Стивен Джонс - Мистика

— Как скажете, — согласился Билл, и Прю облегченно вздохнула.

— Я не могу гарантировать вам полного успеха, — продолжил Танстоун, — но у меня есть свое тайное оружие. Вот, смотрите.

Он взялся за трость левой рукой, а правой повернул набалдашник. Там, где было серебряное кольцо, трость распалась на две части. Танстоун вытащил тонкий блестящий клинок.

— Какая прекрасная вещь, — выдохнула Прю. — Должно быть, старинная.

— Насколько я знаю, клинок был выкован примерно тысячу лет назад. Видите эти слова?

Молодая пара склонилась над оружием. Билл беззвучно шевелил губами.

— Похоже, латынь, — сказал он наконец. — Что-то не разберу.

— Sic pereant inimici tui, Domine, — прочел вслух Танстоун и перевел: — Господи! Да будут повержены враги Твои. Это серебряный клинок. Святой Данстен, серебряных дел мастер, бросил вызов самому дьяволу и поверг его.

Билл был потрясен:

— Должно быть, в мире второго такого нет.

— Нет, есть еще один, — усмехнулся в усы Танстоун. — У моего друга, судьи Кейта Хилари Персиванта. А этим клинком я однажды поразил вампира. Дважды он мне помог отбиться от оборотней и прочей нечисти.

— Думаю, не годится, что вы отправитесь туда один, а я буду трусливо отсиживаться, — настаивал Билл.

— Окажите мне любезность и позаботьтесь о Прю, — отрезал Танстоун. — И ни при каких обстоятельствах не выходите из дому.

Он встал, держа в руках обнаженный клинок.

— Ну вот, стемнело наконец, — сказал он. — Время, когда может зашевелиться всякая нечисть.

— Зашевелиться? — повторил Билл, в растерянности теребя бородку. — А что, старый колдун может зашевелиться? Тот, которого все зовут Мэрроуби.

— Нет, как я понимаю, — ответил Танстоун. — Нет, если они вогнали в него осиновый кол, чтобы упокоить его душу. Насколько я могу судить, это кто-то другой. Надеюсь, когда все уляжется, мы с вами еще увидимся.

И с этими словами он захлопнул за собой входную дверь.

Тьма потихоньку окутывала все вокруг. В левой руке Танстоун держал включенный фонарь, а правой прижимал к бедру серебряный клинок. Свет выхватил из темноты зеленую лужайку и кусочек стены. Он завернул за угол и вышел на открытое пространство за домом. Внезапно он услышал странный шум — что-то вроде сдавленного рычания. Танстоун пошел на звук, освещая себе дорогу фонарем, и оказался у таинственного круга. Он подошел к темно-коричневому кольцу, внутри которого виднелась влажная зеленая масса. И снова он услышал странный звук. Сдавленное рычание, шедшее из глубины.

Танстоун остановился, осветил фонарем зеленую жижу, а затем воткнул в нее острие клинка и с силой повернул его.

— Хорошо, — сказал он в надежде, что его слова будут услышаны. — Хорошо. Выходи, и давай уладим наши дела.

Рычание переросло в пронзительный визг, и Танстоун почувствовал, как что-то вцепилось в его серебряное оружие. Он резко выдернул клинок. Похоже, он кого-то поранил. Визг становился все пронзительнее, и из болотной жижи показалось нечто.

Сначала появился ком, похожий на голову, а за ним — два кома побольше, наподобие плеч. Не выпуская фонаря из рук, Танстоун быстро отскочил назад. Две здоровенные лапы ухватились за голые края круга, и из болотной жижи медленно вылезло огромное косматое существо.

Чудовище было гораздо выше Танстоуна и значительно шире в плечах. Выглядело оно совершенно противоестественно. В дрожащем свете фонаря казалось, что оно с головы до ног опутано темной мокрой растительностью. Его голова была покрыта болотной травой, сквозь которую, словно раскаленный металл, проблескивали два близко посаженных глаза.

Существо широко разверзло вонючую пасть и испустило злобный рык, подобный реву раненого зверя.

Тяжело ступая лопатообразными ногами, оно направилось к Танстоуну.

Танстоун предусмотрительно отступил в сторону, держа клинок на изготовку и не отводя луча фонаря от существа:

— Так вот ты где! Мэрроуби покаялся, отрекся от тебя. Он мертв, но ты жив. Ты — зло.

Чудовище снова взревело. Его огромные лапы взметнулись вверх, как стрелы гигантского подъемного крана. Танстоун увидел мертвенно-бледные когти.

— Ну, давай же иди, — сказал Танстоун. И голос его звучал спокойно и уверенно. — Подойди, и сам увидишь, что можешь ты, а что могу я.

Существо надвигалось на Танстоуна, разбрызгивая тину. Танстоун в последний момент отскочил в сторону и вонзил клинок в тело чудовища. На этот раз оно завизжало так истошно, что у Танстоуна заложило уши. Существо резко повернулось к нему, и Танстоун снова направил на него луч фонаря.

— Поранил тебя, не так ли? — воскликнул отважный борец с нечистью. — И это только начало. Давай иди сюда. Вдруг мне не удастся увернуться!

Существо стремительно кинулось к нему. Танстоун не шелохнулся. И когда оно уже почти нависло над ним, Танстоун, как опытный фехтовальщик, сделал резкий выпад.

Удар пришелся в то место, где по идее должна была быть грудь чудовища. Лезвие вошло в тело, как нож в масло. Клинок вонзился по рукоятку, и темная жидкость заструилась по лезвию. Танстоун почувствовал гнилостный запах, как из древнего захоронения.

Раздался еще один душераздирающий вопль. Заросшее тиной тело чуть не погребло под собой Танстоуна. Затем оно вдруг резко качнулось и рухнуло наземь. И пока чудовище падало, Танстоун поставил точку в их споре, вонзив клинок в тело врага. Он стоял над поверженным противником и в свете фонаря следил за его агонией.

— Ну что, на этом закончим? — спросил Танстоун. — Наверное, нет. А вот теперь уж точно закончим.

Он поднял клинок и обрушил его на то место, где должна была быть шея чудовища. Голова-ком запрыгала но кочкам, откатившись на несколько метров. Тело вяло дернулось и застыло.

— Sic pereant inimici tui, Domine, — нараспев произнес Танстоун, как священник, отпевающий покойника.

Он стоял наготове и наблюдал. Никакого движения. Он подошел к тому месту, куда откатилась голова. Она тоже лежала недвижно, как ком грязи.

Еще секунда, и он повернулся и направился к дому, освещая себе путь фонарем. На негнущихся ногах он поднялся на крыльцо. Сунул фонарь в карман и вошел внутрь.

Билл и Прю Брейси стояли обнявшись, с расширенными от ужаса глазами.

— Все кончено, — успокоил их Танстоун и устало опустился на диван. Достал носовой платок и вытер серебряное лезвие. Жидкость на нем была густая и вязкая, совсем как кровь, но не красная, а зеленая. — Когда старый мистер Ритсон сказал, что Мэрроуби предупредил насчет близких, я понял, в чем дело, — сказал он.

— Б-близких? — заикаясь, переспросила Прю.

— Колдун заключает сделку с силами зла, — сказал Танстоун, — и от сил зла он получает близкую, то есть родственную, душу. Мэрроуби покаялся и умер в раскаянии, но его родственная душа осталась здесь. Покинутая хозяином, она спряталась, но затаила желание творить зло. И я положил этому конец.