Азиз Алимов - Железноцвет

– Это что еще, сука, за аборт?! – ужасается Зоя, от отвращения едва не выронив сигарету изо рта.

– Ближе к истине, чем хотелось бы, – бормочу я.

Верхняя часть клеща имеет почти сферическую форму. Тут и там, костяная сфера покрыта следами скорбной болезни, и местами в кости видны дыры, за которыми скрывается мягкое и розовое. Нижняя часть похожа на порцию плохо проваренных макарон под сукровичным соусом. Размером и формой клещ близок к маленькому пушечному ядру, но весит при этом как большое.

– Есть еще чистые шприцы? – спрашиваю я.

– Ну.

– Доставай, будем кровь брать.

Я осторожно кладу клеща на простыню и закатываю рукав свитера.

– Зачем это?

– Нужно топливо. Для клеща.

– Тогда я у себя возьму.

Поработав предплечьем, Зоя распрямляет руку и вводит иглу в собственную вену.

– Сколько?

– Двадцать миллилитров примерно.

Забрав кровь, она передает шприц мне. Удерживая клеща одной рукой, я второй вставляю иглу в одно из его отверстий и выжимаю поршень. Потом кладу клеща обратно.

– Теперь чего?

– Теперь ждем.

Но долго ждать не приходится. В течении минуты клещ наливается жаром – так сильно, что от потной простыни начинает идти пар. Белесые “макароны” розовеют и начинают медленно шевелиться. Завороженная мерзким зрелищем, Зоя подбирается вплотную ко мне.

– Сейчас будет жарко, – говорю я, и вынимаю сигарету из Зоиных губ.

Прицелившись, я вставляю сигарету в самую крупную из дыр в панцире. Немедленно, спальню заполняет вонь паленой плоти. Клещ приходит в движение. “Макароны” раздвигаются зонтиком, открывая вид на сердцевину клеща. Наружу из мясных складок высовывается костяной агрегат, одновременно напоминающий и клюв, и жвалы. Высунувшись, он начинает громко щелкать – если закроешь глаза, кажется, что это человек клацает зубами.

– Расстегни ему сорочку, – командую я. – Живо!

Пока Зоя выполняет приказ, я примериваюсь, а потом хватаю клеща обеими руками за панцирь и поднимаю на уровень груди. Клещу такое приходится не по нраву. Его щупальца начинают полоскать по воздуху; клюв щелкает очередями, ища цель.

– Отойди, отойди в сторону!

Зоя отскакивает, и я оказываюсь рядом с Аркадием. За мгновение до того, как я опускаю клеща на его грудь, одно из щупалец вцепляется в мою ладонь загнутыми коготками. Я выхватываю мультиинструмент и применяю на клеще заточенные плоскогубцы. Потеряв щупальце, клещ сосредотачивает внимание на брате.

– Фууу, ну и поебень! – говорит Зоя. – Никогда бы не подумала, что… – добавляет она, но потом обрывает себя на полуслове. Я извлекаю по-прежнему извивающееся щупальце из своей ладони, наблюдая за работой клеща.

Издавая свинячье хрюканье и чавканье, клещ вгрызается в грудь Аркадия. Брат стонет и шевелит пальцами, но остановить клеща он не в силах. Щупальца впились в его пожелтевшую кожу, и видно, как вокруг раны вены Аркадия вздулись, наполняясь темным. Как только его более-менее перестает лихорадить, я беру одну из пуповин сращивателя и вставляю его жалом в самую крупную из дыр в панцире клеща. Еще пару минут после этого, клещ продолжает свою остервенелую работу. Его панцирь быстро теряет цвет. Погрузившись в грудь примерно на треть, он сбавляет обороты; на панцире появляются трещины. Еще несколько секунд – и клещ полностью замирает, перестав подавать признаки жизни.

– Закрой уши, открой рот, – говорю я.

Прежде, чем Зоя успевает задать очевидный вопрос, панцирь клеща разлетается в фонтане гноя и венозной крови. На простыню из панциря выскакивает нечто среднее между сороконожкой и ракоскорпионом. Стремительное и ужасное, оно движется с огромной скоростью и безо всякой симметрии – то боком, то задом; клешни, щитки, глаза и зубы слились в смертельном броске. Прежде, чем оно добирается до края матраса, моя пуля настигает его, превратив тварь в серые брызги. Звон, никогда толком не пропадающий, с полной силой вторгается в мои уши.

Я опускаю “Шестопер”. Аромат пороховой гари разбавляет баночный смрад. Этажом ниже кто-то яростно колотит по батарее.

– Елки-палки, – говорит Зоя. – Вот так так!

– Посиди с ним, я вернусь, – говорю я, направляясь в прихожую.

– Жди меня и я вернусь, всем смертям на зло… – мелодично тянет Зоя, склоняясь над Аркадием.

В прихожей я беру вещмешок и собираюсь уже вернуться в спальню, когда мой взгляд цепляется за куртку Аркадия. Она по-прежнему висит на напольном зеркале, но теперь мне видно – что-то выглядывает из ее внутреннего кармана. Водрузив вещмешок на табурет, я залезаю рукой под полу и извлекаю наружу содержимое кармана. В моих руках оказался бумажный пакет, запечатанный такими печатями, каких в деканате не найдешь. Пакет насквозь пропитался бурым, печати словно бы скреплены кровью. Я обнаруживаю, что сзади пакет порвался, и наружу торчит сложенный лист бумаги. Выглянув на всякий случай в гостиную, я вынимаю этот лист и погружаюсь в чтение.

Письмо основательно слиплось – не разорвав, не раскроешь. Единственное, что не тронула кровь – это хозяйскую, размашистую роспись и адмиралтейскую печать. Подписано: Адмирал Романов, Главнокомандующий ВМФ. Выше – только звезды. Елки-палки, во что же ты ввязался, Аркаша?

Насколько получается, я раскрываю письмо. Понять, кому адресована весточка – сложно; несведущему вовсе не разобрать ее канцелярщины. Но одна строчка немедленно привлекает мое внимание:

…В СРОЧНОМ ПРОЯД… ЩЕСТВИТЬ… ЗАДЕР… НИЕ… АВА ЛЕВЧЕНКО…

Левченко? Он-то здесь причем? Зачем он Санкт-Петербургу? Откуда в Адмиралтействе вообще знают о его существовании?

– Петь, поди сюда! – зовет Зоя. От неожиданности, я едва не роняю письмо.

– Погоди, – отзываюсь я. Будь у меня хоть час, разобрал бы может все это! Ну да хоть бы и разобрал, впрочем. В том, что можно разглядеть, в основном воспевается авторитет Аркадия Леонова, еще идут намеки на какой-то сеанс связи. Какой теперь сеанс? Всю связь унес этот чертов смерч, вместе со штабом…

– Ну Петь!

– Иду, иду.

Ладно, черт с ним. Аккуратно сложив письмо, я кладу его в свой карман и, подхватив вещмешок, направляюсь обратно в спальню.

Уже сейчас видно, что Аркадию пусть немного, но лучше. Румянец не вернулся на его щеки, но нездоровая желтизна отступила. Черты лица его уже не кажутся заостренными, как у покойника. Поддерживая затылок брата, Зоя осторожно поит его из стакана.

– Петь, смотри – работает! – улыбается Зоя. – Слава Богу.

– Еще не все.

Из вещмешка я выкладываю на простыню три склянки, поменьше той, что содержала клеща. Все три – похожие на вид, с одинаково сомнительного вида смесями внутри. Различают их только пиктограммы на наклейках.

– Надо стойку сварганить, – моментально реагирует Зоя. – Сейчас соображу что-нибудь.