Андрей Бондаренко - АнтиМетро, Буэнос-Айрес

– Спасибо, майор! – нетерпеливо перебила Лёху сеньора Марта. – Всё было очень интересно и познавательно…. А сейчас мы поступим так. Я, дон Диего и сеньора Татьяна отойдём в сторонку. В том плане, что оговорим – в первом приближении – схему работы линии «С» в сложившихся непростых условиях. Все остальные – на данный период – могут разговаривать между собой на свободные темы. Общайтесь, недотёпы!

Плотного общения, впрочем, не получилось. Лёха и Мари тут же перебрались на кожаный диван и, касаясь друг друга плечами и коленями, принялись шептаться-ворковать.

«Влюблённые голубки, одно слово!», – невежливо сплюнул в сердцах внутренний голос. – «Как любит выражаться наша генеральша. То бишь, мудрая и неповторимая донья Сервантес-Рамос…».

Артём подсел к Хантеру и поинтересовался:

– Что нового, друг Евгений? Вид у тебя какой-то – избыточно задумчивый и озабоченный. Может, случилось что?

– Тут такое дело, Артём Петрович, – горячо зашептал Хантер, неодобрительно косясь в сторону кожаного дивана. Нам надо – в срочном порядке – менять составы мобильных групп.

– Что же так?

– Эта сладкая парочка – гусь и гагарочка…. Надо их разводить, как говорится, по разным углам. Я имею в виду – в рабочее время…. Ну, никакой реальной работы. Не, когда вскрывали вторую дверку, то майор Никоненко показал себя с самой лучшей стороны. То есть, пахал, красуясь перед своей сердечной зазнобой, как матёрый и трудолюбивый чёрт. А потом, когда вошли в само хранилище…. Мрак сплошной и бесполезный, образно выражаясь. Обжимаются по всем углам, сплошные хиханьки да хаханьки. Никакой толковой и реальной отдачи от них…. Я, конечно, всё понимаю. Мол, спелая любовь-морковь с первого взгляда и всякие прочие нежные чувства. Но дело-то, тем не менее, страдает…. Может, Артём Петрович, стоит мадмуазель Мари и сеньора Домингеса – временно – поменять местами? Типа – ради пользы общего дела? Вы, товарищ подполковник, переговорили бы на эту приватную тему с доньей Мартой, а? А то мне как-то неудобно – прыгать через вашу голову…

– Прыгать через голову начальства – всегда неудобно и несподручно. Более того, чревато для здоровья и успешного продвижения по служебной лестнице, – согласился с подчинённым Артём и пообещал: – Переговорю, конечно. Почему бы и нет? Но только потом, когда обстановка немного устаканится. Зачем лишний раз – причём, в самый неподходящий момент – нервировать бедную старушку? Ей сегодня ещё с Президентшей разбираться, местных генералов и политиков старательно поливать жидкой грязью, спускать злобных цепных псов на мерзкую оппозицию…

В десять тридцать утра дружный коллектив распался. Сеньора Мартина, Мария и дон Диего разъехались – в разные стороны – по важным текущим делам. Лёха и Хантер вызвали по телефону обычное такси и укатили в Бельграно, где располагалась их квартира-явка. А Таня и Артём решили отправиться домой пешком.

Перед расставанием донья Марта выдала всем русским сотрудникам по серебряному значку-бляхе и пояснила:

– Огнестрельное оружие вам, молодым и горячим, ни к чему. Зачем нам нужны затяжные международные скандалы? Они так утомляют. Тем более что некоторые из вас уже успели достойно отметиться в Монтевидео…. Эти значки на вид не выставляйте. Держите в карманах, или же за широкими лацканами пиджаков-жакетов. В случае возникшей необходимости – продемонстрируете. И на аргентинскую полицию, и на рядовых гражданских обывателей эти бляхи действуют с неизгладимой и страшной силой…. Они все почему-то именуют нашу славную спецслужбу – «Эскадроном смерти». Звучит, конечно же, очень красиво и романтично, но к действительности не имеет ни малейшего отношения. Мы же не звери какие, просто по-настоящему, без всяких дураков и личной корысти, стоим на страже государственных интересов…

«Похоже, что на страже интересов – сразу нескольких государств», – насмешливо хмыкнул въедливый внутренний голос. – «Без всякой личной корысти? Ну-ну! Местная жёлтая пресса навязчиво утверждает, что семейство Сервантесов, отнюдь, не бедствует. Одних только элитных скотоводческих асьенд насчитывается штук пять-шесть. Причём, на этих асьендах, по утверждениям дотошных журналистов, выращивается чуть ли не одна шестая часть всей аргентинской говядины…».

– Подполковник! – позвала сеньора Мартина. – Выныривай-ка из своих сладких раздумий, я ещё не закончила служебный инструктаж…. А вы, супруги Беловы, напрасно задумали эту пешую прогулку. В том смысле, что уже не спали – чёрт знает сколько. Уснёте ещё, не дай Бог, на какой-нибудь лавочке. А Буэнос-Айрес, как всем хорошо известно, город разнообразных и неприятных контрастов. Тут всякой отмороженной и вороватой шпаны хватает – выше крыш окрестных небоскрёбов. Ограбят-разденут за милую душу, а вы даже и не заметите…

– Если что, мы поймаем такси, – заверила Татьяна, пряча приметный значок в карман жакета. – Опять же, у нас закончились наличные деньги. То есть, надо их снять с банковской карточки. А на улице Виамонте банкоматы хронически отсутствуют…

Минут через пятнадцать-двадцать, уже после общения с уличным банкоматом, выяснилось, что они изначально пошли в противоположную сторону.

– Это же проспект Леандро Алеем! – известила Таня, посвятившая целую кучу времени старательному изучению рекламных туристических проспектов. – Видишь, какой он прямой и широкий? Вон – торчит знаменитая Британская башня…. Ага, значит, совсем рядом находится и знаменитый парк Ретиро. Зайдём? А потом поймаем такси и поедем домой.

– В парк, так в парк, – широко зевая, согласился Артём. – Как скажешь, алмазная аргентинская донна. Ни в чём не могу тебе отказать. Кроме дел Службы, ясный Магелланов пролив…

Ретиро, действительно, оказался парком – классическим таким и, однозначно, очень старым. Каштановые аллеи сменялись платановыми, те – в свою очередь – эвкалиптовыми. Парковые дорожки были покрыты толстым слоем опавших буро-лимонных листьев, которые усердно сметали в стороны многочисленные дворники в светло-голубых комбинезонах. Впрочем, борьба была изначально-неравной – осенний листопад был в самом разгаре…

В глубине парка была выстроена маленькая изящная деревянная эстрада под черепичной крышей. Пожилой длинноволосый субъект ненавязчиво перебирал чёрно-белые клавиши рояля. Вот, и молоденькая скрипачка нежно коснулась длинным смычком струн своего тёмно-вишнёвого инструмента, и пожилой дядечка запел – приятным баритоном: