Андрей Бондаренко - Выстрел

– Обязательно сходим и убедимся! – пообещал Ник. – Но, только, попозже. А пока встань, пожалуйста, у двери и не мешай.

Он сразу почувствовал, что с крайним правым сейфом что-то не так. Что, собственно, не так? Трудно объяснить, практически невозможно. Просто ощущалось – на уровне подсознания – как из-за чёрной бронированной двери, украшенной многочисленными замками и не менее многочисленными позолоченными завитушками, исходят флюиды опасности. Невидимые и неосязаемые флюиды, но явственные и бесконечно тревожные, особенно, если крепко зажмурить глаза. А ещё и сквознячком чуть заметно тянуло от стального ящика, вмурованного в стену. Вернее, из отверстий его замков.

Ник болезненно помотал головой, снова закрыл глаза и полностью расслабился, словно бы пытаясь мысленно увидеть внутренности подозрительного сейфа.

Чернота, негромкий, угрожающий и тревожный скрип, тоненький лучик светло-жёлтого света, чёрная лохматая борода, глухой звериный рык, глумливый и довольный смех….

– Что находится внутри? – не открывая глаз, отрывисто спросил Ник.

– Ничего, Николай Сергеевич. То есть, только пустота. Мы всё вынесли в другую комнату, как и было приказано, ещё в понедельник. А ключи и шифры находятся у Ивана Ивановича, лично.

Поразмышляв над сложившейся ситуацией пару минут, Ник принял окончательное решение, достал из кармана новый мобильник и набрал номер Ануфриева:

– Я слушаю! – тут же откликнулся банкир. – Накопал что-нибудь серьёзное?

– Да, есть два нехороших объекта. Очень-очень нехороших…

– Что предлагаешь?

– Надо созывать совещание. Причём, экстренное и расширенное.

– Где, у меня в кабинете? Предложения по составу?

– Думаю, что сподручней и эффективней всего будет собраться в центральной аппаратной: всё расскажу и тут же покажу на экранах мониторов. По персональному составу предлагаю так: вы, я, московские ребятишки и Лис.

– Какой ещё Лис?

– Денис Кротов, Лис – его армейское прозвище.

– Лады…. Общий сбор – через двенадцать-пятнадцать минут. Надо же ещё разыскать наших доблестных коллег из спецслужб…

В центральной аппаратной он велел двум операторам – ребятам, безусловно, проверенным и надёжным, одетым – по случаю галлюциногенного периода – в парадную форму американских морских пехотинцев:

– Орлы, отправляйтесь-ка на внеочередной обеденный перерыв! В вахтенном журнале, понятное дело, сделайте соответствующие записи-отметки. Помещения банка не покидать ни в коем случае! На пост вернуться только по моему звонку! – вопросительно посмотрел на Кротова. – Что у нас по частной ячейке 342-А? Иди, Лис, поторопи своих сотрудников! Совсем скоро начнётся совещание…

Центральный наблюдательный пункт был оборудован по последнему слову науки и техники: порядка ста двадцати – больших и маленьких – мониторов, позволяющих наблюдать за всеми ключевыми объектами банка, видеомагнитофоны, навороченный звуковой пульт, к которому было подключено более трёхсот пятидесяти микрофонов, спрятанных везде и всюду. Главной же особенностью аппаратной являлось то, что она располагалась непосредственно на территории банковского хранилища. Это Ник так придумал, мол: – «Раз хранилище является глубинной сутью банка, его сердцем, образно выражаясь, то и центральный наблюдательный пункт должен непременно располагаться на его территории…». Иван Иванович некоторое время категорически возражал, мол, на Западе так не делают, но потом, всё же, согласился, признав логичность и целесообразность нестандартного предложения своего подчинённого.

Ник вскользь пробежался глазами по экранам мониторов, мысленно комментируя увиденное: – «Хранилище, один зал, второй, третий. Операционный зал, бухгалтерия, финансисты, кредитный отдел. Помещение для переговоров, помещение для переговоров с ВИП-клиентами, столовая для персонала, кафэшка для гостей…. И везде бродят всякие и разные персоналии и типажи. Необычные наполовину, смутно знакомые. Аура поганая, одно слово…».

Зазвонил мобильный телефон – старый, который остался ещё от прежней жизни.

– Николаша? – сквозь чуть слышимые длинные гудки прорезался характерный голос Владимира Вольфовича Жириновского. – Почему молчишь, подонок? По лагерям соскучился, образина позорная? А нет ли, часом, острого и устойчивого желания – помыть кирзовые сапоги в лазоревых водах благословенного Индийского океана? А? Я тут, понимаешь, формирую диверсионную команду из идейных добровольцев. Тебя, молодчик, записывать?

– Извините, но я сейчас очень занят! Перезвоните, пожалуйста, часа через полтора, – пробормотал скороговоркой Ник, нажимая на кнопку отбоя, и от души возмутился про себя: – «Как раз Жириновского мне нынче и не хватает! Для полного личного счастья…. И номер какой-то незнакомый, чтоб его! Ладно, подождёт миляга Владимир Вольфович, никуда не денется…. А, вообще, всё складывается очень нехорошо. Звуковые галлюцинации, они принципиально нераспознаваемы – в отличие от визуальных. То есть, только смысловой анализ услышанного может помочь…

Снова ожил мобильник – уже новый, недавно врученный высоким начальством.

– Николай, готов к совещанию? – поинтересовался голос Аллы Борисовны Пугачёвой. – Мы с ребятами-музыкантами уже идём к вам, – в трубке раздались короткие гудки…

«Это был Ануфриев, гадом буду!», – с успокаивающими нотками сообщил внутренний голос и тут же истерично запаниковал: – «Плохи наши дела, братец! Совсем плохи…. Как учил мудрый и опытный Пал Палыч, звуковые глюки, они многократно опаснее, чем обычные. Многократно…. Может, всё дело в таблетках, которые ты принимаешь? Они же очень медленно растворяются! Не забыл, родной? Может, их коварно подменили? Теоретически, такое вполне даже возможно…. Кто, спрашивается, подменил? Печальный и насквозь логичный ответ напрашивается сам собой…. Опять же, мужской незнакомый носок на подоконнике. Рассказ Верочки о страстных и долгих поцелуях в ресторане «Палермо». Собственноручные показания господина Олега Быстрова…».

Вскоре в помещении аппаратной собрались все приглашённые на экстренное совещание, включая белобрысого капитана ГРУ Василия. Причём, прибывшие товарищи-соратники имели совершенно нормальную и ничем непримечательную человеческую внешность – без каких-либо, галлюциногенных и фантомных признаков. Даже Денис Котов вновь стал обычным двадцатипятилетним, рыжеволосым и веснушчатым парнишкой, лишённым – на этот раз – лисьих треугольных ушей, густо покрытых шустрыми разноцветными блохами.

«Что же, данное рабочее совещание направлено сугубо в позитивную сторону, вот вся тревожная муть и растворилась без остатка», – предположил заметно повеселевший внутренний голос. – «И ещё один немаловажный и значимый момент: все собравшиеся здесь не желают, братец, твоей смерти. Мало того, им даже не приказывали тебя убивать. Тонкая психика в раз бы среагировала, без малейшего промедления…».