Василий Шахов - Тень Уробороса. Эпоха лицедеев

Явно выкатившийся из-под диска (дыра уходила куда-то в глубь возвышения), перед ребятами лежал гладкий темный шар, действительно по размерам напоминающий боулинговый.

Прикасаться к нему они не решились. Хватило и пропажи Бакстера.

Я принял решение отправляться на поиски сержанта. Несмотря на заверения ребят в том, что Бакс никуда не «проваливался», а именно исчез, растворился в воздухе, как в сказочных фильмах, я был склонен считать, что нашего алчного товарища все-таки занесло в какую-нибудь из потайных нижних галерей пирамиды. Коварные кемеяне (таково было древнее название предков нынешних египтян — коптов) способны на все. Я уже не раз сталкивался с хитроумными изобретениями фараоновских архитекторов.

Собственно, благодаря Бакстеру, блуждая по многочисленным коридорам разрушенной пирамиды, мы и обнаружили раненного сержанта Харриса, одного из участников группы «Дионис». Он лежал почти без признаков жизни. Поначалу мы приняли его за труп. Я осмотрел его и обнаружил, что он еще дышит. Его нужно было срочно госпитализировать, а потому я лишь заглянул в тот зал. Круг действительно существует.

А Бакстер… Я обнаружил его в прошлом году в одной из психиатрических лечебниц Нью-Йорка. Добиться от него, поседевшего и напуганного, какой-то внятной информации я не смог. Мне сообщили только, что его доставили с Востока — то ли из Индии, то ли из Китая. На мой вопрос, как он там очутился, Бакстер отреагировал очень бурно: заскулил, замахал руками и заплакал. Это очень угнетающее зрелище. В его бредовых фразах я несколько раз уловил незнакомое словцо — «ори». Вроде как некие люди, которых он называл «ори», похитили его. По крайней мере, такой вывод я сделал из рассказа тронувшегося умом сержанта. Полагаю, «ори» — это одна из разновидностей знаменитых «зеленых человечков», а Бакстер был уверен, что стал жертвой похищения его палеоконтактерами»…

На этом запись в «электронном дневнике» обрывалась.

Я была поражена. Поражена и написанному, и первой возникшей у меня мысли: это выход, это наше спасение. Но выход из чего? Спасение от чего? От Третьей мировой?

Меня лихорадило все утро. Квентин проснулся и потребовал еды. Я попробовала кормить его, но он отталкивал ложку, выгибался на стульчике и всяческими иными способами выражал свое недовольство. Чутко спавший отец пришел мне на выручку, принес ему бутылочку с молоком, затем приехала няня, и я смогла ненадолго забыться сном.

Мне снился мир, где люди не убивали друг друга. Но их гуманность объяснялась вовсе не тем, что они стали светлыми и чистыми, аки роса, а потому, что над каждым из них висел Дамоклов меч: если убьешь, умрешь и сам. Войн не было, но были жестокие и изощренные интриги. Люди покорили пространства, но не смогли покорить самих себя. Они стали не хуже и не лучше — просто другими. Многое изменилось, и я никогда доселе не видела столь логичных, длинных и подробных снов. Разве только… во время родов? Те незнакомые лица…

Меня разбудил поцелуй Луиса. Я потянулась к нему.

— Теплая… — заметил он. — На улице — бр-р-р-р! Ну и лето! Я не пустил няньку гулять с Квентином…

— Луис, что ты увидел в той египетской пирамиде? Что это за круг? Не верю, что ты не докопался до сути после всего, что случилось с Бакстером…

Он кивнул и лукаво посмотрел на меня.

— Луис! Ну Луис! — я засмеялась и шлепнула его по плечу, чтобы не придуривался. — Я уверена, что вас с Кристианом свел секрет, который вы разгадали в той пирамиде.

— Тепло, детка! Тепло!

— Луис! — я грозно нахмурилась.

— Я все ждал, когда ты наткнешься на этот файл… Хотел, чтобы ты составила непредвзятое мнение… В той пирамиде на камне, о котором рассказывали мне солдаты, было написано приблизительно следующее:

« Малек проглочен будет рыбой, а рыбу хищник схватит тут же, акула хищника погубит и будет съедена людьми. Их, в свою очередь, отправят на корм малькам и крупным рыбам »…

— И что это может значить?

— Это теория Маркова-Фридмана. Ее доказательство. Как тебе?

— Маркова-Фридмана? Я не слышала об этой теории.

— Это то, что я искал всю жизнь, Кейт… Помнишь, как мы были с тобой возле того заброшенного здания в Буэнос-Айресе? Это то самое чувство, которое всегда жило внутри меня… Не знаю, откуда это пришло ко мне. Кажется, я с этим родился. Сколько себя помню, я был уверен, что в каждой частичке, составляющей наш мир, есть такая же огромная Вселенная, как наша. Вроде русской матрешки: открываешь одну — в ней вторая. Открываешь вторую — в ней третья… Другое дело, что по этой теории конечного этапа нет, и «самое ничтожное звено в конце причинно-следственной цепи становится превеликим». Змей Уроборос, Кейт! Змей, кусающий себя за хвост!

Его будто прорвало. Он говорил горячо, с сияющими глазами. И будто бабочка на огонек, к нам в спальню примчал Квентин. Луис обнял его, усадил к себе на коленку и тут же продолжил под внимательным взглядом сына, изучающего лицо оживленного папы:

— Люди, представители цивилизации ори, которые открыли древним египтянам это устройство, не желали, чтобы оно попало в дурные руки… Они оставили намеки, только намеки — чтобы догадался достойный, а не кто угодно… Уроборос, мифы, математические задачи, навеваемые пирамидами…

— Подожди! — перебила я, чувствуя, что мысли не собираются в моей полусонной голове, а норовят разбежаться в разные стороны. — Подожди! Значит, Бакстер утверждал, что его похитили эти ольвы?..

— Ори, — отмахнулся муж, — наверное, правильнее называть их ори. Жители Оритана, древней гипотетической страны вроде Атлантиды.

— Ни разу не слышала ни об ольвях, ни об орях, ни об Орита… Ты меня запутал, Луис!

— Да никто, конечно, не похищал Бакстера! Он говорил совсем о другом. Я его не понял тогда. Примерно так же, как сейчас не понимаешь меня ты.

— Да, ты здорово смахиваешь на психа, — согласилась я, одеваясь. — Но ты говори, я уж как-нибудь справлюсь со своими химерами и стереотипами…

И так некстати послышался звонок в дверь, а Снаппи разразился добросовестным лаем…

— Минутку, Кейт. Это Кристиан, — пересадив Квентина со своих рук на кровать, Луис выбежал из спальни.

Сын возмущенно заревел, потянувшись рукой в сторону двери и энергично сжимая-разжимая пятерню. Еще бы — такая большая игрушка слиняла в неизвестном направлении!

Я выглянула в окно. Отсюда хорошо просматривался парадный вход нашего дома. У ворот действительно стояла машина Харриса — скромненькая неновая «Тойота»-малолитражка. Сам Кристиан, видимо, уже был запущен Луисом в прихожую: крыльцо пустовало.

Мне показалось, что все, рассказанное сейчас мужем — это какой-то бред. Иди другое объяснение — сон. Я сейчас крепко сплю и никак не могу проснуться. Так ведь тоже бывает.