Джозеф Финдер - Дьявольская сила

— Ну, узнал имя? — на ходу спросила Молли.

— Да. Но разговаривать сейчас не надо.

Я был весь на взводе, внимательно приглядывался ко всем прохожим, выискивая в толпе знакомое лицо того вероятного убийцы-альбиноса, которого впервые увидел в Бостоне.

Нет, здесь его не видно.

Но тут же я кожей ощутил, что нас «пасут».

Для слежки за людьми применяются десятки разнообразных приемов и методов, но поднаторевшего оперативного сотрудника спецслужбы редко можно облапошить и застать врасплох. Что касается того альбиноса, то я его «уделал», а говоря на жаргоне службы наблюдения — раскрыл его. При слежке за мной у него не было никаких шансов, что я его не замечу, разве только если слежка будет вестись не плотно, а издали. И действительно, поблизости его фигура не мелькала.

Но, как я очень скоро убедился, он действовал не один. Прилипли другие «хвосты», которые я пока не вычислил. В густой толпе народу на Банхофштрассе раскрыть «топтунов» было чрезвычайно трудно, а может, и вообще невозможно.

— Бен, — начала было Молли, но я так сердито зыркнул на нее, что она тут же осеклась.

— Не сейчас, еще не время, — пояснил я, стараясь регулировать дыхание.

Подойдя к Баренгассе, я повернул направо, Молли последовала за мной. В огромных стеклянных витринах магазинов хорошо отражалась вся улица, и я легко видел всех, кто шел вслед за нами, но ничего подозрительного не обнаружил. Наверняка за нами следили профессионалы. По всей вероятности, слежка велась уже в тот момент, когда я входил в банк и заметил того блондина, а он понял, что я его раскрыл, и решил больше не показываться мне на глаза. Теперь в игру вступили его соучастники.

Мне обязательно надо их засечь.

Молли глубоко и прерывисто вздохнула:

— Это какое-то помешательство, Бен. Так же нельзя, опасно, черт бы все побрал! — Понемногу она успокаивалась. — Послушай, мне всерьез было противно смотреть, как ты приставил пистолет к башке того парня. Мне противно было смотреть, что с ним сделалось. Это так гнусно.

Мы шли по Баренгассе, я приглядывался к прохожим на обеих сторонах улицы, но пока никого заслуживающего внимания не обнаружил.

— Пистолет? — переспросил я. — Да пистолеты не раз спасали мне жизнь.

Она лишь тяжко вздохнула:

— Папа тоже говорил об этом. Он научил и меня стрелять из оружия.

— Из дробовика, что ли? Или из чего-то вроде этого?

— Из пистолетов и револьверов крупного калибра. 0,38 и 0,44 дюйма. Не хвастаясь, скажу, что стреляла я просто здорово. Была снайпером, чтоб ты знал. Как-то раз я даже попала со ста футов в глаз буйвола на мишени в полицейском тире, а после этого положила папин пистолет и больше никогда не стреляла и попросила его не хранить оружие дома.

— А вот если бы тебе довелось как-нибудь применить оружие для самозащиты или чтобы защитить меня?..

— Да, разумеется, я бы применила его не задумываясь. Но никогда не заставляй меня стрелять.

— Не буду. Обещаю тебе.

— Спасибо. А что, с Эйслером было необходимо поступать именно так?

— Да, боюсь, по-другому нельзя было. Теперь я знаю имя. Имя и номер счета, которые, быть может, подскажут нам, куда исчезло золото.

— А как насчет «Банка де Распай» в Париже?

Я лишь мотнул головой и признался:

— Не знаю до сих пор, что означает эта записка. Кому еще она предназначается.

— Ну а для чего же тогда отец оставил ее там?

— Не знаю.

— Но если существует номер секретного абонементного ящика, то к нему, стало быть, и шифр должен быть, правда ведь?

— Да, обычно бывает.

— Ну а где же этот шифр?

Я снова отрицательно мотнул головой:

— Пока у нас его нет. Но к ящику должны быть подходы, лежать пути, и в первую очередь — это Мюнхен. Если бы можно было как-то перехватить Траслоу, пока с ним не случилось несчастья, я нашел бы эти подходы.

Ускользнули ли мы от «топтунов»?

Вряд ли.

— Ну а как насчет Тоби? — спросила Молли. — Почему бы не позвонить ему?

— С ним опасно связываться. Да и вообще с любым из ЦРУ.

— Но мы воспользовались бы его помощью.

— В его помощь я не верю.

— А что, если все же попытаться связаться с Траслоу сейчас же?

— Хорошо, — согласился я. — Он, наверное, уже летит в Германию. Но если я смогу остановить его…

— Ты куда?

Прервавшись на полуслове, я круто повернулся и заспешил к уличной телефонной будке. Разумеется, звонить напрямую в офис Траслоу в ЦРУ было уж слишком рискованно. Но тем не менее имелись и другие пути. К примеру, можно выдать очень короткий звонок и поступать по обстановке. Словом, запасные пути были.

Остановившись около будки (Молли стояла рядом), я внимательно огляделся: пока ничего подозрительного не видно.

Телефонистка на международной телефонной станции соединила меня с частным переговорным пунктом в Брюсселе, номер которого я помнил наизусть. Соединившись с Брюсселем, я мог набирать через их пункт другие номера с помощью сложной телефонной системы, при этом если на конечном телефоне кто-то заинтересуется, откуда я звоню, и захочет проследить всю линию от начала до конца, то замкнется на переговорном пункте в Брюсселе.

Итак, трубку в офисе Траслоу поднял его исполнительный помощник. Я назвался именем, по которому Траслоу сразу бы догадался, кто ему звонит, и попросил доложить директору.

— Извините, сэр, — ответил секретарь. — Но директор в данный момент находится на борту военного самолета и летит где-то над Европой.

— Но с ним же можно связаться через спутниковую связь, — настаивал я.

— Сэр, мне не разрешено…

— Дело чрезвычайно важное! — почти кричал я в трубку.

С Траслоу нужно связаться во что бы то ни стало и предупредить, чтобы он не появлялся в Германии.

— Извините, сэр… — отвечал он.

И я повесил трубку. Все — я опоздал.

И тут я вдруг услышал свое имя.

Я рывком повернулся к Молли — она рта не раскрывала. Тогда я подумал, что мне это послышалось. Довольно странное восприятие.

Но чу — опять определенно слышится мое имя. Я огляделся вокруг.

Снова слышится мое имя, но оно, без сомнения, не произносится вслух — это голос мысли.

Однако вблизи нет никакого мужчины, который мог бы…

Ба! Да это вовсе не мужчина, а женщина! Что же, мои преследователи, оказывается, из шеренги работодателей, которые выступают за предоставление женщинам равных возможностей с мужчинами. Политически тут не подкопаешься.

В нескольких шагах от нас у газетного стенда стояла одинокая женщина и, казалось, с увлечением читала французскую сатирическую газету «Канар аншене». На вид ей можно было дать лет тридцать пять, рыжеватые волосы у нее коротко подстрижены, на ней строгий деловой костюм оливкового цвета. Выглядела она физически хорошо развитой и была, как я догадывался, довольно сильна. Без всякого сомнения, свою работу она выполняла преотлично и, думается, могла справиться и с более сложными обязанностями, нежели просто «пасти» жертвы.