Дмитрий Казаков - Слишком много щупалец

Мы расплатились с помощью кредиток, одновременно внесли залог за гостиничное имущество и получили по ключу – не по пластиковому, новомодному, а по здоровенной металлической загогулине, привешенной на «баранку» из отполированного темного дерева.

– Ух ты! – восхитился Бартоломью. – Этим дракона оглушить можно!

– Ну и отлично, – кивнул я. – Если полезет какая гнида из-под кровати, ты ее по башке…

– Господа, – вмешалась в нашу беседу появившаяся в вестибюле Ангелика. – Время не ждет. Мне хотелось бы, чтобы вы за час привели себя в порядок, и мы могли побеседовать.

Да, любят эти белокурые бестии командовать нашим братом!

Вслед за роскошной барышней мы поднялись на второй этаж, где выяснилось, что три занятых нами номера находятся по соседству, мой и Антона – рядом, а Ангелики – напротив моего.

– Шестьдесят минут, – напомнила она, постучав указательным пальцем по изящным наручным часикам.

– Мы помним, – уныло вздохнул я.

Номер в лучших европейских традициях оказался удобным, но не особенно просторным: крошечный санузел, где толстяку не развернуться, кровать, холодильник, мини-бар, телевизор и шкаф для одежды.

«Пора обезьяне стать человеком!» – подумал я, швырнул рюкзак на койку и отправился в душ.

Интенсивные процедуры облагородили меня капитальнейшим образом – исчезла щетина с физиономии, та стала выглядеть посвежее, вот только глаза остались красными.

Но уж с этим ничего не поделаешь – недосып, он и в Польше недосып.

Из номера я вышел ровно через пятьдесят девять минут после того, как в него вошел, и с удивлением обнаружил в коридоре Бартоломью: тот никогда не отличался обязательностью и запросто мог не только опоздать на встречу, а вообще забыть о том, что ему надо куда-то прийти.

– Пат-пат-патрясающе, – сказал я. – Ты чего это?

Антон принялся бормотать что-то о точности, которая вежливость королей, но я увидел в его глазах знакомый огонек и понял, что причина вовсе не в том, что худред журнала «Вспыш. Ка» неожиданно воспылал страстью к порядку. Нет, просто он нашел новый объект для душевной привязанности, и объект этот был не только красавицей, а еще и немкой.

А для фрица, даже женского пола, как известно, нет ничего хуже непунктуальности.

– А, вы уже здесь? – вышедшая в коридор Ангелика приподняла светлую бровь. – Идемте.

Мы спустились на первый этаж и через дверь рядом с ресепшеном попали в ресторанчик на пяток столов. Толстый официант приветливо заулыбался, забормотал что-то по-польски.

Ангелика выбрала стол в углу и расположилась так, чтобы видеть вход и окна.

– Теперь поговорим о деле, – сказала она после того, как осчастливленный заказом официант умчался на кухню. – Генерал сообщил мне, что я должна обеспечить контакт с человеком, известным как Ежи Твардовский. Я смогу лучше помочь вам, если буду знать, что является целью вашей встречи с ним.

«Генерал? – подумал я. – Ни фига себе. А мы-то все считаем шефа отставным майором».

Я покосился на Бартоломью – тот влюбленными глазами таращился на барышню и проявлял не больше интеллекта, чем выброшенная на берег медуза – и понял, что говорить придется мне.

– Этот ваш Ежи, – сказал я, – должен послужить нам источником информации о другом человеке. Тот известен как Джаван Сингх, – тут пришлось напрячься, вспоминая имена, – а также как Джованни Ризотто и как Ирге О’Дил. У меня на ноуте есть его фотки, позже могу показать, если надо. А кто такой Твардовский и трудно ли до него добраться?

Ангелика покачала головой, и я увидел на ее правильном лице сомнение.

– Непросто, но возможно. А что до первого вопроса… – тут белокурая бестия откровенно заколебалась. – Достоверной информации мало. Он связан с незаконной торговлей антиквариатом и драгоценными металлами, а по слухам – настоящий чернокнижник.

– Вот те на! – удивился я.

Но тут появился официант, и пришлось разговор ненадолго прервать, чтобы отдать должное журеку [3]. Даже Антон, уловив аппетитный запах, выпал из состояния влюбленности и схватил ложку.

На второе нам подали отличное жаркое с картошкой, да еще и принесли по бокалу немецкого пива.

– Неплохо, – сказал я, сделав глоток. – Но чешское лучше. Кстати, – тут я решил расставить точки над «i», – барышня, а не слишком ли вы молоды для всех этих дел? Сколько вам было лет, когда Шта… ту контору, где вы служите, официально разогнали? Два? Три?

Она улыбнулась, да так, как улыбался своим жертвам Гестапо-Мюллер перед тем, как отправить их в концлагерь. Врать не буду, я испытал легкое беспокойство – с этой валькирии станется достать пистолет и укокошить меня прямо тут.

– Это к делу не относится, – отрезала Ангелика. – Доедайте, платите и пойдем ко мне, начнем работать.

Концлагерь пока откладывался.

Номер у белокурой бестии оказался размерами как оба наших, с огромным «траходромом», картиной на стене, изображающей папу Иоанна Павла Второго, и рабочим столом.

Я приволок ноутбук, и мы вместе полюбовались фотками лысого дедугана, теми, что сделал Антон, и старыми, раздобытыми где-то шефом – нечеткими, смазанными, плохого качества.

– Вот эту распечатаем, – сказала Ангелика, выбрав ту, где лицо Джавана Сингха (или как там его зовут на самом деле?) было видно особенно хорошо. – Давайте, я скопирую ее себе…

Ноут у нее оказался примерно такой же, как и у меня. Барышня скопировала файл, отослала его по электронной почте, и через пять минут в дверь номера постучали. Посыльный отеля притащил конверт, в котором обнаружились две отличного качества распечатки выбранной фотографии.

– Держите, – Ангелика вручила конверт мне. – Сейчас я свяжусь с группой поддержки…

Она достала сотовый, с кем-то соединилась и затараторила по-немецки.

Английский я понимаю отлично, неплохо объясняюсь по-испански, но вот из языка Гете и Бисмарка знаю лишь отдельные слова, в основном ругательства. Поэтому мне оставалось только слушать приятный голосок белокурой шпионки и надеяться, что она не сдает нас со всеми потрохами местному КГБ.

– Можно выходить, – сказала Ангелика, убрав трубку от ушка.

– С вами – куда угодно! – воскликнул Бартоломью, за последние полчаса не сказавший ни слова.

Я подумал, не врезать ли ему в челюсть для вразумления, но решил пока подождать. Есть надежда, что наш влюбчивый худред, ставший фотокором, придет в себя самостоятельно.

О том, что нужно прихватить «Никон», мне пришлось ему напомнить.

Выбравшись из отеля, мы двинулись в сторону городского центра, туда, где над домами поднимался стоящий на холме замок Вавель – нечто вроде польского Кремля, исторический пуп страны. Миновали Планты, бульварное кольцо, барбакан, прозванный острыми на язык краковянами «кастрюлей», и через ворота в огрызке крепостной стены прошли на Флорианскую улицу – местный Арбат.