Мария Барышева - Говорящие с...-2 Последствия больших разговоров

Но Михаил был более чем уверен, что, отправляясь на проверку, лишь попусту теряет время. Нож окажется лишь обычным ножом, может и со своими закидонами, а его хозяйка - пухлой, скучающей дамочкой, отягощенной излишней фантазией. Поэтому он не торопился, а приехав на адрес, еще и выкурил сигарету, глазея из окошка на прохожих. Потом вылез из машины, шуганул попавшуюся навстречу кошку и зашел в подъезд.

Хозяйка действительно оказалась дамочкой пухлой, впрочем, молодой и довольно симпатичной. Также она оказалась дамочкой довольно беспечной - в предъявленные Михаилом документы почти и не заглянула, а о цели его визита, похоже, забыла сразу же после того, как Михаил ее озвучил. Еще не перешагнув порога, старший Оружейник получил целую уйму игривых взглядов и улыбочек, предложение попить чайку и откушать пирожков, так что Михаил, профессионально заглянув в декольте дамочки, и найдя, что там все более чем в порядке, подумал, что приехал вовсе не зря. Он прошел вслед за хозяйкой на кухню и только там сам вспомнил о цели своего визита, увидев кухонный стол. Стол был прорезан насквозь - разрез узкий, почти незаметный, невероятно аккуратный, точно дерево было вспорото лазерным резаком. У самого края из разреза косо торчала сине-оранжевая пластмассовая рукоятка ножа. Михаил наклонился - из нижней части столешницы, поблескивая, как-то смущенно выглядывало острие.

- Это что это у тебя тут за икебана?! - Михаилу даже не понадобилось изображать изумление - оно было совершенно искренним. С легкостью разрезать толстое дерево - такое по силу было кое-какому из строительного инструментария с кровожадными наклонностями, а также серьезному и в годах боевому оружию. Он видывал немало кухонных ножей - и они такого не умели. Один, правда, был, но для получения подобного эффекта нужны были определенные действия со стороны хозяина, которых, как Михаил надеялся, пухленькая дамочка не только не совершала, но никогда и не совершит в своей жизни. В любом случае, эти действия не имели ничего общего с шинковкой овощей. Тот же нож, абсолютно дикий и безумный, Михаил уничтожил лично, чем, впрочем, не гордился. И сейчас он вскользь с сожалением подумал о том, сколько же вещей люди безнадежно испоганили своей злобой и своими чудовищными наклонностями. Такие вещи уже не исправить, не вылечить - таким вещам прямая дорога под замок или, что лучше, в высокотемпературную печь.

- Да вот - представляете?! - дамочка всплеснула руками. - Овощи на днях резала, и тут вдруг ножик соскочил и враз и доску, и стол. Понять не могу, как это случилось, вроде не нажимала так уже сильно... А ножик так и застрял - муж пытался вытащить - не смог, - она виновато заморгала, точно извиняясь за то, что у нее есть муж. - Может, вы попробуете?..

Дамочка осеклась и чуть побледнела, видимо, сообразив, что если визитер сможет вытащить нож, то о нем, естественно, узнает муж. Судя по выражению лица дамочки, муж был весьма и весьма ревнив.

- Ладно, - покровительственно пробурчал Михаил, беря ситуацию в свои руки. - Чаек-то где? Пирожочки? Вкусные, небось, пирожочки-то делаешь? Я как раз позавтракать не успел.

На самом деле старший Оружейник позавтракал уже два раза, но знать об этом дамочке было не обязательно. Он еще раз заглянул ей в декольте, отметил, что это действие было воспринято весьма благосклонно, и по-хозяйски расположился за столом, поглядывая на рукоять увязшего ножа.

Михаил никогда не был романтиком, но его подступление к знакомству с холодным оружием трудно было назвать деловым или обыденно-прозаичным. Он не пытался с ходу проникнуть в прошлое, распознать свойства и отдавать приказы - такой метод годился только для чрезвычайных ситуаций. В первую очередь он всегда спрашивал о мечтах и желаниях. Это делало истинное холодное оружие более благосклонным и разговорчивым, а также помогало выявить собеседников среди тех вещей, которые изначально холодным оружием не являлись - те же ножницы, вязальные спицы или вилки. Те, что не отзывались, автоматически выпадали из его юрисдикции - мирные вещи, которых устраивало их предназначение. Но было полным-полно спиц, которым не хотелось вязать, ножниц, которым скучно резать материю и нитки, вилок, которым переправление пищи в человеческие рты казалось недостойным занятием, и они мечтали о боевых действиях. Мечты и желания вещей частенько были невероятно забавными и удивительными, и после "Березоньки" Михаил откровенно завидовал Шталь, которая могла не только слышать, но и видеть эти мечты. Ему самому такое удавалось лишь несколько раз, и он знал многих Говорящих, которые вообще никогда не видели мечты своих собеседников.

Но этот нож молчал, и это было странно. Нож есть нож - и даже на расстоянии Михаил всегда что-то чувствовал, хотя для настоящего контакта такую вещь лучше держать в руках. Но сейчас не возникло даже малейшего ощущения, и Михаил, нахмурившись, закрыл глаза. Он ощущал ножи в подставке на кухонной тумбе, ощущал топорик для мяса в ящике, ощущал там же одну вилку, а в шкафчике - штопор и одну из кулинарных игл. А вот ножа, который находился прямо у него под носом, не ощущал, словно его там и не было вовсе. Михаил приоткрыл глаза и чуть придвинулся к ножу, склонив голову набок. Нет, это определенно нож - что-то, все же, ощущалось, но настолько бледно, издалека, словно нож был призраком.

Словно когда-то это был нож.

Михаил резко выпрямился, уловив движение сбоку, и перед ним на столешницу водрузили огромное блюдо с румяными пирожками и здоровенную кружку чая, немедленно начавшую распространять вокруг себя горячий запах бергамота.

- Очень полезно с бергамотом, - сообщила хозяйка.

- Ага, - воодушевленно ответил старший Оружейник, который бергамот терпеть не мог, и машинально отхлебнул из кружки. Сейчас нож занимал его куда как больше, чем чай, пирожки и хозяйка. Бывали ножи, которые отмалчивались, но ни разу не было таких, которые не ощущались, за исключением искореженных, сломанных, расплавленных... Может, он умер? Иногда вещи просто умирали, хотя на них не было никаких видимых повреждений. Михаил пробовал выспрашивать об этом Спиритуалиста, но Федор Трофимович всегда делал страшные глаза, произносил необыкновенно длинные предложения, в которых Михаил не понимал ни единого слова, и принимался в устрашающих количествах поглощать весь находящийся поблизости алкоголь. Может вызвать дедулю - пущай поработает? Но это значит признать собственное поражение.

- Вот что, - решительно произнес Михаил, разом откусывая полпирожка, - а зовут-то тебя как?

- Альбина.

- Ого!.. Вот что, Альбиночка... хм, - в этот момент дамочка, наклонившись, зашарила в нижнем шкафчике, отчего на мгновение вытеснила странный нож с первого места интересов старшего Оружейника, - давай-ка мы это дело переставим, - он подхватил чашку и блюдо и переместил их на тумбочку. - Попробую нож вытащить, а то перед глазами торчит - как-то... э-э... неэстетично. Удивительно, как он не сломался? Давно он у тебя?