Станислав Гагарин - Вторжение

«А ведь я поначалу подумал, что ты неглупый человек, доцент Головко, коль сумел подчинить себе теневую экономику и нахапать миллиарды…»

Вождь внутренне усмехнулся. Как ему надоели эти заморские и доморощенные диктаторы и тираны! И что делается с людьми…

А все от недостатка образования, от непросвещенного ума, от того что никак землянам не постичь логики истории, не освоить диалектического метода. Не овладев последним, он и сам такого наворотил, что в пору лишь Зодчим Мира исправить его художества да и то лишь в целой череде поколений.

— У нас есть деньги, у вас — имидж, понятный для большинства образ народного, пусть и сурового, но вполне надежного лидера, колоссальный опыт и слава, пусть порою и со знаком минус. Но это даже сильнее действует на толпу, — разглагольствовал, заметно увлекаясь собственными словами, Старик. — Ситуация сейчас такова, что только вы, объявив о возвращении к власти, сможете взять нас, подпольных миллионеров, с собой, никому ничего не объясняя. Вожди не обязаны раскрывать тайну руководства толпой! Мы займем вокруг вас достойное место.

Ведь среди тех, на кого я опираюсь, есть прекрасные организаторы производства, которых ОБХСС пренебрежительно зовет цеховиками, есть экономисты, крепкие администраторы, толковые идеологи, профессионалы в области социальной психологии. На Организацию работают через сеть подставных агентов, порой не подозревая об этом, академики и прокуроры, киношники и публицисты, чиновники из Госплана и народные депутаты. Мы — реальная сила, товарищ Сталин. Но истинное могущество обретем только вместе с вами!

«Разумеется, они сумеют, мафия и ломехузы, нанести друг другу реальный ущерб, — уже принял окончательное решение вождь. — Надо как следует подзадорить Сидора… как его? — словом, доцента — и вперед! Столкнуть лбами мафию и ломехузов — истинно, понимаешь, диалектическая идея. Минус на минус… Зло, поражающее Зло, может принести пользу Добру. И даже тот, другой Старик, которого на Звезде Барнарда зовем мы и до того в земной жизни называли Ильичом, не осудит меня, как не осуждал, а благословлял меня и бедолагу Камо на организацию, понимаешь, и проведение эксов, экспроприации у буржуазии и власти нажитого ими, а ежели говорить попросту, то на устройство бандитских налетов и грабежей».

Это был самый что ни на есть рядовой муравей, по назначению солдат, с рождения и до смерти обязанный верно служить коллективу, а вместе с ним до единого муравья ея Величеству Матери Рода, сложному, хорошо организованному бытию, которое и предопределяло происходящее в этом средних размеров муравейнике, расположенном в одном из сохранившихся пока лесов Великороссии.

Поэтому, вроде как на основании географического расположения его родимого дома, муравья-ратника можно было бы условно именовать русским, хотя он сам не понимал значения этого слова, но зато необъяснимым образом осознавал, что есть такое понятие, которое обозначается словом клаустрофобия, и даже испытывал эту боязнь замкнутого пространства на себе.

Впрочем, муравей-ратник, у него не было собственно имени, а нечто вроде номера, состоящего из комбинации особых излучений и запахов, не любил и чересчур открытых Пространств. Нападения там подразумевались со всех сторон, а укрыться было негде, такие места отнюдь не возлюбишь! Потому и предпочитал ратник Икс-фермент-Тау, назовем его для удобства хотя бы таким, может быть, странным, но по человеческим законам сконструированным именем, Икс-фермент-Тау, предпочитал места не тесные и не просторные. Средние, одним словом.

Вообще, нашему солдату-муравью не нравилось все крайнее, через меру избыточное или явно недостаточное. Он был, как сказали бы люди, центристом, избегал любого экстремизма, будь он левый или правый, без разницы.

«Если бы у нас в муравейнике началась перестройка, — неожиданно для себя подумал муравей, — то образовал бы партию здравого смысла».

Икс-фермент-Тау не удивился, муравьи лишены такой, чисто человеческой способности, само осознание здравого смысла как понятия было чуждым для него, хотя именно по этим принципам было устроено существование стройной системы, вобравшей в себя многие тысячи сородичей.

В некоей степени Икс-фермет-Тау представлял, что все действия его определены необходимостью исполнения предназначенного ему судьбою долга, и эта взаимосвязь не была примитивно рефлекторной, ибо муравей умел решать логические задачи, выбирать лучшие или более радикальные пути преодоления препятствий, которых оказывалось у него в солдатской ипостаси великое множество.

Вот и сейчас, созывая караульную смену, во главе которой Икс-фермент-Тау в качестве старшего наряда нес вахту у главного входа в муравейник, он получил сообщение о необходимости свободным от дежурства начальникам патрулей собраться в главном зале, за которым находились тщательно охраняемые покои Матери Рода.

Причины общего сбора заранее не сообщались, но Икс-фермент-Тау знал, что речь там пойдет о походе в соседний муравейник, откуда давно уже приходили нехорошие вести о сложившемся там бедственном положении.

«Надо, конечно, помочь соотечественникам, — озабоченно подумал Икс-фермент-Тау, неторопливо поворачивая крупную голову, украшенную зоркими фасеточными глазами, чтобы получше рассмотреть, как занимает посты новая смена, ею командовал Лямбда-фермент-Фита, давний знакомец Икса, с ним последний дважды участвовал в довольно опасной экспедиции к муравейникам, населенным Formica fusca.

Рыжие муравьи издавна нападали на муравьев черных, перетаскивали в собственные владения их куколки, кормили ими иждивенцев. Те, кого не успевали съесть, выводились и жили с похитителями одной общиной, начисто забыв о том, откуда они происхождением, ибо резонно считали родиной тот муравейник, в котором появились на свет.

Лямбда просигналил Иксу о том, что его солдаты заняли посты, приняв от прежних караульных вахту, и спросил: не знает ли тот каких-либо новых сведений о терпящих бедствия соотечественниках.

Начальник патруля приподнял правую среднюю пятичлениковую лапку, потом такую же левую, что означало бы у человека пожимание плечами, и ответил в том смысле, что как раз и отправляется туда, где знают побольше, нежели они сами.

— Разве ты не слыхал сигнала общего сбора?

— Разумеется, — ответил Лямбда-фермент-Фита. — Но ведь ты у нас из тех, у кого пробиваются крылья…

Это был всегда раздражавший Икса намек на особую его сообразительность. У рабочих муравьев, как впрочем, и у солдат, которые отличались от первых большой головой с сильно развитыми челюстями и крепкими передними лапками, тем не менее, никогда не бывало крыльев.