Павел Амнуэль - Что там, за дверью?

Дежурный следил за тремя мониторами, изображения на которых Штейнбок не мог видеть, и время от времени поднимал на доктора равнодушный взгляд, чтобы убедиться, что тот еще не ушел.

Никогда в жизни Штейнбок не ощущал такого бессилия. Никогда ему так не хотелось свою жизнь изменить. Он совершенно не представлял себе, что должен сделать, чтобы спасти человека… девушку, с которой всего дважды разговаривал и которую, если быть честным, ни разу толком и не видел: лишь взгляд, цвет глаз…

Время шло, ничего не менялось ни в коридоре, ни во дворе тюрьмы, Штейнбок достал телефон и начал было в который уже раз набирать номер Джейдена, но дежурный сказал, даже не повернув головы в его сторону:

— Пользоваться телефонами здесь запрещено, доктор Штейнбок. Прошу вас, выключите аппарат.

Он не выключил. Он повернулся и ушел. Спустился на первый этаж, вышел во двор и набрал номер. «Абонент временно недоступен, позвоните позже…»

Позже? После полудня?

Штейнбок начал набирать подряд все известные ему номера: лейтенанта Берроуза, отвечавшего за снабжение базы медицинскими препаратами («абонент недоступен»), майора Бертона, начальника тюрьмы (занято), Амистада, с которым при обычных обстоятельствах не стал бы разговаривать даже о бейсболе («абонент недоступен») и, конечно, Джейдена и полковника Гардинера — с таким же успехом он мог звонить президенту Соединенных Штатов или в приемную архангела Гавриила.

— Доктор Штейнбок? — услышал он низкий голос и, обернувшись, увидел толстую, как бочонок пива, женщину в форме лейтенанта внутренней службы. Откуда она появилась? Неужели он был настолько погружен в себя, что не увидел, как женщина вышла из здания тюрьмы? Или из административного корпуса? А может, из другого измерения?

— Да, — сказал он.

— Лейтенант Саманта Глейборн. Следуйте за мной, — приказала она и, повернувшись на каблуках, направилась к входу в тюремное здание.

«Черт бы их всех побрал, — подумал Штейнбок. — Если им, наконец, понадобилось мое присутствие, могли бы позвонить, а не посылать за мной эту уродину. Значит, они знали, что я стоял здесь, видели, как я здесь метался, как нелепо размахивал руками и что-то бормотал под нос…»

Дверь распахнулась, когда лейтенант показала свою карточку, знакомый сержант даже не посмотрел в его сторону, они быстро прошли по коридору, но свернули не к камерам нижнего этажа, где содержали доктора Пенроуз, а поднялись на второй, проследовали мимо вереницы запертых дверей и остановились у одной из них, ничем от прочих не отличимой. Лейтенант Глейборн набрала цифровой код, потом приложила палец к включившемуся опознавателю, дверь, недолго подумав, щелкнула, и они вошли в помещение, оказавшееся чем-то вроде обычного медицинского бокса: светло-зеленые стены, кушетка за белой ширмой, стол с компьютером, у дальней стены несколько стульев, на трех из которых сидели, одинаково положив ногу на ногу, знакомые Штейнбоку персонажи: Бржестовски, Амистад и Гардинер. Все в сборе. Пока он их пытался отловить по одному, они тут совещались и решали судьбу человека, ничего в этой судьбе не понимая.

Доктора Эндрю Пенроуз в комнате не было.

— Господа, — холодно произнес Штейнбок, стараясь не показывать своего волнения, — что означает мое отстранение от принятия решения на самом важном этапе расследования?

— Успокойтесь, доктор, — сказал полковник. — Берите стул и садитесь, ваше мнение для нас чрезвычайно важно и будет, конечно, принято во внимание.

Показалось Штейнбоку или на лице Амистада, длинном и унылом, как у пастора, промелькнуло выражение плохо скрытой иронии?

Штейнбок взял свободный стул и поставил его так, чтобы видеть сразу всех троих. Сел и, как они, положил ногу на ногу.

— Доктор, — сказал полковник, — вы, конечно, понимаете, что случай этот совершенно исключительный.

Конечно. Случай был исключительным, но вовсе не в том смысле, какой имел в виду Гардинер.

— От того, будем ли мы знать местоположение лагеря Детей Че, зависят тысячи, а может, и миллионы жизней наших с вами соотечественников. Террористические акты с применением биологического и бактериологического оружия способны поразить большой город в течение нескольких часов, достаточно только…

Он собирался читать лекцию? Может, просто тянул время до полудня?

Штейнбок не мог перебить полковника, но и слушать не мог тоже, он посмотрел на Джейдена и уловил (может, показалось?) сочувствие в его взгляде.

— …поэтому, — закончил полковник, — мы вынуждены прибегнуть к способу, согласен, не вполне гуманному. Но, согласитесь, доктор, все же значительно более гуманному, нежели те, что применялись кое-кем в печально известной тюрьме Абу-Грейб. Они ведь тоже исполняли свой долг и хотели как лучше. Доктор Амистад дал свое заключение о том, что в данном случае применение психотропных средств воздействия является оправданным, поскольку у нас просто нет времени проводить, как требует медицина, длительных психиатрических исследований, а поставленный доктором Амистадом диагноз шизофрении допускает…

— Шизофрении? — произнес Штейнбок, стараясь вложить в свои слова как можно больше презрения.

— Я знаю, доктор, что ваш диагноз несколько отличается, но суть одна, и не имеет значения, расщеплено сознание этой женщины на две или двадцать две составляющие. Даже если она является множественной личностью, это в данном случае…

— Доктор Эндрю Пенроуз не страдает расстройством множественной личности, — перебил Штейнбок, почувствовав неожиданно, что раздражение, волнение, злость, все ощущения сползли с него, как брюки без пояса, остались только одно чувство и только одно желание. Ни о том, ни о другом он не мог сказать вслух.

— Да? — удивился Гардинер, а Амистад поднял вверх свои густые брови. Бржестовски, напротив, таинственно усмехнулся и, как показалось Штейнбоку, едва заметно ему подмигнул, хотя, скорее всего, это был нервный тик, и не более того. — Разве не вы, доктор, написали в своем предварительном заключении…

— Я был неправ. Действительно, у доктора Пенроуз наблюдаются некоторые симптомы расстройства множественной личности. Чисто внешние симптомы, как я теперь понимаю, поскольку другие признаки, более важные, этой симптоматике противоречат.

— Вы хотите сказать, — уточнил полковник, — что эта женщина попросту симулирует и водит нас за нос?

— Нет. Физически невозможно симулировать изменение цвета глаз, формы ушей и подбородка, не говоря о составе крови. Это похоже на РМЛ, но это не РМЛ. Во-первых, при РМЛ никогда не наблюдаются реально жившие личности, тем более — широко известные. Это ведь не шизофрения, что бы там ни говорил мой коллега.