Владимир Трапезников - Планета развлечений

Вскочив в седло, он благодарно потрепал своего умного коня и въехал в ворота. Я двинулся следом, подгоняемый конвоирами.

Пройдя под низким сводом, мы остановились перед второй решеткой, которая перекрывала ворота с внутренней стороны. Мысль о невозможности прорваться в замок силой была верной – действуй я, как задумал сначала, непременно застрял бы здесь. А сейчас, гордый своей выдумкой, я, связанный, стоял в ожидании, пока не уберут это последнее препятствие.

За спиной послышался знакомый грохот – поднимался мост. Только когда первая решетка опустилась, поднялась вторая, и я в сопровождении конвоя вышел на тесный, мощенный камнем двор.

Я был в замке! И, кажется, догадывался, кого скоро увижу…

Перед входом в центральную башню чадно горел факел, в свете которого я разглядел двух часовых. Граф спешился и, бросив поводья подбежавшему слуге, стал подниматься по ступеням. Сказав что-то одному из солдат у входа, он знаком приказал мне подойти и, распахнув низкую дверь, пропустил вперед.

Слабо освещенный каким-то примитивным светильником узкий коридор. Стены, сложенные все из того же грубо отесанного камня… Мрачноватое помещение! За спиной хлопнула дверь. Я обернулся. Граф был один – конвой остался снаружи. Со связанными руками я ему казался не опасным, а зря. Еще по дороге от ворот я попробовал веревку на прочность: какая-то плохонькая. Разорвать ее не составляло труда… Но я решил повременить. Интересно все-таки, что будет дальше.

Повинуясь толчку в спину, я пошел по коридору, который через несколько шагов круто завернул влево и привел нас к винтовой лестнице наверх. Поднявшись, мы еще довольно долго шли тесными проходами, миновали несколько полутемных комнат и наконец остановились перед массивными дверями, у которых я опять увидел стражу. При моем появлении солдаты скрестили алебарды, но, увидев графа, успокоились.

– Доложите обо мне, – были первые его слова, произнесенные в замке.

Один солдат скрылся за дверью. Ждать пришлось недолго.

– Прошу вас, – сказал он с поклоном и распахнул тяжелые створки.

Просторный зал был освещен жарко пылавшим камином. Отблески огня играли на стенах, выхватывая из темноты чьи-то портреты в богатых рамах, развешанное оружие, доспехи… Своды и дальняя часть тонули во мраке.

Посреди зала на мягком ковре стояли два высоких кресла с неудобными прямыми спинками. В таких не развалишься, – с сожалением подумал я, чувствуя от усталости насущную необходимость принять если не горизонтальное, то хотя бы близкое к нему положение. Поискав глазами что-нибудь более походящее, я обнаружил, что в остальном зал совершенно пуст. Никого и ничего…

Ну и ладно, – я решил обойтись тем, что есть. Не обращая внимания на графа, подошел к креслам и, выбрав, которое поменьше, стал ногой придвигать его к камину. Помимо усталости, я еще продрог, мокрая одежда липла к телу, и очень хотелось согреться.

– Как ты смеешь! – раздался за спиной гневный голос графа, и его рука схватила меня за плечо, собираясь оттолкнуть. Но тут скрипнула маленькая дверца рядом с камином, и он, отдернув руку, замер в поклоне.

На фоне пляшущего пламени я увидел женщину в богатом белом одеянии, с играющей камнями короной на голове. Лицо ее было в тени. Я сделал два шага в сторону камина, и она, привлеченная моим движением, повернулась к свету. Так и есть – моя догадка подтвердилась! Передо мной стояла Вайла Дани. Но она была не одна. Следом, звеня бубенчиками, вышел человек в шутовском наряде. Вот тут-то я удивился! Нет, не появлению шута – в этом не было ничего особенного. Просто этим шутом был… Артур Нэй.

Вся компания, с которой я недавно расстался, была в сборе…

– Привет, граф, – первым заговорил шут. – Ты, как всегда, вовремя, мы не успели досмотреть и первого сна. Кого это ты привел? – он подошел ко мне и изучающе осмотрел. – Какой он мокрый! Держу пари, ты выловил его в болоте. Ну хватит кланяться – спину сломаешь. Отвечай, когда спрашивают.

Граф даже ухом не повел, продолжая стоять в почтительной позе.

– Уймись, – бросила шуту хозяйка и милостиво улыбнулась моему спутнику. – Приветствую вас, граф. Откуда в столь поздний час?

– Сиятельная герцогиня, – граф наконец разогнулся, – я спешил, как мог. Важные новости. – Он извлек из-за отворота куртки свернутое в рулон послание, с которого на шнуре свешивалась печать, и подал предмету своего поклонения.

Герцогиня углубилась в чтение.

– Вечно у тебя важные дела. Все плетешь интриги! У хозяйки скоро при виде тебя будет открываться рвота – так ты ей надоел, – гримасничая, скороговоркой выпалил шут. – Твое воспитание оставляет желать лучшего. Приволок в тронный зал какую-то мокрятину среди ночи. Наследили тут… Хозяйка, где у нас тряпка? Надо подтереть – целая лужа натекла!

– Ты мне мешаешь, шут, – герцогиня оторвалась от письма и с любопытством посмотрела на меня. – Где вы схватили его, граф?

– На мосту. Шпион пытался проникнуть в замок.

– И что? Сразу сдался?

– Если бы… Дал настоящий бой страже. – И он с подробностями принялся живописать недавнюю схватку.

Я стоял, повернувшись спиной к огню, наслаждаясь теплом. Одежда начала подсыхать, парила. Удовольствие было бы полным, если б не связанные руки: они затекли и начали ныть. Пора было с этим кончать. Но внезапная мысль заставила меня отвлечься – от – самосозерцания: реакция герцогини на мою персону показалось странной. Она не спросила – кто это? – что было бы естественно, если учесть, что в замок не пускали чужаков, а сразу поинтересовалась, где схватили. Может, конечно, граф каждый день приводит по шпиону? Может быть, но…

– Благодарю вас, граф. Вы свободны. Письмо действительно важное, – голос герцогини вывел меня из задумчивости.

Я и не заметил, как граф кончил свой рассказ.

Он вновь поклонился, прощаясь, но вдруг, спохватившись, спросил:

– А как быть с этим?

– Я сама поговорю с ним, идите.

– Спи спокойно, мы сами разберемся, – встрял шут.

Граф был раздосадован – но что поделать? Его явно выставляли, и приходилось с этим смириться.

Я сочувственно покачал головой. Бросив в ответ уничтожающий взгляд, он повернулся и вышел.

Дождавшись, пока за ним закроется дверь, герцогиня приблизилась ко мне и – куда делась надменность тона! – просто сказала:

– Ну сбросьте наконец эти веревки. Они же вам мешают!

Что это – уверенность или примитивная попытка ее изобразить? Внимание! Кажется, начинается самое интересное. – Я попытался, насколько позволяло освещение, разглядеть ее лицо. Но на нем читалось лишь участливое выражение.

Характер у меня вредный, постоянно от него страдаю, но ничего не могу поделать. Вот и сейчас, вместо того чтобы последовать хорошему совету, понес невесть что: