Майк Кэри - Порочный круг

Да, его обладателю оставалось только посочувствовать. Плоское, бледное, нездоровой сероватостью оно напоминало непропеченное тесто. Давно я не видел таких грязных волос: жесткая русая копна стояла дыбом, как пырей на песчаной дюне. В общем, ни лицо, ни его обрамление не давали однозначного ответа на вопрос, стар ли этот человек, молод или среднего возраста. Максимум, что удалось определить, — по всей вероятности, он мужского пола.

— Доброе утро! — ослепительно улыбнулся я. — Реджи здесь?

На лице не дрогнул ни один мускул, и у меня появилась крамольная мысль: вдруг оно крепится к шесту, а не к шее? Парень приоткрыл ворота чуть шире, словно предлагая убедиться: он цел и невредим. Он был одного роста со мной, но худой как щепка, одет в тертые джинсы и футболку с рисунком в стиле оп-арт, а на ногах новенькие тапочки в форме пса Громита.

— Реджи? — переспросил он слегка недоуменно, будто слышал имя в первый раз. Выговор у него протяжный, эссекский.

— Да, Реджи Танг. Вы ведь с «Коллектива», верно? Мне сказали, Реджи сейчас живет здесь.

Парень никак не отреагировал, даже кивнуть не удосужился.

— Ты кто? — после тяжелой паузы спросил он.

— Феликс Кастор. — Я протянул руку. Парень пожал ее без особого интереса. Зато в эмоциональной вспышке, которую я увидел, когда наши руки соприкоснулись, присутствовало довольно странное ассорти: неловкость, возмущение и что-то вроде тревоги.

В апатичном, если не откровенно печальном голосе ничего подобного не слышалось.

— Грег Локьер, — представился парень. — Значит, ты Кастор? Твое имя на слуху. Похоже, многие тебя уважают, — говоря это, Локьер скользнул взглядом по моей обуви, будто проверяя, соответствует ли она санитарно-гигиеническим стандартам, а потом посмотрел в глаза.

— Реджи на яхте. — Теперь в его голосе звучали покорность и смирение. — Заходи.

Отвернувшись, Локьер повел меня к сходням. Когда-то «Коллектив» был плавучим замком, а сейчас казался настоящей развалиной. Я не видел яхту шесть лет, и, судя по количеству грязи на корпусе, за все это время ее ни разу не чистили. Ватерлинию облепило скользкое кольцо ила, а чуть ниже, там, где о борт бились волны, весело подмигивали ржавые пятна. Такими темпами через пару зим любимица Штайнера превратится в металлолом.

Вслед за Локьером я сначала поднялся на палубу, затем, после крутого поворота налево, спустился к рубке.

— Осторожно, — не оборачиваясь, проговорил он, — некоторые ступеньки шатаются!

Увы, с предупреждением Грег опоздал всего на несколько секунд: доска под ногами покачнулась, и я едва не покатился кувырком. Ну как после такого не чувствовать себя кем-то вроде расхитителя египетских гробниц!

Рубка была, пожалуй, единственной частью «Коллектива», сохранившей первоначальный размер и форму. Двухуровневая, она соединялась спиральной лестницей из темных, тщательно подобранных сортов дерева и до сих пор обладала некоей поблекшей элегантностью. Весьма поблекшей: откидные столики и кожаные диванчики штайнеровских времен активно вытеснялись тумбами и шкафчиками из ИКЕИ. Притаившийся в углу камбуз пропах прогорклым жиром, а сводчатый потолок почернел от копоти, будто дух древних тостов и яичниц распластал под ним свои черные крылья. Мы с Локьером вошли через одну дверь, а вторая находилась за камбузом и, держась на честном слове, едва не слетала с петель. Поручни, которым следовало огораживать верхний уровень рубки, просто-напросто отсутствовали: малейшая оплошность — и самая обычная прогулка могла превратиться в смертельно опасное мероприятие.

В камбузе имелось что-то вроде буфета со стойкой и несколькими высокими табуретами, расставленными вдоль нее. Стены буфета были обшиты панелями из тех же пород дерева, что и на лестнице: вишня и грецкий орех. Увы, изысканное сочетание темной древесины лишь подчеркивало убожество остальной части рубки. За стойкой сидел молодой человек и ел яичницу с сосисками. Реджи Танг собственной персоной! Вернее, сосиски он не ел, а играл с ними, бессмысленно гоняя по тарелке. Увидев меня, Танг поднял голову и, решительно оттолкнув завтрак, кивнул. Лет на десять моложе меня, как две капли воды похожий на Брюса Ли в фильме «Явление дракона», холодную отстраненность он сыграл весьма убедительно. Танг завтракал в одной майке и боксерках, словно предлагая полюбоваться на свое сухое мускулистое тело.

— Извини, — поднявшись с табурета, начал он, — лицо твое мне знакомо, значит, мы где-то встречались, а вот имя вспомнить не могу.

Я успел забыть, какой у Реджи голос: низкий, бархатный, льющийся, как песня.

— Неудивительно, — покачал головой я. — Мы виделись всего раз. Меня зовут Феликс Кастор. Извини, что прервал твой завтрак!

Танг лишь плечами пожал.

— Яхта открыта для всех изгоняющих нечисть — это одно из условий Штайнера. Кастор… Да, припоминаю. Ты из Ливерпуля, что подтверждает теорию об утечке мозгов с севера на юг! Рад видеть тебя снова! — Рукопожатие Танга было быстрым, но крепким.

На этот раз при тактильном контакте заглянуть в чужую душу не удалось. Впрочем, на успех я и не рассчитывал: этот Восточный дракон из тех, кто держит эмоции за семью замками.

Танг кивнул на диванчик, заваленный старыми газетами, журналами и невскрытыми конвертами:

— Садись… Что, поселиться здесь решил?

Я отодвинул в сторону несколько писем и сел, краем глаза продолжая наблюдать за Локьером. Тот подошел к стойке, взял из пепельницы еще дымящуюся сигарету, поднес было к губам, а потом вдруг передумал и, даже не затянувшись, раздавил.

— Пока нет… Вообще-то я хотел бы попросить бесплатный совет.

— Совет?

— Ну да, подключиться к сплетнепроводу.

Реджи улыбнулся, по достоинству оценив неопределенность фразы.

— Давай проси. Чем сможем, обязательно поможем, правда, Грег?

— Угу, — эхом отозвался Локьер, усаживаясь за стойку, подальше от недоеденного завтрака Реджи.

— Спасибо. Дело в том, что я ищу одного человека.

— Я его знаю?

— Думаю, да. Некоторое время он жил на яхте, хотя, возможно, ты его не застал. Этого парня зовут Деннис Пис.

Реджи задумчиво нахмурился, якобы пропуская имя через внутренний блок памяти.

— Пис… — повторил он. — Нет, никаких ассоциаций не возникает. Грег, а ты не знаешь Денниса Писа?

Локьер обернулся. На лице та же слегка изумленная глубокомысленность, с какой он созерцал меня у ворот. Сразу вспомнился комик Стэн Лорел, хотя, наверное, сходство ограничивалось стоящими дыбом волосами. Грег снова раздавил окурок в пепельнице, несмотря на то, что он уже потух.

— Да, — отозвался он, — я знаю Писа, вернее, знал. В прошлом году он прожил здесь месяцев шесть. Этот ублюдок ни разу даже завтрак приготовить не удосужился! В чем дело? Он что-то натворил?