Андрей Бондаренко - АнтиМетро

– Скоро узнаем, Танюша. Узнаем… Ты, родная, только – ради наших будущих детишек – не волнуйся.

– Не волноваться?

– Постарайся оставаться максимально-хладнокровной. Взвинченные нервы и излишние переживания – в серьёзных делах – не являются действенными помощниками… Ты же будущий врач, интересуешься психиатрией. Должна понимать – о чём я толкую…

– Я, кажется, понимаю. Постараюсь обойтись без пошлых истерик и нервных срывов… Пошли к Василию Васильевичу?

Аварийное освещение продолжало тревожно мигать: две секунды красно-розового цвета, две секунды полной темноты, две красно-розовые секунды, две секунды изначальной черноты, две секунды…

Фёдоров вдумчиво разговаривал с каким-то человеком, лежащим на ворохе верхней одежды, предварительно подстеленном на каменный (на керамический?) пол платформы. Лицо лежащего скрывала неприятная – серо-розовая – тень. Заслышав звуки шагов, профессор тревожно встрепенулся, выпрямился, и, повертев головой во все стороны, радостно воскликнул:

– Татьяна Сергеевна, наконец-то! Я без вас – как без рук! Можно, я вас чмокну в щёчку? Снимите же эту дурацкую маску!

– По поводу поцелуя – настоятельно советую спросить разрешение у моего законного мужа, – сняв чёрный шлем, кротко улыбнулась Таня. – Как совсем недавно выяснилось, он является патологически-жутким ревнивцем. Если ему, к примеру, что привидится, то и застрелить может.… И, как я считаю, это, безусловно, правильно…

– Можно, Артём Петрович?

– Ну, так и быть, целуйте, старый ловелас…

После завершения приветственной процедуры, профессор, смущаясь и откровенно тормозя, невнятно забубнил:

– Татьяна Сергеевна, я вынужден попросить вас об одном маленьком одолжении… Вернее, о скромной помощи. Я, видите ли, не решаюсь… Ибо, к собственному стыду, слаб духом…

– Я всё сделаю, Василий Васильевич, – заверила Татьяна. – В крайнем случае, мне поможет майор Белов. Он – у меня – мужчина серьёзный, сильный и виды видавший… Итак, что мы должны сделать?

– Госпиталь…, – едва слышно прошептал Фёдоров.

– Что – госпиталь?

– Я прошу вас – в первоочередном порядке – осмотреть госпиталь. Ну… Проверить, как там себя чувствуют больные. А то, сотрудник Хантер…, он говорит, что…

– Сталкер, подойди ко мне, – слабым голосом попросил человек, лежавший на полу. – Давненько я тебя не видел… Хочу, вот, шепнуть пару словечек…

Аварийное освещение продолжало мигать – угрожающе и тревожно. В его двухсекундных монотонных всполохах лицо Хантера выглядело – как низкопробная декорация из среднестатистического американского фильма-ужастика: одутловатое, сизое, щедро покрытое фиолетовыми синяками и кроваво-багровыми кровоподтёками. Глаза – из-за гигантских фингалов – смотрелись узенькими кривыми щёлочками.

– Как? Кто? Почему? – сквозь слёзы забормотала Таня. – Хантер, миленький, как же это…

– Отставить эмоции! – грубо велел Артём. – Ты, боевая подруга, обещала, что обойдёшься без истерик? Вот, и обходись… Хантер, кто тебя так отделал? Отвечай чётко, без соплей и штатского тумана! Пойми, братишка… Нам сейчас важна любая информация. Любая! Ну?

– Я – в строгом соответствии с графиком – дежурил в госпитале, на входе. Раздался условный стук… Смотрю, а на экране монитора – Фюрер. Ну, который Дмитрий Алексеевич, физик-ядерщик. Мы же с ним немного сдружились – за время похода к станции «Выборгская»… Открыл дверь, понятное дело. Удар, яркая вспышка, темнота. Ничего больше не помню… Вру, помню. Уже на излёте сознания, когда они ломанулись в открытую дверь, услышал, как кто-то громко крикнул: – «Мочить всех уродов! Всех! Никого не жалеть!»… Очнулся я уже здесь, на перроне. Видимо, Фюрер сжалился. То бишь, приказал, чтобы не убивали, а по-простому – избили и выбросили на платформу. Теперь всё тело в синяках и ссадинах, почки отбиты напрочь, ноги отказываются ходить, общая слабость ощущается… Вот, возьмите электронный ключ от дверей в госпиталь, на случай отсутствия дежурного… Извините, не могу больше говорить…, – зашёлся в приступе надсадного лающего кашля.

«То есть, получается, что враг был не внешний, а внутренний?», – потерянно охнул внутренний голос. – «Как такое может быть? Что фашиствующим элементам понадобилось в станционном госпитале? Хрень навороченная… Или же Фюрер – вместе со своей командой – примкнул к неизвестным пришельцам? Легко догадаться – к кому конкретно…».

Хантера нешуточно затрясло, его худенькое тело выгнулось крутой дугой, тяжёлые каблуки армейских ботинок, оснащённые стальными подковками, принялись выбивать – на каменном полу перрона – зажигательную ирландскую джигу.

– Идите в госпиталь, молю! – нервно вскрикнул Фёдоров. – Помогите беззащитным больным! Татьяна Сергеевна, вы же давали клятву Гиппократа!? Так, исполняйте её, милочка, исполняйте…

«Аварийные лампы, наконец-то, перестали мигать!», – радостно оповестил внутренний голос. – «Следовательно, капитан Никоненко успешно справился с поставленной перед ним задачей…».

– Давай-ка, оставим здесь бронежилеты и шлемы, – предложила Таня – Толку от них никакого, только сковывают движения…

Они пересекли платформу, спустились по короткой лесенке, включили карманные фонарики, благо до дверей госпиталя – по туннелю – было недалеко, метров сто пятьдесят.

– Дверь чуть-чуть приоткрыта, – напряглась Татьяна. – Тишина, кровавая лужица, странно… Входим?

– Я войду и слегка осмотрюсь. А ты меня здесь, страхуя, подождёшь… Не спорить, рядовая Белова! Или же – на самом деле – старший специалист-инспектор ГРУ?

– Рядовая, Тёма, рядовая… Завязывай, пожалуйста, со своими изощрёнными домыслами и подозрениями! Уже, даже, не смешно… Разве я виновата, что у тебя такая богатая и разнузданная фантазия? Мол, известный и успешный писатель-фантаст… Нет, я всё понимаю, есть, конечно же, серьёзные поводы для разнообразных подозрений. Есть, не спорю… Но, только, объясни мне коротко и доходчиво – как законный муж и опытный воинский командир. Объясни… Почему ты войдёшь в госпиталь, а я должна – как последняя лоховка – оставаться снаружи, в качестве сторожа-статиста? Почему? Я ведь, как-никак, врач. Почти… Чем меня можно напугать? Ну, пожалуйста, давай, зайдём вместе! Майор Белов, я тебя когда-нибудь – о чём-либо – просила? Вот, прошу…

Тревожно загудел зуммер рации.

– Здесь Белов, – откликнулся Артём.

– Здесь Никоненко.

– Эй, стой! Ты куда, амазонка? Голову оторву!

– Это ты кому, командир?

– Да, понимаешь, моя Татьяна юркнула в дверь госпиталя. Я не хотел её пускать туда, пока сам всё не осмотрю. Так воспользовалась, понимаешь, шустрая пройдоха, тем обстоятельством, что я отвлёкся на рацию… Ну, что там у тебя? Настроил дизеля?