Пип Баллантайн - Министерство особых происшествий

Мужчина посмотрел на Элизу, потом на Веллингтона, взгляд его слегка затуманился, и он спросил:

— Привередливый? Что-то я вас, милая леди, не вполне пони...

Элиза шумно вздохнула и замотала головой.

— Нет, нет. Все в порядке. Просто я должна была попробо­вать... — Голос ее сорвался. Она почувствовала, как по щекам покатились слезы, и голосом, полным страха и внутреннего со­дрогания, добавила: — Это только моя вина, и я должна сама нести ответственность за свои ошибки. Благодарю вас.

— Генри, дорогой, — вмешалась его жена, — я уверена, что из ложи этой славной дамы нам все будет прекрасно видно.

— О, мадам, вы так добры ко мне, — ответила Элиза, сжав губы, словно с трудом сдерживая рыдания, — но нет, я оказа­лась несостоятельна как жена и должна ответить за свои про­махи.

Супруги разом вздрогнули. Женщина осторожно взяла Элизу за руку.

— Дорогая, не расстраивайтесь, это всего лишь места в опере.

— Да, но он такой... — Она запнулась и после возникшей очень неловкой паузы вытерла щеку тыльной стороной ладо­ни, добавив: — Такой настойчивый. Но нет, довольно, все в порядке. Я уверена, что и так получу удовольствие от сегод­няшнего спектакля. А это будет мне уроком на будущее.

Супруги сочувственно вздохнули. Элиза поднесла к лицу но­совой платок, и с губ ее сорвалось сдавленное рыдание, бла­го тонкая кружевная ткань скрывала коварную улыбку. Эли­за обожала свою работу на задании в полевых условиях.

— Отдай ей билеты, Генри, — настойчиво сказала жена.

Плечи мужчины протестующее опустились, но он быстро сдался и протянул билеты Элизе.

Та уже хотела уходить, когда женщина поймала ее за руку.

— Дорогая, я хочу, чтобы вы взяли вот это. Пожалуйста. Я настоятельно прошу вас принять мое приглашение и посе­тить наше собрание на следующей неделе.

На карточке, которую она сунула Элизе, было написано:

Клэпемский комитет

за избирательные права для женщин

Фелисити Хартуэлл

Эшберн-Гроув, 7

— Надеюсь встретить вас там, — сказала Фелисити, слегка стиснув ей руку.

Элизе очень хотелось в ответ расхохотаться, но вместо это­го она робко и нерешительно выдавила:

— Благодарю вас.

Она могла бы разыграть их и по-другому, но и этот способ оказался забавным. Издав долгий и шумный вздох удовлетво­рения, Элиза направилась к Веллингтону, неся в руке билеты.

— Все в порядке, дорогая? — спросил он, с подозрением стреляя глазами по сторонам.

Вместо ответа она лишь слегка склонила голову набок, а за­тем шепнула ему на ухо:

— Их тела никогда не будут найдены.

Он хотел было расспросить у Элизы, как ей удалось это сде­лать, но тут Фелисити Хартуэлл из Клэпемского комитета от­делилась от своего мужа и, подойдя к ним, больно ударила Веллингтона веером по руке.

— Жестокий, — выпалила она достаточно громко, чтобы ее могли услышать и другие посетители оперы.

Веллингтон непонимающе воззрился на пожилую пару, по­том перевел глаза на Элизу, которая почему-то смотрела на него со странным испугом.

Как только они ушли, испуганное выражение на лице Эли­зы сменилось озорным.

Вывод напрашивался сам собой, и он только обиженно за­сопел.

— Так что, может быть, пойдем на свои места?

Элиза сладко улыбнулась.

— Минутку, милый, — сказала она и развернула его лицом к ложе, на которой был нарисован герб Общества Феникса. — Сейчас прибудут наши друзья, и мне бы очень хотелось на них взглянуть, хотя бы мельком.

— Что ж, ладно, — кивнул он, отводя глаза в сторону. — Только прошу вас, не затягивайте с этим.

Смеясь и игриво касаясь его плеча, она умудрялась неза­метно следить за всеми прибывающими гостями.

— Двое мужчин; один из них пожилой, второму где-то под тридцать или чуть больше. Две женщины. Одна пожилая, оде­та очень элегантно, вторая — средних лет. — Хихикнув, она добавила: — Вторая женщина одета в темно-синее платье, и на ней столько бриллиантов, что хватило бы на целого слона.

— Интересно, удастся ли ей сохранить их до конца вечера, — фыркнул в ответ Веллингтон, уводя Элизу за руку ко входу в их ложу, — учитывая, насколько вы сами любите хорошие камни.

— Ох, мой дорогой Веллингтон, за кого вы меня принима­ете? — Она вздохнула и вежливо засмеялась. — Я всего лишь агент на службе ее величества.

— И убранство ваших апартаментов демонстрирует все преимущества вашей службы.

— Вы таким образом пытаетесь критиковать мой изыскан­ный стиль жизни?

— Просто я наблюдательный, — усмехнулся он.

Позволяя ему увлечь себя через толпу, она распахнула веер.

— А знаете, глядя на нас со стороны, я могла бы побиться об заклад, что мы с вами действительно муж и жена.

— Трудно представить себе большую несуразицу, — сказал Веллингтон, положив руку ей на талию, — чем быть женатым на ходячем арсенале. Вы, моя дорогая мисс Браун, являетесь мощным живым доводом в пользу холостяцкой жизни.

К большому ее сожалению, они как раз подошли к распоря­дителю зала, и Элиза не успела ответить на эту колкость. Ког­да служитель раскрыл перед ними дверь, она проскользнула вперед со всей смиренностью образцовой английской жены.

Когда дверь за ними захлопнулась, Веллингтон поставил че­модан позади своего кресла, расправил полы фрака и сел. Взгляд его был устремлен на сцену.

— Я слышал, что эта постановка просто великолепна.

Она сверкнула на него глазами, но толку от этого не было никакого, потому что он даже не посмотрел в ее сторону.

— Надеюсь, у вас есть Достойное объяснение тому, что мы расположились над предметом нашей охоты? Потому что обыч­ная практика в таких случаях предполагает нахождение в пря­мой видимости.

— Я в курсе, — мягко ответил он.

— Значит, вы сознательно действуете вопреки рекоменда­циям министерства? — Она поймала себя на мысли, что раз­говаривает тоном сварливой торговки, и это ей не понравилось.

— Получается, что так.

Корсет Элизы позволял ей сидеть только прямо и никак иначе. Если бы она могла, она бы сейчас развалилась в своем кресле и уставилась на него.

Черт побери, а теперь начал играть оркестр.

— Итак, что мы будем делать? — Голос ее показался недо­вольным даже ей самой.

— Сейчас, — с явным удивлением ответил Букс, — мы бу­дем ждать.

— Ага. — Свет в зале стал гаснуть. — Очаровательно.

Ничего очаровательного тут не было, и она это четко пони­мала. В конце концов, это же была опера.

Вкус к опере воспитывается с годами, и не бывает двух одина­ковых постановок. Помимо главных основ искусства, опера предлагает самые разнообразные возможности как для визу­ального, так и для слухового восприятия. Опера Моцарта не может вызвать такой же эмоциональный подъем, как, на­пример, опера Пуччини; и в то время как музыка Бизе отли­чается очарованием и сочностью оттенков, очень немногие композиторы могут передать эпическую грандиозность так, как это удавалось Вагнеру. То же самое с Верди и его оперной интерпретацией истории о человеческом тщеславии, написан­ной Шекспиром. Под аккомпанемент захватывающих арий, мощных вступлений хора и исполнений в манере стаккато по­вествование о приходе Макбета к власти и его падении про­изводит еще более зловещее впечатление за счет запоминаю­щихся мелодий, сопровождающих появление ведьм, а также пророческих предсказаний призраков и злых духов.