Алексей Миллер - Мup

Я не смог сдержаться и передал Людвигу сообщение по защищенному каналу. Как потом мне говорил мой партнер, он из этого сообщения ничего не понял – я был слишком возбужден, но он сразу понял, что что-то произошло. Плохое или хорошее. В ответ он сделал видеовызов, что было очень странно. Ранее мы условились: никаких незащищенных контактов. Я ему сразу выложил, что произошло, добавляя через каждое слово, что мы выиграли джек-пот и скоро наше предприятие заработает по-настоящему.

К моему удивлению, радостная новость очень обеспокоила Людвига. Он, ничего не объясняя, лишь сказал:

– Ничего не предпринимай. Иди завтра на работу и пока забудь об этом файле. Я скоро приеду, и мы решим, как действовать дальше.

После он окончил разговор и вышел из сети. Даже на провизоре поставил статус «не беспокоить». Странное поведение моего приятеля сильно выбило меня из колеи. Он что, с ума сошел? Или просто не захотел показать, что я добился огромного успеха без его помощи? А может, он испугался? Или не доверяет мне? Боится, что я наделаю ошибок…

Той ночью я так и не смог уснуть, думая о невероятной удаче и странном поведении Людвига.

***

– Это огромный риск! – восклицал мой компаньон на следующий вечер в моей квартире. – Ты ищешь клиентов, светишься в различных кругах, и вдруг тебе в руки волшебным образом прилетает секретный документ. Вспомни, были ли ранее такие данные у твоей фирмы? Можешь даже и не отвечать. Нет. Я чувствую здесь западню. Слишком все гладко.

– Мы можем проверить. Позвонить одному из респондентов и спросить, проводилось ли такое исследование. Предупредить десятки тысяч человек они точно не могли. Не такие мы опасные преступники.

– В чем сложность разослать сообщение по провизору своим агентам? – повысив голос, перебил меня Людвиг. Тем вечером я просто не мог узнать его: ворвался ко мне домой, без приветствия начал обвинять меня в безрассудстве, кричал, бегал кругами по комнате – одним словом, делал все то, что было ему совершенно не присуще.

– Людвиг, мне кажется, ты надумываешь. Зачем служителям общества (так в разговорах обычно называли полицейских и правительственные контролирующие органы в оппозиционах) вообще нас ловить? Ты сам всегда говорил, что все только обрадуются, если пара миллионов бездельников уедут отсюда.

– А ты не думал, что это, возможно, тайная операция силовиков (секретные службы в рационалах)? Ты совсем не следишь, что ли, за новостями? Неделю назад опять ужесточили порядок пересечения границы. Теперь без специального приглашения ты даже одного дня не можешь провести в средней полосе. А если тебя ловят, то на промывку мозгов и обратно.

– Так зачем же ты так активно хочешь заниматься столь рискованным бизнесом? – не без доли иронии ответил я ему.

– Это выгодно. И все. И если делать все правильно, рисков нет. А вот агитировать людей из списка – сумасшествие. Я не верю в случайности и удачу. С рациональным молоком я понял, что ничего просто так не происходит.

– Тебя словно подменили.

– Да нет! – заорал он, чем начал злить меня. – Ты тупой, что ли? Не надо путать безрассудство и оправданный риск. Ты словно ребенок! Еще бы по провизору скинули тебе этот список. Ты бы и тогда поверил в удачу?

– Хватит, – я больше не намерен был слушать наезды. – Если это происки силовиков из рационалов, то мне не грозит опасности. Я как-нибудь переживу без поездок к родителям. Пусть и они меня когда-нибудь навестят. Экстрадиции нет и не будет. А тебе придется решать, будешь ли ты работать со мной или нет. С такой информацией я быстро найду себе партнера в средней полосе.

Людвиг не ожидал такого поворота. Лицо его вытянулось, губы округлились. Он пытался придумать, что ответить, но решил промолчать. Тогда мне даже стало его немного жаль, ведь Людвиг вложил в дело больше моего. Я имею странную черту: всегда быстро пасую после жестких выпадов. Но в тот момент мне было интересно понаблюдать за моим товарищем, чтобы узнать, что он предпримет в ответ. Я понимал, что если он уйдет, и я останусь один, то наше дело умрет. Еще одного компаньона Лейле вряд ли удастся найти. Одному мне не вытянуть такой объем работы, тем более, что основной риск лежит на том, кто работает в рационалах, а я туда не сунусь.

– Ну что ж, – наконец пробормотал он, оставаясь бледным и не поднимая взгляда от пола. – Я понял тебя. Ты готов рискнуть моей задницей, оставаясь в безопасности и отсиживаясь на теплой печи. Пожалуй, ты имеешь на это право. Только я прекрасно понимаю, что тебе в жизни не найти такого идиота, который согласиться рисковать своей жизнью по ту сторону баррикад, – озвучил он мои мысли, отчего мне стало совсем не по себе.

– Э-э, – попытался я противоречить.

– Дай мне закончить. Ты уже все сказал. Таким образом, цена твоей информации без меня стремится к нулю. Далее. Если ты и найдешь себе нового идиота, который рискнет связаться с тобой, то какие гарантии, что он не сдаст тебя при первом запахе опасности? Готов спорить на свою жизнь, что, выбирая между мясорубкой мозга и предательством, мало кто останется предан непонятному партнеру. Когда тебя вычислят, тебе станет и здесь не сладко. Свобода давно уже умерла и в оппозиционах. Не стоит слишком обольщаться. Итак, ты предлагаешь разойтись. Выйдя отсюда, я легко найду себе партнера, который согласится искать кандидатов для переезда и будет хоть немного отдаваться делу. В отличие от тебя. Через год я буду иметь уже довольно большое состояние. А ты нет.

– Людвиг, – его слова, в которых было много правды, остудили мой пыл, и я уже готов был сменить тон. Но что дальше? Былого доверия я этим не верну. Думать нужно было быстро. А мысли путались, и я просто мычал какие-то невнятные слова. – Ты не прав. С такой информацией я и сам справлюсь…

– Хорош тебе, – он встал и, улыбаясь, подошел к окну. Он будто радовался тому эффекту, который произвела его речь. – Я продолжу работать с тобой. Но! – и он сделал многозначительную паузу. – На других условиях. Ты можешь и дальше отсиживаться здесь. Но мы с тобой теперь не будем иметь прямых контактов. Я не буду так рисковать. Я еще не решил, как именно все будет происходить, но сообщу тебе в ближайшее время. Это раз. Вся работа, вся, по подготовке к переезду теперь будет на тебе. А не только имя и ID в провизоре. Ты делаешь все в оппозиционе, а я уже встречаю клиента в рационале. Два. И наконец, моя доля составит 40 % против былых 33 %. Это три. И теперь тебе решать, соглашаться со мной дальше работать или нет. И в отличие от тебя, я это говорю не просто так, не для театрального эффекта, а по-настоящему. Я не верю в твой список, поэтому терять мне нечего.

– И ты, естественно, будешь работать и с другими? – решил я снизить градус напряжения.