Александр Лонс - Договор

Итак — вспомним. После получения задания и до тех драк при входе в мой дом прошло почти две недели. С кем из новых или малознакомых людей я за это время я встретилась? Или просто общалась?

Вообще-то, много с кем.

Мастера Круга — не в счет. Эти меня знают как облупленную и не стали бы действовать столь топорно. Еще суды, другие дела, подзащитные, допросы, свидетели… Нет, я так запутаюсь. Давай только тех, кто хоть как-то имеет отношение ко мне лично, и хоть косвенно — к делу Петерсона.

Далее по пунктам.

1. Вадим Майоров — адвокат. Темная личность, без всяких принципов.

2. Тина — новая секретарша адвокатской палаты. Бывшая секретарша моего прежнего шефа — сволочь дура и б…ь. Хотя баба она — внешне красивая.

3. Люба…

4. …и ее муж Сергей. Молодые компьютерщики — приятные, симпатичные ребята.

5. Их соседка снизу — чрезмерно любопытная бабуля, любительница писать кляузы.

6. Охранник клуба "After Dark". Приставучий дядя, охотник до молоденьких девушек.

7. "Ботаник" — уволенный антрополог, впервые, по его словам, заподозривший Петерсона в каких-то темных делах.

8. Завлаб антропологического института, но она — явно не в кассу.

Все.

Все? Да, похоже — остальные тут ну совсем ни при чем. Других людей я или давно знаю, или постоянно с ними встречаюсь. Или наоборот — никогда раньше не лицезрела и встречалась только один раз, да и то — впустую.

Список может быть неполным. Да, скорее всего, такой он и есть. За мной могли следить неизвестные со стороны. Или еще лучше — появился кто-то, кого я не знаю, но этот кто-то знает моих старых знакомых, с которыми я давно и постоянно общаюсь. И уже через них получает информацию. Наконец, мог быть кто-то со стороны, кого я вообще не видела и не знаю, а знает кто-то из вышеперечисленных личностей. Так. Интересно, а кто из моих близких приятелей знает о моем новом деле? Пожалуй, что и никто… Хотя нет, могут. Моя Ленка и мой друг. Этим я могла проболтаться, находясь в расслабленном состоянии. Я ведь так и не научилась молчать, особенно в определенные моменты. За последнее время было два эпизода, когда я могла сболтнуть лишнее, и когда я полностью теряла контроль над собой. Да, надо все вспомнить, со всеми деталями и подробностями…

Выхожу из метро… Покупаю какие-то компакт-диски, бутылочку воды… Думаю, что человек может без воды прожить дня четыре… Без еды… Месяц? Сколько проживу я?

Зачем мне с ним встречаться? Мне это нужно? Да, мне это нужно для дела. Мне была очень нужна его помощь по другому делу, не по этому. Он уже выполнил для меня важную работу, а я ему обещала… Чувствую, как напряжены мысли. Как напряжены мышцы…

Приходим ко мне. Еще немного, и он будет уже готов. Накопилось много негатива. Постоянно что-то не так, что-то не правильно. Он сказал, что я много думаю о плохом. Наверное, он все-таки прав.

— Ты мне так и не ответила, как твои дела?

— Никак! Состояние общей моральной усталости, ленивости, полного отсутствия желания к какому-либо действию. Ничего не говори.

— Чего ты на меня кидаешься? Расслабься. Ты сегодня какая-то напряженная.

— Перед тем как задать пустяковый вопрос "как дела?", тысячу раз подумай и проанализируй мое поведение. Сначала посмотри в мои глаза — обрати внимание на то, что они красные, какие под ними синяки, как часто они моргают и с каким трудом фокусируются. Затем задай какой-нибудь простейший вопрос. Например — о погоде. Повтори его несколько раз, чтобы до меня дошло, оцени скорость реакции и точность ответа. После предложи мне открыть бутылку с пластиковой крышкой, понаблюдай, как я ее сломаю. Предложи пройтись немного — зацени прямоту походки и попадаемость в дверные проемы. Ты уверен, что еще хочешь оставаться со мной?

— Хочу. Никаких синяков у тебя под глазами нет, и глаза у тебя не красные. Врешь ты все. Но все равно, ты сильно напряжена, расслабься! А пока отдыхаешь, попробуй примерить на себя любую роль из как-то раз данной мною классификации. Помнишь? Я думаю, ты удачно подходишь под любую категорию, хотя ты сама этого еще не замечаешь.

Мысли про себя. Меня парит, когда люди не разделяют и не понимают моего, несомненно, искрометного, тончайшего и добрейшего чувства юмора.

— Прекрати. Я сейчас не хочу философствовать. Не хочу отдыхать. И не хочу ни о чем думать.

— А что же ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты швырнул меня на диван… Чтобы притянул за бедра… И закинул мои ноги себе на плечи… И… И хочу, чтобы ты сделал мне больно.

— Ты мазохистка. Я никогда не делаю больно. Не умею.

— Все ok! Мне не будет больно. Я не почувствую боли.

Он берет меня за руку выше локтя. Прижимает к себе и целует. Молча снимает свитер и брюки. Швыряет на диван… Притягивает за бедра… Закидывает мои ноги себе на плечи… И… Я ничего не помню…

— Ты тут? — его слова доносятся до меня как будто со стороны.

— Я — тут…

— И как?

— Никак. Иди ко мне… Я хочу еще… — мне, как всегда мало, а он, как обычно, уже подыстощился.

— Знаю…

— Я хочу, слышишь? — повторяю я снова.

— Слышу.

И опять… И опять — показуха, показуха. Как это еще назвать? Выпендреж? Зачем? Сама напросилась! Фр-фр-фр… Хотя на самом деле уже гораздо лучше, чем в первый раз. Просто никак не могу смириться с чужими ролями. Привыкла играть их сама.

— Поужинаем вместе? — он размяк и совсем устал. Явно надеется остаться до утра. Фиг тебе!

— Мне некогда, — говорю я.

— Жаль, — лепечет он.

— Дверь прямо и направо.

— ?.. — он смотрит на меня немым вопросом.

— Я сама позвоню. Как-нибудь потом.

Какая я все-таки свинья и к тому же лицемерка! Я, наверное, до сих пор этого не осознаю. Если вам нужно испортить жизнь — обращайтесь! Я к вашим услугам. Пишите, звоните. Будут деньги — высылайте. Для таких, как я — все по фигу.

Мои руки в крови. Раньше, когда умела, я бы заплакала, а в тот момент у меня наступило какое-то странное состояние — безразличие, заторможенность, ослабление контроля, усталость, которая ощущалась физически; я не могла ни с кем разговаривать или мне это стоило больших усилий. Я шла к своей Ленке. Почти на автопилоте. Под ногами лужи — все равно. Из-под колес проезжающей машины брызги — по фиг. Даже не оглянулась и не пожелала разбиться. Люди — раздражают больше обычного. Пялятся. Меня обгоняет компания мужиков. Слышу за спиной: ''Смотри какая жучка!''. Самый мразный из этих, похожий на зэка тип, явно недавно приезжий, пытается со мной заговорить. Я останавливаюсь. Молча на него смотрю. Смотрю — это сказано слишком мягко. В моем взгляде столько ненависти, злобы, жути, боли и хрен знает чего еще… Он испугано удаляется, крутя пальцем у виска и громко советуя обратиться к психиатру. В тот момент я себя практически не контролирую, и если бы он стал до меня докапываться, я не остановилась бы ни перед чем.