Андрей Бондаренко - Жаркое лето – 2010

– Елочки зелёные, сосёнки стройные! – восхитился курносый. – Ещё двое ряженых! Ну, пошла удача гулять…. А у мужика здоровенного (шесть-на-восемь, восемь-на-семь!), на шее клыки висят знатные – просто ужас…. Вот, радость-то будет нашему Данилычу! А то заскучал-закручинился он в этих краях диких, а тут – такое весёлое развлечение…. Ну, морды расписные, откель будете? Как звать-величать? Куда направляетесь? Отвечайте – как на духу, пока на дыбу не вздёрнули!

– Гутен таг, майне херен [97]! – приветливо откликнулся Гарик и, демонстрируя свои мирные намерения, вынул из ножен славянский меч и – сугубо показательно – отбросил его далеко в сторону.

– Нас, кажется, только что послали на хер…, – ошарашено пробормотал один из солдат. – Может, в глаз ему, чувырле странной, закатать?

Гарик, не обращая на эту солдатскую версию никакого внимания, принялся бойко трепаться – на немецком языке – о всяком и разном. Прочёл краткую вводную лекцию о славном германском городе Лейпциге, упомянул вскользь о краеугольных камнях немецкой классической философии, после чего принялся рассказывать о своей искренней любви к великому русскому народу, к его высокой культуре и славной истории…

Сзади громко чихнула Аля, и Гарик решил немного притормозить.

Напоследок он сообщил – на ломаном русском языке:

– Я есть – гость кёниг [98]Питер! Зер [99]дорогой гость! – и, строго посмотрев на обладателя шпаги, спросил: – Какой есть твой наме, мьюжик?

– Сержант Василий Бухвостов! – вытянулся в струнку курносый, но тут же опомнился: – Но-но, господин хороший, ты не наглей особо! Не на того напал! Давай-ка, следуй к телеге! И дамочку нарядную прихватить не забудь…. Форверст [100]! Начальство, ужо, разберётся, кто ты таковский…. Форверст, я сказал! – грозно махнул пистолетом в нужную сторону. – Шнеллер [101]! Емеля, подбери кинжал немецкий…

Гарик, манерно подхватив Алевтину под ручку и обиженно передёрнув плечами, покорно зашагал к телеге. Бравая четвёрка служивых, насторожённо сопя, двинулась следом.

– Господин сержант, может, руки иноземцам свяжем для порядка? – предложил трескучий фальцет. – Коль, в ухо дать не разрешили…

– Не мели, Емеля, длинным языком попусту, – с явным сожалением вздохнул Бухвостов. – Задержанные типы, судя по всему, являются немцами. А немцев и голландцев – обижать не велено. Государственная политика нынче такая – у царя нашего, Петра Алексеевича…

Сержант и седоусый обладатель трескучего фальцета уселись на передке телеги, а Гарик и Алевтина, свесив ноги, на её «корме». Двое же солдат, закинув ружья за спины, зашагали сзади, подозрительно и въедливо поглядывая на странную задержанную парочку.

Примерно через полчаса телега въёхала на территорию большого и шумного лагеря. По правой стороне дороги выстроились в ровный ряд армейские светло-бежевые палатки, в обрывистом косогоре холма красовались кособокие двери землянок. По левой стороне располагалась «лесная биржа» – высокие штабеля длинных сосновых хлыстов. Одни бородатые мужики – в рваных зипунах, липовых лаптях, с бесформенными войлочными колпаками на голове – старательно ошкуривали толстые брёвна. Другие, одетые точно также, вдумчиво измеряли и сортировали уже ошкуренные древесные стволы. Третьи, надсадно крякая, загружали отобранные хлысты на длинные телеги.

– Пока я ничего не понимаю, – признался Гарик. – Очередная шарада-ребус. Причём, без каких-либо явных подсказок.

Впереди показался нарядный тёмно-зелёный шатёр, щёдро покрытый ярко-алыми узорами – с редкими вкраплениями серебряного плетения. Рядом с шатром был обустроен своеобразный «зал приёмов» – справа от входа располагался крепкий и просторный досчатый стол с широкими скамьями по периметру, слева была вкопана в землю новёхонькая виселица, рядом с которой наблюдалась толстенная дубовая колода – с воткнутым в её торец топором самого страхолюдного вида.

«Солидно всё оборудовано!», – признал-отметил внутренний голос. – «Судя по всему, местный хозяин – мужик справный и несуетливый. То бишь, крепкий и фундаментальный – до жути…

Телега остановилась, не доехав до «зала приёмов» метров двадцать пять. Бухвостов, соскочив с телеги, велел солдатам:

– Присматривайте, морды сонные, за немчурой! Ежели что, то…э-э-э, прикладами лупите по хребтинам. Только аккуратно, без излишнего членовредительства, – после чего развернулся и бодрой трусцой припустил к шатру.

– Прикладами, мол, лупите по хребтам, – по-немецки передразнил сержанта Глеб. – Лупилки ещё, блин, не выросли. Всем троим – на раз – сверну худые и немытые шеи …

– Какой ты у меня грозный, – смешливо прыснула Алевтина. – Прямо-таки – Игорь Грозный! Знаменитый славянский воитель…

Вскоре «на улице» вновь появился Василий Бухвостов и предупредительно отвернул в сторону одну из матерчатых створок нарядного сооружения. Ещё через несколько секунд из шатра неторопливо вышел-показался весьма приметный из себя господин – высокий, вальяжный, надменный, очень гибкий и уверенный в себе. Одет кавалер был в шикарный штатский наряд, украшенный во многих местах светло-сиреневыми и тёмно-малиновыми кружевами. На его боку красовалась длинная дворянская шпага с позолочённым эфесом, на голове – пышный ярко-оранжевый парик.

– Как же он похож – на собственный портрет кисти художника Юрия Панцырева, – зачарованно прошептала Аля. – Никогда не думала, что увижу собственными глазами этого неординарного и замечательного человека…

– И кем является этот расфуфыренный щеголь? Чем же он так знаменит и неординарен?

– Это – Александр Данилович Меньшиков (правильнее говорить – Меншиков), ближайший друг и соратник Петра Великого…

– Кончай на него пялиться – с таким обожанием, – с плохо скрытой ревностью посоветовал Гарик. – Иначе, проломлю – от всей души – данному красавчику голову чем-нибудь тяжёлым, и останется царь Пётр без своего лучшего кадра…

Вслед за Меньшиковым из шатра выбрался двухметровый детина – обладатель устало-заторможенного и сонно-угрожающего взгляда. По лицу великана змеился длинный и толстый фиолетово-багровый шрам.

– Наверное, телохранитель, – шёпотом предположил Гарик. – Очень неприятный тип, такой шею свернёт и не поморщится. Хотя, определённые шансы имеются. Тут важно – кто первый проявит инициативу. То бишь, кто первый вмажет-набросится…

Послышалось громкое конское ржание, и из-за поворота показалась элегантная и нарядная карета, влекомая вперёд четвёркой чисто-чёрных, злых и голенастых коней.

– Боярин Алексей Таничев изволили пожаловать, – хмыкнул (жалостливо?) один из солдат. – Будет денег требовать за срубленные сосны. Это он – совершенно напрасно. То бишь, неосторожно и глупо. Как бы буйная головушка не слетела с плеч – на сырую земельку. Орошая её, родимою, живительной кровушкой. Нынче это – дело обычное…