Антон Толстых - Шерлок Холмс: прекрасный новый мир

Черчилль снял шляпу и, передав трость жене, опустил туда руку. Когда он вытянул оттуда contenu [66] Содержимое ( фр. ). , оно вызвало на его лице гримасу недовольства. Черчилль показал окружающим ту самую упомянутую Бондом карикатуру, изображавшую Черчилля, первого лорда Адмиралтейства, в образе Нельсона. Толпа отозвалась смехом.

— Что означает этот ш-шюрприз? Где же открытка?

— Неужели вы забыли, что продали её на аукционе? — усмехнулся Бонд. — Я был покупателем.

С этими словами он подтвердил сказанное, показав фотооткрытку с изображением молодой Агнесс Штольц.

— Вы к-купили у меня открытку? И, если я не ошибаюшь, вы же обыграли меня в казино?

— Это был я, сэр.

— А кто выдал шебя за меня, з-заштавив Клемми решить, будто я пью пиво?

— Мистер Вульф, выйдите сюда.

— Какой миштер В-Вульф?

— Сыщик из Нью-Йорка.

— Шыщик из Нью-Йорка? Что вы делаете в Л-Лондоне?

— Я прибыл сюда лишь затем, чтобы выяснить вопрос моего родства с Холмсом. Но, поверьте, происшествие с пивом было обычной случайностью.

— Погодите, у нас к вам ещё одно дело, — сказал Холмс, заметив, что фрау Штольц держит книгу. — Теперь, мистер Империалист, я хотел бы, чтобы вы вспомнили свою интерпретацию предсказания Нострадамуса. Мистер Бонд, прошу вас, подержите книгу.

Джеймс Бонд взял книгу, и Холмс, открыв её на нужной странице, стал ковырять страницу ногтём. Наконец, он издал удовлетворённый возглас и продемонстрировал публике полоску бумаги.

— Приклеенная папиросная бумага. На ней написаны слова «7 лет и 3 месяца». Если вы взглянете на то, что было скрыто под этой бумагой, вы увидите слова «73 года и 7 месяцев». Что вы скажете? Какой несомненный вывод вы должны сделать?

— Что вы ишпортили м-мои планы, — прохрипел премьер-министр.

— Не только. Я прихожу к выводу, что Уинстон Черчилль — ещё больший шарлатан, чем Нострадамус.

Эти слова снова развеселили толпу, и разоблачённый Черчилль побагровел, ещё больше сжав зубами сигару. В таком состоянии он не нашёл ничего лучше, как приложиться к бутылке армянского коньяка. К его неудовольствию, вынутая из кармана бутылка оказалась пустой. Миссис Черчилль подошла к мужу, и тот моментально успокоился.

— Как бы то ни было, вы должны отказаться от своих одиозных планов, — сказал Холмс со строгостью на лице. — Какими бы ни были Германия и Советская Россия, вы не имеете право организовывать захват и колонизацию этих стран. Возможно, когда-нибудь их социализм будет исправлен. Царскую Россию точно незачем завоёвывать. Но чем вам не угодила Абиссиния?

— Варваршкая штрана. А вот опыт к-колонизации Китая у англичан уже ешть.

— Знаю. Опиумные войны. А зачем вам понадобились Украина, Финляндия, Прибалтика, Польша, и прочие несоциалистические страны?

— Они раньше п-принадлежали Рошшии и Германии. Крайне н-необходимо было шделать их б-британшкими, а не теми отшталыми, какими они были под влаштью немцев и р-рушшких.

— Верно, но они уже не под властью немцев и русских. А Чехословакия, Румыния и Югославия, которые раньше принадлежали Австрии? Ведь Австрия не стала жертвой империализма.

— Авштрия — н-наштоящая европейшкая штрана. А Чехошловакия, Румыния и Югошлавия з-зашелены шлавянами.

— А пролетариат? Зачем запрещать социальное обеспечение и возвращать капитализм к уровню прошлого века?

— Шоциальное н-неравенштво шущештвует ш древнейших времён и, шледовательно, является ш-швященным и иштинным. Так было, и так б-будет.

— А «жёлтая угроза»? Ваш расизм и ненависть к азиатам я оправдать не могу. Хотите вы этого или нет, но вы больше не будете премьер-министром. Сейчас мы отведём вас в парламент, и Палата Общин узнает, как мы обошлись с Сувереном Великобритании. Доверие Палаты Общин несомненно будет утрачено.

Георг Шестой кивком подтвердил слова Холмса.

— Кем же я б-буду?

— Пенсионером. Теперь я предлагаю будущему правительству предоставить независимость колониям.

— Это никак н-невозможно, шэр! Ошвобождение колоний в-ввергнет Англию в нищету! Индия вшегда была жемчужиной б-британшкой короны! Британшкая империя не может ш-шущештвовать без неё!

— Смотрите, не завирайтесь. Какая Британская империя? Вот уже десять лет как существует Британское Содружество наций.

Слова Холмса были прерваны Штирлицем, предложившим ещё один образец éloquence.

— Вы проиграли, Черчилль. Хватит уверять туземцев, что у вас самая великая нация. Ваши ретроградные устремления к колониализму приведут к тому, к чему можно применить слегка изменённые строки из Александра Пушкина. — Лицо шпиона говорило о том, что он пытается нечто вспомнить. — Туземцы… отчизне посвятят души прекрасные порывы. Взойдет звезда пленительного счастья… туземцы вспрянут ото сна, и на обломках джингоизма напишут наши имена.

— И никак не следует приравнивать ненавистный государственный строй к туземцам и дикарям, — объяснил Холмс удивлённому Черчиллю. — Если вам так не нравится государственный строй при социализме, надейтесь на будущее. История будет исправлена и без вас.

Как и обещал Бонд, Уинстон Черчилль утратил доверие Палаты Общин. Мы сидели в гостиной на Бейкер-стрит. Джеймс Бонд вошёл в свою машину времени, предоставленную в его распоряжение британской разведкой, и уже был в родном времени. Мы так и не узнали, как предотвращение мировой войны и трений между Великобританией и США сказалось на его карьере. Фрау Штольц вернулась в Берлин. Но нам было ясно, что если мы останемся жить в Лондоне, музей Шерлока Холмса не сможет быть нашим домом.

— Боюсь, я не выдержу жизнь в Лондоне двадцатого века, — сказал Холмс после пятиминутного молчания.

— Где же вы поселитесь?

— На ферме. Я буду разводить пчёл. Самое спокойное занятие для ушедшего на покой детектива. Но это потом, когда я постарею, сейчас же я готов жить в вашей лондонской квартире. Только сначала мы должны исправить ещё одну вещь.

— Какую вещь, Холмс?

— Мы должны написать письмо Кристиану Диору.

Доктор Ватсон так и не опубликовал эту повесть при жизни. Вероятно, одной из причин было присутствие «не совсем приличных» для него подробностей. Ватсон остался викторианцем. Но теперь мы знаем, как первый сыщик викторианской эпохи и его биограф оказались в эпохе правления Георга Шестого.

Всем ясно, как развивались события впоследствии. Предсказание Холмса сбылось. В СССР при Хрущёве произошла перестройка (вероятно, не без помощи Исаева-Штирлица), и он прекратил существование в 1960 году. Таким образом, Нострадамус был не прав. В Германии, напротив, при Эрихе Хонеккере перестройка прошла успешно, и в ней восстановился государственный строй времён Эрнста Штольца и его последователей. Разумеется, тоже самое существует в Италии. В остальных странах существует капитализм с человеческим лицом. С другой стороны, существуют сведения о попытках установления диктатуры социализма на Кубе и в некоторых странах Азии, но страх перед Черчиллем сдержал ретивых революционеров.