Ярослав Бабкин - Пар, свинец и электричество

- Ты не права. Если ты не виновата, ты должна бороться.

- Зачем? Они всё равно меня повесят. Это будет то ещё представление. Весь город соберётся посмотреть… И я не собираюсь делать это зрелище ещё более весёлым.

Она снова протянула стакан Пиму. Тот отрицательно покачал головой.

- Наливай, я тебе говорю!

Тот вздохнул и наполнил стакан.

- Если ты сама не хочешь защищать своё честное имя, придётся это делать мне, - где-то в глубине телеграфиста закопошился благородный герой.

- Сияющие доспехи тебе не пойдут, - покачала головой Гвейд, её глаза начали постепенно затуманиваться, - не порти себе репутацию. Не вмешивайся.

- Ты спасла мне жизнь!

- Ты тоже… ик… тогда с камнем. Когда повалил меня... на дорогу.

- Это была случайность, - отмахнулся Гай, - я всё равно перед тобой в долгу.

- Я тебе его прощаю…

Девушка замолчала, глядя в стакан, а её голова начала слегка клониться вперёд. Она оттолкнула посуду.

- Ты добрый, - пробормотала Гвейд, задумчиво разглядывая столешницу, - я с самого начала поняла, что ты хороший человек. Только не для этой страны…

Гай огляделся, прикидывая, сможет ли кто-нибудь помочь ему дотащить старшину домой. Или хотя бы объяснить, как этот дом найти. Спасителем выступил толстяк Савий.

- Вот вы где, - радостно сообщил он.

Гвейд рывком подняла голову и поглядела на сотника.

- Уже? Я не слышала плотников… Они должны сколотить виселицу. Они уже сколотили? Без виселицы никак нельзя…

- Ты немного перестаралась с выпивкой Гвейди, пойдём домой.

- Н-нет… Я ещё держусь н-на ногах.

Она начала вставать со стула, но упала бы, если б Савий её не подхватил.

- Просто голова… кружится… немного…

Гай вскочил, и вдвоём они привели старшину в вертикальное положение. Гвейд была девушкой рослой и довольно таки крупной.

- Ты справишься? – Гай посмотрел на Савия, - я могу помочь.

- Не надо, - мягко сказал тот, - всё в порядке, я отведу её домой. Первый раз с ней такое. Я даже не ожидал, что это так вышибет её из седла.

- Её действительно могут повесить?

- Думаю, до этого не дойдёт. Если только она сама во всём не участвовала.

- У неё есть туземные родственники? Может с ними ей будет лучше?

Савий покачал головой.

- Для них она ещё более чужая.

Гай вздохнул. Теперь желание напиться возникло уже и у него.

Отвлекла его материализовавшаяся словно из ниоткуда Швабра. Она ухмылялась во весь свой огромный рот и настойчиво указывала глазами в сторону выхода. Гай в её присутствии слегка нервничал.

- Что?

- Мгы. Ухум. Увыходить. Дыверь.

Оказывается, говорить по-человечески она умела. Хотя, видимо, и не слишком любила.

- Нет, дорогая, я ещё не собираюсь уходить…

Он подошёл к стойке и посмотрел на кабатчика.

- На твой вкус, Пим.

Швабра сзади проворчала что-то нечленораздельное.

- Чего это она? – спросил Гай.

Кабатчик пожал плечами.

- Не знаю. Что-то неспокойная она сегодня. Чем-то ты её смутил.

- Клянусь, пальцем не тронул. Только тогда собаку отогнал.

- Да я понял. Она с чего-то решила, что тебе нужно срочно идти. Троглодит, что с неё взять.

Краем глаза Гай заметил подходившего Лустрония. Его по-прежнему сопровождала пара телохранителей. Швабра по-кошачьи на них зашипела, и ушла в тёмный угол, откуда скоро донёсся стук хозяйственного инвентаря, в честь которого она получила своё имя.

- Вы на редкость добрый и благородный человек, дон Гай, - вместо приветствия сказал Лустроний, - разрешите присесть?

Гай кивнул.

- Вы уже второй, кто мне это говорит за сегодняшний вечер.

- Я видел первую. Бедняга. Мне тоже её жаль, но закон есть закон. Каждому поздно или рано придётся отвечать за свои дела.

- Вы уверены, что она виновна?

- Я не судья, Гай, я лишь вижу, что многое на то указывает. Но приговор выносить не мне. А жалость к преступнику не повод для его оправдания.

- Почему вы решили, что именно жалость?

- И благодарность тоже. Она спасла вас. С этим не поспоришь. Но с другой стороны, а почему она вообще там так удачно очутилась?

- Она сказала, что её внимание привлёк мой выстрел…

- И как много прошло времени от выстрела до её появления?

Гай задумался.

- Несколько минут. Наверное. Или около того. Я не очень был озабочен хронометрированием в тот момент.

- Интересно они всех студентов учат так замысловато говорить? – усмехнулся Лус, - и как только язык у вас узлом не завяжется. Ладно. Так или иначе, но она была где-то совсем рядом. Не так ли? Вряд ли бы она успела подняться из долины за эти несколько минут.

- Выходит, так, - признался Гай.

- Вот и я говорю, что выходит.

- Это могло быть простое совпадение.

- Но когда Дуэрфа вломился к вам в дом, её не было на рабочем месте. И она так и не сказала, где была и что делала. Тоже совпадение? Вам не кажется странным, что она всегда оказывалась неподалёку, когда с вами что-то происходило?

- М-может быть…

- Два совпадения это уже закономерность, дон Гай.

- Не могу в это поверить, дон Лустроний, просто не могу. Гвейд кажется мне честной девушкой. Строгой, но честной.

- Лус, зовите меня просто Лус. А вот если бы Гвейд была строгим юношей, вам бы всё это тоже казалось?

- Э-эм… А причём здесь это?

- Вы молоды, Гай, и неженаты. Оттого все девушки кажутся вам честными, добрыми и наивными. Рано или поздно разочарование вас настигнет…

- Звучит как-то слегка цинично, - заметил Гай, - но в чём-то вы определённо правы.

- Ладно, оставим бедную Гвейд в покое. Лучше скажите мне, дон Гай, вы уверены в подлинности дневника? Префект запер тетрадь в сейфе и опечатал при свидетелях. Я, как и остальные магистраты, видел её только мельком.

- Уверен. Это почерк Аллия. Кроме того, регистрационные журналы подтверждают что он действительно перестал выезжать из города и начал просить о переводе. Аллий был весьма педантичным человеком, склонным всё тщательно записывать.

- Это его и сгубило… Вот скажите мне, дон Гай, зачем ему вообще было необходимо вести этот дневник?

- Думаю, он был довольно одиноким человеком. Но даже самому угрюмому затворнику иногда очень хочется высказаться. А бумага – отличный собеседник. Благодарный, терпеливый и всепонимающий.

- Хм-м… интересный взгляд. Интересный. А больше вы ничего не нашли среди его вещей, дон Гай?

- В смысле? Каких-нибудь улик? Нет. Больше ничего.

- Жаль. Очень жаль. Дневник туманен и его сложно будет привлечь в качестве решающего доказательства на суде.

- Это да, из него действительно очень трудно что-то понять. Если бы у Дуэрфы не сдали нервы, ему было бы довольно сложно что-то предъявить.

Гаю вдруг пришла в голову неожиданная мысль.

- Знаете, в суматохе все совсем забыли о том, что в дневнике упоминается ещё один из сообщников Аллия. Кстати, если мне не изменяет память, у вас же тоже был определённый интерес в постройке дороги?