Андрей Бондаренко - АнтиМетро

Артём достал из правого кармана куртки стеклянный флакон с «волшебными» пилюлями доктора Геббельса и, печально вздохнув, отрицательно помотал головой – горошин осталось меньше десятка.

– Геббельс тогда говорил, что только трёхкратное применение этого препарата приносит должный эффект, – тихонько пробормотал он себе под нос. – Отдать все пилюли заслуженному киргизу, и – тем самым – лишить себя, Таню и Лёху третьёго приёма? Нет, извините, но, не годится…

– Апчхи! – донеслось в очередной раз.

Он осторожно, медленно лавируя между пятнистыми палатками, снова двинулся по платформе.

«Вижу человека!», – дисциплинированно доложил внутренний голос. – «Сгорбленная неуклюжая фигура, всклочённая бородёнка, очки… Вытаскивает, натужно пыхтя, неподвижное человеческое тело из ближайшей палатки… Блин морковный! Да, это же профессор Фёдоров! Понятное дело, он же в первый раз «нюхнул» Эн-09/15, поэтому и на ногах…».

– Василий Васильевич, – пройдя вперёд метров пятнадцать, вполголоса позвал Артём. – Это я, майор Белов…

– Артём Петрович, дорогой мой! – как резанный завопил заслуженный профессор и, оставив в покое чьё-то бесчувственное тело, торопливо заковылял навстречу. – Как я рад, что вы, всё же, появились! Объясните мне, пожалуйста: – что же здесь произошло? Где все остальные? Где подполковник Мельников? Где Горыныч и Шмидт? Зачем, вообще, они пускали на платформу станции усыпляющий газ?

– Вы у меня спрашиваете? – от души удивился Артём. – Я всего-то – пять-шесть минут – как вернулся с «Площади Мужества». Причём, со ста дозами вакцины от бешенства, как вы и просили… Откуда же мне знать, что случилось на «Лесной» за время моего отсутствия? Рассказывайте, Василий Васильевич! Рассказывайте…

– Нечего рассказывать, – беспомощно понурился Фёдоров. – Я осматривал пожилую пациентку, у которой слегка прихватило сердце. Так, ничего страшного, последствия недавнего нервного срыва. Вдруг – незаметно для самого себя – уснул.… Проснулся – наблюдается сухость во рту, затылок нещадно ломит, видимо, давление подскочило. Смотрю, а моя недавняя пациентка – мертва. Классический инфаркт… Выбрался из палатки – полная тишина. Только из туннеля, ведущего к «Выборгской», долетел странный гудок, очень похожий на тепловозный, только очень тихий… Я стал громко кричать, звать. Но никто так и не откликнулся. Включил рацию – нет ответа… Ладно, справился – как учили в вашем ГРУ – с первичной паникой и головной болью, заглянул в соседние палатки. Понял, что все (все ли?) «пассажиры» живы, только находятся в очень странном состоянии: сильнейшее потоотделение, регулярные судороги верхних и нижних конечностей, полное безразличие ко всему и вся.… Стал – по мере скромных сил – оказывать первую врачебную помощь. Тут и вы, Артём Петрович, объявились. А где же милая Татьяна Сергеевна? Надеюсь, с ней ничего не случилось?

– Она – как и всегда – в полном порядке, – совершенно серьёзно заверил Артём, обернулся и, сложив ладони рупором, прокричал в сторону туннеля нетерпеливым брачным криком зелёного тропического попугая, после чего пообещал: – Через пару-тройку минуток ваша молодая коллега прибудет. В сопровождении бравого капитана Алексея Никоненко.

– А, вот, этот ваш гортанный крик… Он что обозначает?

– Ничего особенного, – грустно усмехнулся Артём. – Только то, что коварной засады не наблюдается, и можно спокойно следовать по заданному маршруту… Это такой условный сигнал, применяемый при прохождении через тропическую сельву. Там разных попугаев – без счёта, – после короткой паузы пояснил: – Так, уж, получилось, что в самый последний раз мы с капитаном Никоненко были на совместном боевом задании именно в непроходимых – якобы – джунглях… Извините, Василий Васильевич, отлучусь на пару секунд! Только встречу подчинённых и – тут же – вернусь…

Лёха вылез на платформу первым и, поставив тяжёлый саквояж на пол, галантно помог выбраться Татьяне.

«Ловелас хренов! Казанова, блин, российского розлива!», – возмутился внутренний голос. – «Ишь, как он приобнял нашу девушку за тонкую талию, типа – поддерживая… Накати-ка, братец, в наглую морду этому нахалу…».

– Что тут, майор, наблюдается? – подойдя, по-деловому поинтересовался Никоненко. – Много обнаружил хладных и беззащитных трупов? Чего молчишь-то, Тёмный?

– Ты это… Ручонкам-то своим блудливым – воли не давай…, – хриплым и недобрым голосом посоветовал Артём. – В следующий раз, если увижу, то вырву с корнем. Не посмотрю, что являешься старинным боевым товарищем…

– Что на тебя нашло, командир? Я же так, из дружеских побуждений, без всякой задней мысли…

– Значит – сугубо – с передней? Вырву на хрен! Я – сказал!

– Тёма, перестань, пожалуйста, – жалобно попросила Таня. – Ревность – дело, безусловно, хорошее. Раз, ревнуешь, значит – любишь. Спасибо, милый… Но, давай, потом? Тут такие дела творятся… Не ко времени ты затеял этот разговор, право слово.

– Извините! – болезненно помотал головой Артём. – Нашло что-то, как утренний туман на осенние российские поля… Видимо, газ проклятый действует до сих пор. Наверное, надо дожевать пилюли…

– Ничего, Тёмный, с каждым может случиться, – улыбнулся отходчивый и необидчивый по жизни Лёха. – Давай-ка горошину… Ага, спасибо!

Неожиданно замигали красно-розовые лампы аварийного освещения.

– Капитан Алексей Никоненко! Без промедлений проследовать к дизель-генераторам! – дежурно скомандовал Артём и, сменив тон, мягко попросил: – Лёшь… Занимайся только дизелями, ни на что другое не обращая внимания. Ни на что! Понимаешь меня? Без света – нам, точно – хана…

– Понял, командир! Сделаю!

– Ни на что другое – не обращай внимание! Как справишься с дизелями, тут же выходи на связь…

Никоненко умчался в сторону бункера.

– Там профессор Фёдоров бродит между палаток, – смущённо глядя в сторону, сообщил Артём. – О тебе, между прочим, спрашивал.

– Вот, здорово! Пошли скорее к нему… Стоп, майор Белов! Ревнивый засранец… А поцеловать любимую молодую жену-красавицу? Только – по-настоящему поцелуй, без дешёвой халтуры… Ещё раз, пожалуйста…

– Бух! – прогремело со стороны «Выборгской».

– Что это было, Тёма?

– Бух! – прилетело во второй раз.

– Они заметают следы, – скрипнул зубами Артём. – Вернее, обрубают пушистые и жирные хвосты…

– Кто – они? Какие – хвосты?

– Неизвестные нам личности взорвали гранаты. В туннелях, ведущих к «Выборгской».

– Зачем – взорвали гранаты?

– Чтобы сработали туннельные щиты. Сделали своё чёрное дело и трусливо спрятались за щитами, дабы никто не смог отомстить…

– Какое – чёрное дело? – от страха тёмно-зелёные Танины глаза сделались фиолетово-аметистовыми. – О чём ты говоришь, любимый?