Андрей Бондаренко - Метель

– И что же? Право, даже интересно.

– Абсолютно ничего хорошего! Оказался бы Глеб Сергеевич в непростом 1812-ом году один, как перст. Без реальной поддержки и помощи. Что согласись, Пётр Афанасьевич, не есть – хорошо…

– Подожди. А как же Ольга? – непонимающе нахмурился Петька. – Разве это не она – знатная польская графиня?

– Она, родимая, она! Куда же без неё…, – расстроено и раздражённо махнул рукой управляющий. – Только какая, спрашивается, от Ольги может быть польза, а? Вред один, причём, голимый и ничем неоправданный! И в двадцать первом-то веке она постоянно сбивала хозяина с прямого и накатанного пути, придумывая всякие глупости и чудачества. То уговорит в отпуск поехать ни в Анталию (или, там, в Барселону с Мадридом), как делают все нормальные обеспеченные люди, а в заснеженный Магадан. Мол, очень охота посмотреть на развалины арестантских зон, в которых в сталинские времена чморили безвинно осуждённых политических заключённых. Ну, зачем ей это, спрашивается? Баловство одно и глупые капризы…. Или же предложит – ни с того, ни с сего – спонсировать заштатную футбольную команду второго дивизиона. Мол, вложимся финансами, за два года выведем в высшую лигу и продадим – втридорога – Роману Абрамовичу…. А тому оно надо? Его про этот бизнес-проект ставили в известность? Прожектёрка и авантюристка, каких поискать…. Ну, а здесь, в первой четверти девятнадцатого века, нашу непоседливую мадмуазель понесло – просто беспредельно и окончательно. Мама не горюй! Умереть и не встать! Неймётся ей, фантазёрке сопливой и безбашенной! Иногда такое говорит, что уши – сами собой, без отдельной команды – постепенно сворачиваются в трубочку…

– Небось, желает немного попутешествовать – с русской фантазией и размахом – по Европе?

– Если бы! Ты, Магистр, поезжай в Нефёдово. Там всё и узнаешь. Что называется, из первых сладких уст…

– Слушай, старина, а твои мужики уже вскрыли багажник джипа? – спросил Пётр. – Там лежала моя дорожная сумка.

– Сумки с вещами и тюки с «реконструкторской» одёжкой-обувкой Глеб Сергеевич забрал, они с Ольгой ранним утром самолично приезжали на холм в зимнем возке. Всю поклажу прихватили с собой, бумажки разные, включая остатки дамского детективного романа…. Ладно, Пьер, мне нынче недосуг болтать с тобой. Дел – выше крыши! Эти местные мужики – такая серость и дремучая бестолочь. Ничего толком не умеют делать, мать их! Впрочем, обучаются потихоньку, сообразительные, этого у них не отнять. Ты, Магистр, поезжай вот по этой дороге вниз с холма. На первом перекрёстке уйдёшь налево, на втором, наоборот, направо. По деревянному мосту переедешь через узенькую речку, тут оно и будет, Нефёдово…. Агафон, сукин ты сын! – сердито заорал на молодого мосластого мужика, неловко орудующего топором рядом с наполовину разобранным джипом. – Не смей портить на сиденьях кожу! Запорю! Так тебя, засранца, растак! Вот же, народец…. Я вас всех научу – беречь хозяйское добро!

До Нефёдова он добрался часа за два с половиной. Перед арочным деревянным мостиком Орлик испуганно остановился, нервно и неуверенно перебирая копытами. Пришлось потратить на уговоры три-четыре минуты, прежде чем жеребец перенёс его на противоположный берег реки.

«Славный такой мостик, очень красивый и широкий!», – охотно и увлечённо комментировал увиденное внутренний голос. – «Нет ни одной сваи, вбитой в речное дно, арка по-простому переброшена с одного берега на другой. При этом сама конструкция не вызывает ни малейших сомнений-опасений. Всё очень крепко и надёжно. Ширина позволяет всаднику – без каких-либо проблем – разъехаться со стандартной подводой. Поверхность моста ровная и гладкая, что называется – досочка к досочке. Высокие перила покрыты искусной резьбой. А в самой реке бойко плещется крупная рыба…. Ага, вот и усадьба княжеская. Впечатляет, ничего не скажешь! Впечатляет…. Сам господский трёхэтажный дом архитектурно напоминает «царский комплекс» в Детском Селе под Санкт-Петербургом: светло-жёлтый фасад с белыми массивными колоннами, широкая каменная лесенка, красно-коричневая черепичная крыша с печными трубами, по бокам пристроены аккуратные флигели. С правой стороны к дому примыкает старый ухоженный парк с длинной цепочкой прудов, соединяющихся между собой узкими и короткими протоками. С левой стороны – на приличном удалении – расположены здания хозяйственного назначения: конюшни, скотный двор, амбары, сеновалы, кузница, коптильня, многочисленные погреба и сараи…. Да, солидно, блин крепостной! Наверное, поместье полностью автономно. В том смысле, что запросто может существовать – в случае необходимости, понятное дело – не пересекаясь с внешним миром…. Вот и крестьяне нефёдовские – обоих полов – шарятся по округе. Несколько мужиков – в длинных зипунах и островерхих войлочных колпаках – на низком речном берегу усердно перегружают на подводы стог сена, в кузне звенят молоты, возле коптильни громко визжит свинья, очевидно, сейчас её будут забивать. Очень даже кстати, можно и перекусить…. Молодые девки в овчинных полушубках со смешками суетятся возле колодца-журавля: наполняют водой большие деревянные вёдра. Мальчишка-пастух гонит куда-то маленькое баранье стадо. Бело-серые овцы упитанные такие, невероятно лохматые, даже глаза из-за шерсти не видны. А чёрный баран, следующий впереди – видимо, вожак стада – просто красавец. Одни только мощные рога-спирали чего стоят…».

Пётр подъехал к господскому дому, несуетливо спешился и передал уздечку молодому, чисто одетому пареньку, оперативно выбежавшему навстречу из узкой двери правого флигеля, велел – небрежно, но, одновременно, и строго:

– Бока хорошенько очистить-обтереть от инея. Отвести в конюшню. Расседлать. Напоить. Накормить отборным овсом. Если что, шкуру спущу, – ласково потрепал жеребца по заиндевевшей морде: – А ты, Орлик, изволь вести себя тихо и прилично. Без всяких штучек и выкрутасов. Не позорь уж, братец, меня….

– Не извольте беспокоиться, барин! – заверил паренёк. – А с малолетства при лошадях. Понимаю, чай, что к чему….

– Как зовут? – спросил Петька.

– Меня? Емельяном кличут.

– Служи, Емеля! Служи…. Воздастся потом. В смысле, Бог наградит. Может быть…. От людей-то вряд ли дождешься путной благодарности.

– А как мне, барин, попасть в гусары? – неожиданно спросил парнишка. – Очень уж хочется, до слёз…

– В гусары? Двумя путями, дружок. Либо по Божьей воле. Либо по воле его Величества Случая. Третьего, извини, не дано.

Из центральных дверей дома показался до невозможности важный и солидный тип: уже пожилой, в нарядном, местами раззолочённом камзоле, лицо бритое, украшенное короткими, но весьма пышными рыжими бакенбардами.