Дж. К. Хатчинс - Седьмой сын

Альфа направился к толстой двери складского помещения. За его спиной раздавалось пыхтение компрессора. Воздушный шланг, прикрепленный к шуруповерту, скользил по бетонному полу, как послушная змея. Он открыл дверь, и его глаза, неизменно холодные и проницательные, встретили взгляд ожидавшей гостьи. Ее рот изогнулся от страха. Вот и ладненько.

Он прошел мимо ящиков, наполненных хламом, и остановился в центре комнаты — позади установленной на треножнике видеокамеры. Он задорно подмигнул своей гостье. В его груди разрасталось сладкое томление. Джон Альфа протянул руку к видеокамере, нажал на красную кнопку записи и приблизился к женщине, привязанной к стулу. Неужели это он превратил ее лицо в такую восхитительно бесформенную и кровоточащую маску? Да, это он избил ее! Какой негодник!

— Ты рассказала мне о многом, — небрежно произнес он, возобновляя беседу.

Несколько часов назад Альфа прервал их разговор, потому что его гостья потеряла сознание от боли.

— Но я не успел сообщить тебе о своих дальнейших планах. Нужно было принести кое-какие вещи. Теперь, я полагаю, все готово.

Он кивнул на жужжавшую видеокамеру.

— Сейчас мы сделаем маленький клип. Наш совместный фильм ужасов. У меня недавно появился друг, который просто млеет от подобных зрелищ. Парню нравятся такие фильмы.

Альфа поднес к лицу жертвы серебристый инструмент. Полированная головка шуруповерта мерцала в дюйме от подбородка женщины. Он нажал на выключатель. Головка завращалась, издавая визг, знакомый в каждой автомастерской. Випппп! Женщина закричала. Она неотрывно смотрела на мелькавшее гнездо и пыталась отклонить свою голову назад. Шуруповерт едва не задевал ее нос. Мужчина отключил инструмент.

— С помощью этой штуки снимают колеса с машин, — зловещим шепотом произнес Джон Альфа.

Мужчина опустил оружие пытки, шагнул за спинку стула и осмотрел руки связанной жертвы. Пригнувшись к женщине, он зашептал в ее ухо:

— Позволь мне поделиться своими мыслями. Моими планами на будущее. Я думаю, что боль объединяет мир. И сейчас тут будет много боли…

Он зажал в гнезде инструмента один из ее пальцев. Когда шуруповерт вновь завращался, плоть и кости вырвались из кисти красными кусками. Кровь брызнула на ножки стула, пол и стену. Джон Альфа даже не моргнул. Он продолжал ворковать в ухо женщины. Его низкий уверенный голос усилился до крика, вторя визгу инструмента и воплям жертвы, наполнявшим комнату.

— Тут! Будет! Много! Боли!

Доктор Дефалько — тот бородатый луноликий мужчина, который вчера советовал Джону не дергаться в ремнях передвижной тележки, — вел «близнецов» по коридорам жилого сектора. Время на часах едва перевалило за семь. Тоскливое утро на секретной базе. Дефалько вежливо отказался отвечать на вопросы семерых экскурсантов. Однако когда тощий парень, упавший вчера в обморок, спросил: «Куда мы идем?» (кажется, Джей, если Джон правильно запомнил его имя), Дефалько пробубнил: «В столовую». А когда Джек, мышиный генетик, поинтересовался: «Мы сможем побеседовать с Кляйнманом?», бородатый доктор нехотя процедил сквозь зубы: «Да. После завтрака». Это вызвало у Майкла (морская пехота Соединенных Штатов) еще один вопрос: «Что там у вас за жратва?»

Бородатый очкарик — тот невнятно говорящий толстяк, которого Джон окрестил психом (между прочим, этот тип единственный, судя по запаху, не помылся в душе и не надел военную одежду, подаренную им правительством), — пропищал вопрос о своих компьютерах. Дефалько ответил, что вскоре их установят в общей комнате. Джон хотел спросить, почему Килрою разрешили пользоваться личными вещами, а остальным не предоставили такой возможности? Но затем он передумал и решил не возмущаться. Вряд ли его «Гибсон» мог пригодиться в подобной ситуации и выручить страну в момент чрезвычайного кризиса.

Коридоры базы уже не выглядели мрачными и пугающими. Теперь, когда Джон стоял на ногах, а не извивался в путах на тележке, они казались милыми и симпатичными. Он отметил довольно практичное освещение: флуоресцентные панели чередовались с белыми потолочными плитками. Серые оштукатуренные стены украшала скромная и искусно сделанная мозаика — по обеим сторонам в средней части стен тянулась и уходила вдаль горизонтальная двойная спираль.

«Вот на что идут мои налоги», — мелькнуло в голове Джона.

Какое-то время они шагали в полном молчании. Этот сектор походил на лабиринт и одновременно на больницу 50-х годов и государственную школу. Они прошли через несколько двустворчатых дверей, оборудованных кодовыми замками. Джон не заметил ни одного окна. Столовая располагалась в большом зале, где среди стальных колонн размещались ряды стульев и столов. При виде солнечного света Джон улыбнулся. Это помещение тоже имело остекленный потолок.

Они принялись нагружать подносы тарелками с яичницей, ломтиками колбасы и оладьями из горячей кастрюли. Когда все наконец собрались у раздаточного стола, Дефалько прочистил горло.

— Наслаждайтесь завтраком, джентльмены. Скоро к вам придет доктор Кляйнман.

— И долго его ждать? — дрожащим голосом спросил отец Томас.

Джон отметил, что, несмотря на хаки и черную рубашку, мужчина по-прежнему выглядел как священник.

— Вы и глазом моргнуть не успеете.

Дефалько переступил через порог и закрыл за собой двойные двери столовой.

Джон сел рядом с Джеком. Яркий солнечный свет, отражавшийся от колонн, слепил ему глаза. Он устало прищурился. После ночной беседы голова казалась высохшей пустыней — раздувшейся и эфемерной, как полузабытый сон; как фары в тумане. Несмотря на душ и бритье, Джон чувствовал себя отвратительно. Впрочем, Джек выглядел еще хуже. Бессонные ночи вдвойне тяжелы для семейных людей. Генетик сонно почесывал бороду и с отвращением смотрел на завтрак. Никто из них не произнес ни слова. Майкл прошел мимо Томаса, сидевшего за другим столом, и, опустив поднос на пластиковую столешницу, устроился напротив Джона. Морпех, как всегда, был бодрым и свежим. Он поставил на стол две пачки молока и хмуро покосился на двух поникших «близнецов».

— Ну-ка, выгрузить свинец из глаз, — прикрикнул он. — Сегодня рабочий день, бойцы. Сегодня мы узнаем все.

— Вот этого я и боюсь, — ответил Джек.

— Чего здесь бояться? — спросил Майкл перед тем, как набить рот яичницей.

Джон едва не рассмеялся. Он не верил своим глазам. Морпех держал вилку и нож, словно барабанные палочки. Он ловко орудовал ими и, зачерпывая еду с тарелок, с потрясающей скоростью отправлял ее в рот.

— Сегодня нам объявят приказы, — продолжил Майкл, нанизывая колбасу на вилку. — Мы больше не будем протирать штаны на задницах. Мы приступим к действиям.