Пип Баллантайн - Министерство особых происшествий

— Ci sentiamobene, — проворковал низкий женский го­лос сквозь потрескивание ауралскопа. — Е voi? [15] Мы чувствуем себя хорошо. А вы?

— Ah, mi va bene, ma leisa comestanno le cose [16] Ах, у меня все нормально, но вы же сами знаете, как идут дела. . — Он усмехнулся, а затем снова сменил язык. — Ну что у меня за манеры? Синьора София дель Морте, разрешите вам пред­ставить Саймона Росса, вашего спутника на сегодняшний вечер.

— Синьор Росс. — Этот голос, соблазнительный и экзоти­ческий, напомнил Веллингтону массу романтических образов, и ему вдруг страстно захотелось, чтобы этой женщине надое­ла опера и она просто бы почитала вслух какие-нибудь стихи. Лично для него. — Я должна извиниться за свое опоздание. — Пауза. — Я задержалась на своей предыдущей встрече.

— О, не беспокойтесь, все в поря... ой!

Ее сдавленное дыхание было слышно даже в ауралскоп.

— Oh, mi displace terribilmente [17] О, мне ужасно жаль. , простите меня. Я думаю, что фамильная драгоценность, которую я ношу, нуждается в уходе ювелира. Эта вещь принадлежит нашей семье уже много лет.

— Пустяки, — ответил Саймон. — Это всего лишь неболь­шой укол. Иногда на любимых драгоценностях, если их долго не надевают, появляются острые края.

—Да, — сказала она и мягко засмеялась, отчего в голосе ее появилась очаровательная вибрация. — Это кольцо носи­ла еще моя бабушка.

Веллингтон еще сильнее прижал к уху чашку наушника и вновь обратился к панели управления ауралскопа. Ему тре­бовался более чистый звук, особенно когда они говорили по- итальянски. Что-то в этой новой гостье вызывало в нем бес­покойство.

— Итак, — прервал их Хавелок, — я полагаю, что о наших делах вы уже позаботились.

— Осталось уладить кое-какие мелочи, но все они под мо­им контролем.

— Однако я думал, что за те деньги, которые мы вам пла­тим, вы станете ликвидировать эти мелочи, а не держать их под контролем, — проворчал Бартоломью.

Веллингтон почувствовал, что в горле пересохло еще силь­нее. Он только что закончил писать имя этой итальянской женщины и как раз пристально всматривался в него, когда ее голос снова наполнил наушник.

— Эти мелочи, синьор...

— Лорд, — выпалил тот.

— Разумеется, — ответила синьора, и в ее голосе стран­ным образом прозвучало предостережение. — Лорд Дивейн, когда вы в первый раз наняли меня, чтобы... как бы это поточ­нее выразиться... решить эти вопросы, вы забыли проин­формировать меня о джентльмене и даме, имеющих привыч­ку сломя голову бросаться в погоню.

У него неожиданно заболело плечо. Он взглянул на Элизу, которая отчаянными жестами указывала ему на тетрадь, и вне­запно его осенило: «Надо записать его фамилию!» Почему эта вновь прибывшая дама так отвлекает его?

— Крайне неудачное стечение обстоятельств, я согласен, — добавил доктор Хавелок; голос его перебивался каким-то странным стуком. — Нам удалось что-то узнать о них?

— Велли, — прошептала Элиза, нарушая тишину их соб­ственной ложи. — Что это?

— Какие-то помехи, — пробормотал он. Продолжая при­жимать наушник, Веллингтон потянулся к ряду маленьких ры­чажков внутри ауралскопа. При опускании каждого из них раздавалось мягкое шипение пара, но стучащий звук не исче­зал. — Я попробую заизолировать...

— Я считал вас гораздо более ловкой особой! — отрыви­сто бросил Бартоломью. — Сначала клиника Смита, а теперь вот это? — Он недовольно фыркнул. — Оливия, позаботь­тесь об этом.

Они услышали шорох ткани, и стук немного утих. Однако он исчез не полностью, и теперь к звукам разговора добавилось еще что-то. Появилось некое бульканье, как будто кто-то в лучших традициях театрального этикета пытался приглушить кашель.

Раздалось тихое хныканье, которое, судя по высоте тона, издала Оливия, и разговор продолжился.

— Там был еще и какой-то всадник, не так ли? — спросил Дивейн. — Который был убит на месте женщиной, правив­шей экипажем.

— Это не тот вопрос, лорд Дивейн, о котором вам следует беспокоиться, — прервала его дель Морте; в ее голосе чувство­валось раздражение. — Просто разногласие между професси­оналами, и такое больше никогда не повторится. Если же вы хотите, чтобы я позаботилась об этой авантюрной парочке, — продолжала дель Морте твердым и решительным тоном, слов­но речь шла не о жизни и смерти людей, — это должно найти свое отражение в моем вознаграждении. Меня не поставили в известность об участии в деле третьей стороны.

— Мы сами узнали о них одновременно с вами, — сказал Хавелок. — Мы можем только предполагать, что они состо­ят в той же организации, к которой относился наш кандидат.

— Но почему сейчас? — спросил Дивейн. — Ведь все это произошло почти год назад.

— Совершенно неважно, сколько прошло времени, — воз­разил Хавелок. — А важно то, что эта неизвестная пара сует свой нос в его прошлые дела, а мы в настоящий момент пре­доставили им след, по которому они могут идти.

Я бы не назвала это следом, — вмешалась дель Мор­те. — Ваши слуги позаботятся о синьоре Россе после закры­тия театра. Я уже позаботилась о том несчастном мерзавце в его убежище еще сегодня вечером. Учитывая, что посетите­лей у него не бывает месяцами, я очень сомневаюсь, что его сторонники быстро хватятся его.

Наушник Элизы со стуком упал на тонкий ковер. Веллинг­тон схватил ее за руку, но она тут же вывернулась.

— Нет, Элиза, — напряженно прошептал он.

— Эта стерва убила Гарри! — прошипела она сквозь зубы.

В голове его вдруг мелькнула мысль о том, что Элиза, даже учитывая все свои промахи, остается дисциплинированным агентом: несмотря на кипевшую в ней бурю переживаний, ей удавалось не повышать голос. Ее руки в изящных театральных перчатках сжались в кулаки, взгляд стал стеклянным, но кон­троль над собой она все равно не потеряла.

— Я знаю, Элиза, я знаю, но мы не можем сейчас просто так ворваться к ним. Если мы поступим так, здесь же все и остановится, и это будет означать, что смерть Гарри — как и его желание узнать правду — оказались совершенно бес­смысленными. — Веллингтон посмотрел ей в глаза и, вновь крепко взяв ее за руку, решительно прошептал: — Собери­тесь, агент Браун, и доведите начатое дело до конца.

Веллингтон чувствовал, что ее рука дрожит под его пальца­ми, но, когда он отпустил ее, Элиза осталась на месте. Она слегка покачнулась, в глазах ее появились слезы, что несколь­ко шокировало его. По напряженно сжатым челюстям было видно, что она с трудом подавляет нормальную в таких случа­ях женскую реакцию — рыдания или крики. В этот момент его напарница выглядела хрупкой и уязвимой: казалось, что не­осторожный жест или неуместное слово могут сломить ее. Она напряженно сглотнула, сделала глубокий долгий вдох и смах­нула с глаз слезы, так и не дав им пролиться.