Анна Орлова - Записки адвоката. Драконье право

К тому же даже вполне вменяемые подсудимые от скуки пишут жалобы пачками: на следователя, судью, даже на защитника. Не знаю, всерьез ли они рассчитывают на удовлетворение всех своих требований, но в итоге дела распухают, как на дрожжах. К счастью, они редко додумываются отправлять письма заказным с уведомлением, так что иногда можно просто сделать вид, что эпистола затерялась.

В общем, Альбина сочиняла нейтральные ответы, а у меня уже заплетался язык, когда в кабинет танцующей походкой продефилировала бабка.

— Мне нужна апелляция! — Рявкнула она с порога.

— Конечно, присаживайтесь, расскажите суть проблемы. — Привычные слова лились медом в уши клиентки.

— У меня внука похитили! — Выпалила она, плюхаясь в кресло, и обожгла меня подозрительным взглядом.

— Родители? — уточнила я.

Похоже, сейчас начнутся жалобы на то, что бабушку отстранили от участия в воспитании кровиночки.

Но бабка меня удивила.

— Нет! У него, сиротиночки, кроме меня никого и нету!

— Тогда кто? — терпеливо уточнила я.

— Орган опеки! — И добавила несколько нецензурных слов.

В глазах бабки пылал фанатичный огонь.

— В каком смысле похитили? — Осторожно спросила я. — С какой целью?

— У них планы! Но я им не дам! — Она затрясла пальцем перед моим лицом. — Мой мальчик здоровенький, домашний! Наверняка им заказ поступил, на усыновление. Или на органы распилят…

Она неожиданно разрыдалась, видимо, искренне убежденная в незавидной доле, а то и скорой смерти внука.

— Успокойтесь, — попросила я, стараясь сделать сочувственный голос. Откровенно говоря, сумасшедшинка в глазах клиентки несколько нервировала. — Какой суд рассматривал дело?

— Сигурдский… — всхлипнула она. — Судья меня даже не слушала! Видно, в доле!

У меня было собственное мнение на этот счет. Если на заседании бабка несла такую же чушь, то совсем неудивительно, что ее «разоблачения» не произвели должного впечатления.

Разумеется, в решении суда ситуация выглядела совсем иначе. Клиентку действительно несколько лет назад назначили опекуном малолетнего внука. Но теперь орган опеки и попечительства отобрал ребенка и обратился в суд с просьбой лишить госпожу Татьяну Разумову опекунских прав, ссылаясь на то, что ребенок неоднократно оказывался на улице один в вечернее время, его доставляли в детскую комнату милицию в связи с обвинением в хищении и прочее.

Суд счел требования обоснованными.

Забавно, что несколько недель назад эту же историю весьма эмоционально мне рассказывала противоположная сторона — начальница органа опеки. Мы участвовали по другому делу, и коротали время за обсуждением забавных и нелепых случаев. По ее словам, это был первый случай на ее памяти, когда потребовалось отбирать ребенка у опекуна.

Но мое личное мнение по данному поводу не имеет никакого отношения к делу. Сочувствие или антипатия — понятия субъективные, а работа есть работа.

— Вы хотите писать апелляционную жалобу? — уточнила я.

— Я уже сама написала! — Призналась госпожа Разумова. — Мне нужен адвокат в суд!

Я тяжело вздохнула (представляю, что она там насочиняла!), но кротко поинтересовалась датой заседания.

— Так завтра! — Радостно сообщила она.

Разумеется, ей и в голову не пришло, что адвокату тоже нужно время на подготовку! Теперь даже ознакомиться с делом невозможно — оно уже на ознакомлении у судьи-докладчика. По закону подлости, на этот же день у меня уже было назначено заседание «по назначению». Хорошо, хоть на два часа раньше, но все равно придется потом сломя голову мчаться в областной суд.

Однако отказываться от заработка глупо, так что я согласилась…

Сигурдский районный суд, как всегда, жил собственной жизнью. День рождения председателя суда диктовал свои правила: нарядные секретари, шушуканье по углам, витающий вокруг аромат коньяка. И жмущиеся друг к другу посетители в коридоре, на которых никто не обращал внимания. Хорошо, что работникам суда платят не по фактической выработке, потому что работать в этот день, видимо, не хотел никто.

Я здоровалась со всеми встречными (разноцветные наряды в этих унылых стенах производили впечатление стайки бабочек, невесть каким ветром сюда занесенных), когда ко мне подошла пожилая женщина и робко тронула за рукав.

— Госпожа, а можно мне… сына покормить? — тихо и жалобно сказала она, теребя ручку хозяйственной сумки. — И вещи ему кое-какие передать…

Я невольно передернула плечами, чувствуя себя неловко под этим умоляющим взглядом. Официально все продукты и прочие нужные предметы подают через пункт приема при следственном изоляторе, вот только прием там отнюдь не каждый день, очередь еще с вечера, а потом из передачи половину еще «позаимствуют» по дороге. Немудрено, что многие родственники норовят сделать это втихомолку в суде.

— Боюсь, это вопрос не ко мне, — по возможности мягко объяснила я. — Подойдите к главному конвоя. Думаю, он разрешит.

Разумеется, при этом с нее возьмут небольшую мзду, но тут уж ничего не поделаешь.

— Спасибо, — прошептала она и пошаркала в зал.

Охранник некоторое время ей что-то втолковывал, наконец отступил в сторонку, и она прошмыгнула мимо — кормить кровиночку. Воистину, материнская любовь не знает границ и условий. Каким бы беспутным не было дитя, мать все равно простит все и будет тратить последние копейки пенсии на передачи…

А я направилась в кабинет судьи, где как раз разыгралась любопытная сцена.

— Юлия, прекратите чудить! Нужно взять заявления, что они согласны на рассмотрение дела судьей единолично и с участием назначенных защитников. — Сердился судья, нависая над столом секретаря. — Что, я в процессе должен на это время тратить?

— Я к нему не пойду! — тихо, но твердо возразила она. — Этот Ивашов ко мне пристает!

Судья смерил взглядом ее тоненькую фигурку и вздохнул. Ничего удивительного в том, что подсудимый, уже год просидевший под стражей, так сказать, воспылал страстью, но секретарь была настроена решительно.

Разумеется, ничего такого он не сделает — благо, сидит за решеткой в самом прямом смысле. Но малоприятно являться объектом столь… страстных чувств.

— Давайте я возьму у них заявления, — предложила я. — Мне все равно нужно с ним еще пообщаться.

— Ой, спасибо! — Обрадовалась секретарь. — Сейчас я вам бумагу дам…

В «клетке» томились два низкорослых мужичка довольно потрепанной наружности. Увидев меня вместо изящной Юлии, они не обрадовались, но возникать не стали.

Вскоре я вручила довольной Юлии нужные бумаги, и мы приступили к слушанию (судья явно старался отделаться от дела поскорее и наконец выпить с именинником).

Обвинение не отличалось оригинальностью.