Александр Лонс - Чмод 666

— Это то, что не любит делать ни один доктор. К сожалению, наша современная медицина не лечит, а продлевает возможность вести нездоровый образ жизни, поэтому, когда истинная причина неизвестна, убирают симптомы. Видишь — я с тобой вполне откровенен. Вероятно это все от переутомления. Ты — трудоголик? Можешь не отвечать, и так вижу. Вот смотри, — Маркыч взял лист бумаги и стал рисовать какие-то кривули и каракули, — вот это — мозг, вот это — сердце, а вот тут желудок, кишечник, ну и так далее. А вот это — вагус, или блуждающий нерв. Вот когда где-то здесь возникает патологический очаг, то он посылает импульсы по нервам. По этим нервам сигнал передается и в сердце и в мозг. То, что с тобой происходит, называется диэнцефальный или гипоталамический синдром. Если вот эти пути заблокировать, то приступ не возникнет. Попробуй такое лекарство — обзидан — он как раз и блокирует… эти нервные пути. И если почувствуешь приближение приступа, то прими одну таблетку. А по утрам, перед едой, пей вот это — Маркыч написал что-то на бумажке. Дозировка там указана.

— А радикально излечиться никак нельзя? Только не говорите, что надо избегать стрессов и переохлаждения, соблюдать режим труда, регулярно и вовремя полноценно питаться, заниматься спортом на открытом воздухе… И что у меня там за патологический очаг такой? Желудок барахлит?

— Ну, вот, ты за меня все и ответил! Ты вообще-то, что думаешь о своем здоровье? Питаешься плохо. Вон у тебя уже, похоже, начинается хронический гастрит. Язвы пока нет, но все еще впереди.

— Гастрит? Это называется — практически здоровый человек? — не выдержал я.

— Сейчас он есть почти у всех в твоем возрасте. У тебя вон еще и остеохондроз, надо бы с физиотерапевтом проконсультироваться. Тебе, конечно, до пенсии далеко еще, но такими темпами ты к ней и близко не подойдешь. Не доживешь! А лечение, которое я прописал, не прерывай. И еще одно. Попробуй такую вещь, как сказкотерапия.

— Сказкотерапия? А это — как это?

— Пиши сказки. Ты же литератор? Тебе будет проще. Пиши сказки со всеми сказочными атрибутами. «Жили-были», «долго ли, коротко ли», и так далее. Понимаешь?

— Извините, но не совсем. Что, сказки для детей?

— Почему обязательно для детей? Сказки бывают и для взрослых. Это успокаивает, и приводит сознание в нормальное состояние. Попробуй. Как снова будешь в Москве — встретимся…

— Спасибо вам, Соломон Маркович!

— Не за что, Витя. А как насчет твоего отца? Ничего не узнал?

— Узнал… — скрепя сердце признался я. Мне тогда очень не хотелось развивать эту тему, но деваться было уже некуда.

— Да? Расскажешь?

— Узнать-то я узнал, но далеко не все. Зато я установил человека, который мне может помочь. Если захочет, конечно.

— Что за человек?

— Вы, Соломон Маркович, — смущенно сказал я. — Извините меня.

— Я? — вполне естественно удивился он. Видимо, умение хорошо притворяться — это одно из профессиональных качеств хорошего врача.

— Да, вы. Я располагаю достоверными сведениями, что вы прекрасно знаете, почему отец меня не любил. Это как-то связано со смертью моей мамы, но как, я не знаю. Надеюсь, что вы мне все расскажете.

Соломон Маркович молча встал из-за стола, нервно откатил в сторону стул, подошел к окну и долго смотрел на стену противоположного корпуса клиники. Ничего более интересного увидеть там он бы не смог.

— Хорошо, я расскажу, — резко, совсем другим тоном сказал Маркыч. — Только не перебивай меня, пока я не закончу. Хорошо? Так вот, о развитии тяжелого заболевания у твоей мамы долго не подозревали ни она сама, ни ее окружение. Плохое самочувствие она связывала исключительно со своей беременностью, поэтому с первых же месяцев ей пришлось лечь в клинику на сохранение. Практически весь оставшийся срок твоя мама провела на больничной койке, а после родов состояние резко ухудшилось. Сразу после твоего рождения ее поместили в реанимацию родильного дома, а оттуда перевели в институт имени Герцена. Врачи института практически сразу поставили точный диагноз и начали настаивать на операции. Первую операцию по удалению опухоли она перенесла в конце октября того же года, и перенесла хорошо. Но спустя несколько недель в той же клинике она была прооперирована вторично. За более чем полгода врачи применили несколько методик лечения. Лучевая терапия оказалась неэффективной, и после того, как не принесла ожидаемого результата, коллеги приняли решение применить так называемый резервный метод — химиотерапию. У твоей мамы было диагностировано редчайше заболевание — атипичная хорионэпителиома Криницкого. При этой болезни клетки от зародышевой оболочки плода, то есть генетически твои клетки, остаются в организме матери и начинают свой собственный неконтролируемый рост. Они расползаются потом по всему организму, вызывая метастазы… Это злокачественное заболевание, которое может протекать очень быстро, от четырех до шести месяцев, но иногда длится и гораздо дольше — до десяти лет. В отсутствие лечения менее пяти процентов больных доживает до десяти лет от начала заболевания. Однако современные способы лечения способны обеспечить длительную, иногда полную ремиссию. По данным Американского Национального института рака, те, у кого полная ремиссия продолжается более пяти лет после завершения лечения, могут считаться окончательно излеченными. Но это — сейчас. Теперь это лечат специальными препаратами с хорошим результатом, а раньше получалось хуже. В случае твоей мамы коллегам удалось добиться стабильной ремиссии, и они утверждали, что в таком состоянии можно жить десять и более лет, главное — следить за собой и вовремя принимать меры. Но через десять лет лимит ремиссий оказался исчерпан. Самочувствие резко и неожиданно ухудшилось, и никакие меры уже не помогли. Твой отец долго не мог смириться с этим. А главное — он так и не смог отделаться от мысли, что клетки его сына убили его жену. Получалось так, что именно ты виноват в ее гибели. Он же очень любил твою маму… Антуан отлично понимал всю глупость подобного заключения, всю абсурдность этого, но ничего поделать с собой не мог. Поэтому чтобы невольно не навредить тебе этим своим отношением, он отошел в сторону, самоустранился от всякого воспитания и свел к минимуму общение с тобой. А потом все перешло в привычку, и что-то менять было уже поздно. Во всяком случае, именно так он говорил. Или не говорил, а давал понять — не помню уже.

— Так вот в чем дело… — пробормотал я, когда Маркыч закончил свой рассказ. — Теперь ясно… А что вы мне намекали, когда я сегодня позвонил?

— Намекал, Витя?

— Да. Про то, что у меня много бед.

— Я так сказал? Не помню. Вот честно, не помню!

— Ладно, неважно все это… Спасибо вам, Соломон Маркович. Я вам очень благодарен.