в отделе глобальных систем, и именно моя команда несла основной груз по обработке информации. Преступление совершалось так тонко и искусно, что долгое время никто ничего не мог понять. Вообще. Пока рано еще раскрывать подробности и детали, но дело оказалось значимое и срочное, мы трудились сутками, а когда все подошло к завершению, я доработался до полного нервного истощения. Сразу после успешного окончания дела кто-то из моих коллег, не припомню сейчас, кто именно, предложил пойти в хороший ночной клуб и оттянуться там по полной программе. Почему бы и нет? Ну сказано – сделано, мы и пошли. Только вот беда – понятие «хороший» у меня с моими товарищами по работе несколько не совпадало и качественно различалось.

От клуба я устал быстро: двадцать семь лет – это уже не семнадцать, и когда окружающая меня реальность начала менять свои формы и очертания, понял: пора безотлагательно валить отсюда домой. Но не тут-то было. Там явно подсовывали какую-то дрянь, или что-то в воздухе, только мое восприятие резко изменилось. Возникло ощущение пребывания в другом пространстве. Как под водой. Однако мышление было сохранным, не как под алкоголем, который нарушает трезвость ума. Поле моего зрения резко сузилось, будто к моим вискам приложили длинные пластины из непонятного материала. Мне казалось тогда, будто я смотрю в бинокль. Восприятие времени менялось, как морской прибой, оно растягивалось до бесконечности или, наоборот, летело со скоростью гоночного болида. Я испытывал повышенную веселость и хохотал от совершенно несмешных слов своих приятелей. Ощущения были ошеломляющими – тело абсолютно меня не слушалось, и я подумал, что сейчас упаду и потеряю сознание, а уже после этого кто-нибудь вызовет скорую помощь и меня отвезут в то отделение, где обычно лежат наркоманы и алкоголики. Я поймал себя на мысли, что еще в состоянии о чем-то думать, однако логики в своих размышлениях уже не ощущал. Попросив приглядеть за мной, я направился к стойке бара, захватив по дороге единственного человека, ум которого, по моему мнению, был еще на что-то способен. Перед самой стойкой меня почему-то обуял непреодолимый страх и паническое чувство, что должно случиться нечто ужасающее. Это ощущение охватило мое горло железными клешнями, однако выпитая чашка кофе с крекером не ослабила влияния наркотика. Напротив, после перекуса мое тело начала сотрясать дрожь. К своему ужасу, я осознал, что не понимаю, о чем говорят друзья. Я слышал слова, однако смысла не разумел. С каждым словом мой отравленный мозг выдавал страннейшие ассоциации. В мыслях я видел барабан стиральной машины, поезд и непонятные рифленые фигуры серой расцветки. Очень скоро голоса окружающих оформились в странные звуковые коробки. Могу поклясться, что даже видел пустоту между этими коробками. Ощущения полностью перемешались. Я испытывал и радость, и ужас, и веселье, и хандру одновременно. В глазах мелькали различные образы, смысл которых был мне неведом, сердце билось невообразимо быстро, и казалось, что, пробив грудину и сломав ребра, оно выскочит наружу или лопнет само. Чувствуя, что с минуты на минуту сознание и разум могут покинуть меня окончательно, я, в момент некоторого прояснения, попросил срочно отправить меня домой. Но, к своему ужасу, понял, что из меня изливается не человеческая речь, а что-то абсолютно невразумительное. Повтор не улучшил ситуацию. Собрав в кулак все оставшиеся силы, я знаками попросил отвести к машине. Присутствующие охотно закивали и доставили меня к транспортному средству. Автомобиль не узнал голоса и категорически отказался воспринимать меня как своего хозяина. Адрес пришлось вбивать вручную, подтвердив подлинность прикосновением ладони.