Михаил Акимов - Фрэнки Ньюмен против Виртуальности

Но она всё ещё обижена и с надутыми губками гордо проходит мимо. Её гордости хватает как раз до того места, где висит штормтрап.

— А как же… — растерянно спрашивает она, но натыкается на мою ехидную улыбку, которую я не успел убрать с лица, вспыхивает и решительно готовится спускаться.

— Эй-эй, леди! — я едва успеваю её догнать и ухватить за руку. — К чему такие жертвы? Это вам не через сиденье в ровере перелезать! Всё учтено, будете доставлены в шлюпку с комфортом!

И показываю ей на деревянный щит, со всех углов перехваченный канатами, которые, поднимаясь вверх, сходятся в одной точке, а из неё выходит уже один, переброшенный через блок.

— Я же выпаду отсюда, — боязливо говорит Клара и переводит взгляд вниз, на шлюпку, которую швыряет довольно-таки основательно.

— Не отправлю же я тебя одну! Мы будем спускаться вместе, ухватишься за меня, — говорю я, и она веселеет.

Мы становимся с ней на середину щита, я крепко вцепляюсь руками в канаты, а Клара хватается за борта моего расстёгнутого кафтана.

— Вира помалу! — командую я, очень довольный, что знаю и это слово и то, что оно означает.

Матросы дружно начинают нас поднимать, но щит, оторвавшись от палубы заметно раскачивается, и Клара, ойкнув, обхватывает меня руками и прижимается всем телом. Оказывается, я всё-таки немного выше её, хотя она и на каблучках, так что лицом погружаюсь в её волосы. Это немного хуже, чем если бы мы соприкасались щеками, но всё равно здорово. Щит уже выше борта, и матросы отталкивают его баграми, выводя над шлюпкой; пора командовать «Майна», но я молчу. Мне не до этого. Что там Клара говорила по поводу «…плыть и плыть»? Висеть бы так и висеть. Тут матросы начинают нас опускать, щит двигается рывками, и я мысленно меняю «висеть» на «опускаться и опускаться», потому что при каждом рывке щит немного уходит из-под ног, и Клара в испуге прижимается ко мне всё крепче.

Но всему хорошему когда-то приходит конец, и мы спрыгиваем в шлюпку. Матросы отталкиваются вёслами от «Клары» и шлюпка мчится вперёд. Пора мне выгонять из себя мечтательность, уже совсем скоро придётся снова махать саблей и молотить кулаками и ногами, так что нужно настраиваться.

На причале нас, естественно, ожидает делегация, посланная султаном. Странно всё-таки сознавать, что всё это: город, море, люди — создано специально для нас и только вокруг нас и вертится. Ну, не лично для нас с Кларой, а для любого игрока, который сюда попадёт.

Вся делегация склоняется в полупоклоне, а один — по-видимому, самый главный — подходит ко мне и склоняется ещё ниже.

— О, чужеземец! — говорит он. — Владыка султан приглашает тебя в свой дворец, чтобы воздать почести, достойные твоих знаний и отваги, о которых давно наслышан!

Неумело кланяюсь в ответ и говорю, пытаясь вспомнить все цветистые обороты речи, которые встречал в «1001 ночи»:

— В душе моей зацвели розы, когда услышал я, недостойный, о великой милости мудрейшего из султанов! А скажи мне, о достойнейший слуга повелителя своего, позволено ли мне явиться в сопровождении спутницы своей?

В ответ слышу ещё более пространное и витиеватое высказывание, настолько утопающее в похвалах своей персоне и пересыпанное образными сравнениями, что с трудом постигаю его смысл: желание такого замечательного гостя — закон даже для владыки султана, ибо нет ничего более приятного… ну, в общем, ясно.

Непрерывно кланяясь и прижимая сложенные ладони ко лбам, вся эта компания провожает нас с Кларой к выходу с территории порта. Там выясняется, что до дворца султана предстоит ехать на верблюдах, и тут не только Клара — я и сам теряюсь! Впрочем, оказывается, что ничего сложного в этом нет: погонщики заставляют верблюдов сесть, и мы легко на них взгромождаемся. Конечно, Клара и я едем на разных верблюдах, но я точно знаю, что по дороге её похищать не будут.

По-моему, с блейновским разработчиком игры в детстве мы читали одни и те же книги: сначала была «Испаньола», а теперь вот дворец из «Волшебной лампы Аладдина»:

«…Дворец утопал в пышной зелени садов, где благоухали редкие цветы; деревья были усыпаны золотыми яблоками, апельсинами и сливами, все дорожки были посыпаны золотым песком и настоящими рубинами, в родниках бурлила и шумела розовая вода. Чудесный аромат и волшебная музыка, доносившаяся из этих садов, наполнили весь город…»

Правда, он ещё — молодец! — добавил фонтаны и огромные стаи разноцветных тропических птиц, которые так свистели, орали и верещали, что порой за этим гамом я даже переставал различать голос сопровождающего, который вкратце излагал нам с Кларой родословную владыки султана и перечень его славных дел. Да оно и к лучшему. Я бросаю взгляд на сам дворец и отмечаю, что он непомерно велик, и комнат в нём наверняка множество, так что придётся мне основательно потрудиться, разыскивая Клару! Потом спохватываюсь, что расположение мне, в принципе хорошо знакомо и успокаиваюсь.

Султан со свитой встречает нас на крыльце, Клара протягивает ему ручку для поцелуя, но он, конечно, не обращает внимания ни на неё, ни на саму Клару. Его приветственная речь адресована исключительно мне. В ответном спиче стараюсь не ударить лицом в грязь и щедро пересыпаю свои слова названиями всех известных мне цветов и благородных животных, не забывая именовать султана великим, а себя недостойным.

Наконец, обязательная программа откатана, и нас приглашают в зал на пир, устроенный в мою честь. Вообще-то, насколько знаю, в восточных странах женщины — кроме прислужниц — не могут появляться на мужской половине, но для моей спутницы сделано исключение, и за стол мы усаживаемся рядом. Воспользовавшись этим, наклоняюсь к Кларе.

— Ну, как тебе султан? — шепчу я ей на ухо. — Не передумала насчёт гарема?

— Не надейся, — так же отвечает она. — Придётся тебе отрабатывать по полной программе.

Мне кажется, при этих словах в её глазах мелькают извинение и сочувствие.

За столами продолжается то же самое, что и на крыльце, только сдабривается обильной едой и питьём. Звучат замысловатые речи без всякого содержания, состоящие лишь из ничем не обоснованных похвал. Наконец, султан довольно чётко формулирует, что, дескать, я, такой знаменитый мореплаватель, обошёл все страны, видел многие земли и дворцы, кроме его собственного, так почему бы и нет? Я не возражаю, с благодарностью принимаю его провожатого — на редкость здорового парня с саблей на боку — ловлю на себе взгляд Клары: «Постарайся, Фрэнк!» и удаляюсь осматривать дворец.

В коридоре наши с провожатым функции меняются: я указываю, куда идти, а он послушно следует за мной. Проходим несколько залов, не задерживаясь ни в одном; так же не заглядываем ни в одну из комнат. Но вот и нужный коридор. Я галантно приглашаю провожатого пройти вперёд и следую за ним, на ходу примеряясь, как удобнее вытащить у него саблю. С того конца коридора навстречу нам идёт толстый старик с большой связкой ключей — всё по плану. Жду, когда он подойдёт поближе, хватаюсь за рукоятку сабли своего провожатого, одновременно упираюсь правой ногой в его зад, толкаю вперёд и выхватываю саблю. Подбегаю к старику, замахиваюсь, он с готовностью протягивает мне ключи, беру, на ходу бросаю: «Merci!», бегу дальше и сворачиваю за угол. Сзади, естественно, крики, топот, свист — началось! Вот и нужная дверь. Чёрт, но который же из ключей? Тут вспоминаю, что Эдвенчер по этому поводу не переживал, встряхивал связку, хватал ключ — и готово. Решаю сделать так же, и вставляю в скважину первый попавшийся. Он подходит. Скорее всего, и остальные ключи такие же, но проверять нет желания да и некогда: из-за угла приближается множественный топот ног. Кто поджидает меня за дверью, знаю; это отнимет у меня много времени и сил и вообще неприятно и опасно, и я вдруг решаюсь на другой вариант: толкаю саблю за пояс, распахиваю дверь и, вытянув руки, стремительно бросаюсь вперёд и вниз, стараясь держаться возле самого пола. Мой замысел срабатывает: тигр в прыжке проскакивает выше меня и оказывается в коридоре. Захлопываю дверь.