Анна Орлова - Записки адвоката. Драконье право

— Да что я, его морду поганую не узнаю? — буркнул он. — Оборотень это был, как пить дать, а он один в округе живет из их поганого племени. Гнать их нужно в шею, нечего им с людьми жить!

— Истец, ведите себя корректно! — не выдержал судья Дарлассон, от избытка чувств стукнув кодексом по столу.

Кстати, иногда очень жаль, что у судей нет молотков, чтобы стуком призвать к порядку, как это показывают в фильмах. Приходится обходиться, чем боги послали.

Вообще, обстановка в суде мало соответствует представлениям посторонних. Судьи редко носят мантии, зависают в курилках, после сложных дел могут выпить коньяку… Вместо флера романтики и ответственности перед обществом — вполне повседневные дела и проблемы, нервотрепки и скандалы.

Как говорится, вернемся к нашим оборотням.

Хм, интересно, за что же господин Маслов так сильно не любит ульвсерков?

Давить на него дальше явно бесполезно, так что я заявила, что пока более не имею вопросов к истцу.

Мы перешли к допросу Кведульва, который вел себя очень спокойно, и стоически переносил нападки истца, опровергая утверждение о крайней вспыльчивости и агрессивности.

Наша позиция проста: нет никаких доказательств, что на месте происшествия был именно Кведульв. Как ни бился представитель истца, у него не получалось это опровергнуть.

Однако приходилось считаться с тем, что шумиха в этом деле может существенно повредить его сородичам. Истец добивался, чтобы у обычных граждан сложилось негативное мнение о диаспоре оборотней, а нам требовалось во что бы то ни стало опровергнуть инсинуации.

В общем-то, ничего нового. Во все времена люди опасаются и ненавидят тех, кто от них отличается, притом особенно достается тем, кто может под них «маскироваться». Это логично — наиболее опасен враг, который неразличим среди мирных соседей.

Но лично я слишком часто видела примеры жестокости обычных людей, чтобы считать их чем-то лучше иных рас. Чтобы стать зверем, не требуется умения принимать второй облик.

А тем временем Дарлассон предложил согласовать дату следующего заседания. Судьи отнюдь не желают, чтобы адвокаты срывали дела, так что предпочитают заранее выбрать день, который устроит все стороны (хотя накладки все равно случаются).

После этого я попросила на несколько минут материалы дела и скопировала себе заключение эксперта.

Пока я была занята, оборотни во главе с вожаком куда-то исчезли.

Я пожала плечами и вышла на улицу. Пожалуй, стоит дать им немного поостыть.

Вернувшись домой, я перекусила и набрала номер Кведульва, который внимательно меня выслушал и кратко заверил, что сделает все необходимое. Неразговорчивый парень, но очень симпатичный…

Итак, второе заседание было назначено ровно через десять дней.

За несколько дней до того из президиума областной коллегии адвокатов мне пришел официальный вызов на заседание дисциплинарной комиссии.

Честно говоря, это была первая жалоба за годы моей работы.

Следует заметить, что мы в принципе практически никому не подконтрольны, кроме этой самой комиссии, которая может вынести устное предупреждение либо на определенный срок приостановить действие адвокатского свидетельства.

Перебрав в памяти всех скандальных клиентов за последнее время, я так и не решила, чьих рук это дело. В назначенный день я специально пришла в президиум пораньше, чтобы прочитать жалобу. Секретарь взглянула на меня с сочувствием и молча вручила эпистолу на трех листах, подписанную… господином Масловым!

Честно говоря, в тот момент ему не стоило попадаться мне под руку…

Полутемный коридор под кабинетом адвокатской «инквизиции», откуда временами доносятся такие вопли, что мороз по коже. Господин Маслов, бросающий на меня торжествующие взгляды. И два десятка свидетелей, мешающих ответить ему должным образом!

Пришлось прождать часа два, и только закалка судебными коридорами позволила мне с честью выдержать это испытание. Неожиданный досуг я потратила с пользой — на обдумывание плана действий по делу Кведульва. Надо сказать, давно мне не доводилось работать с таким вдохновением…

Наконец пришел мой черед.

Мой самозваный обвинитель важно прошествовал в зал, за ним прошла я, стараясь держаться с должным хладнокровием.

— Господин Маслов, — взглянула на него поверх очков председатель комиссии. — Расскажите, в чем именно ваш адвокат нарушил ваши интересы…

— Она не мой адвокат! — с негодованием перебил он. — Она защищает оборотней!

Последнее слово он будто выплюнул.

— Не ваш?! — искренне удивилась председатель, шурша листами жалобы, где расписаны (правда, в общих словах) многочисленные нарушения правил адвокатской этики с моей стороны. И уточнила с явным сомнением: — Тогда в чем же заключалось грубое нарушение закона и ваших прав адвокатом Орловой?

— Она защищает своего клиента, — негодующе выпалил он.

— И что? — непонимающе спросила она, слегка пожимая плечами.

— Тем самым она нарушает мои права и мешает мне добиться справедливости! — припечатал господин Маслов, заставив присутствующих вытаращить глаза. Ничего не скажешь, шедевр логики!

— А вы что скажете, госпожа Анна? — обратилась ко мне председатель.

— Простите, — развела руками я, — даже не знаю, что на это ответить. Полагаю, мой собственный клиент был бы крайне недоволен, если бы я защищала интересы противной стороны!

Комиссия заулыбалась, видимо, в красках вообразив попытку адвоката угодить и вашим, и нашим.

Жалобщику мягко указали, что у него есть адвокат, на которого и возложена защита его интересов.

— Я настаиваю, чтобы ее строго наказали! — Не вняв увещеваниям, заорал господин Маслов.

Конечно, решение комиссии его разочаровало…

Однако несмотря на благоприятный для меня исход дела, я вышла из помещения президиума, дрожа от ярости. Теперь у меня был личный счет к этому недоукушенному.

Меня затруднительно по-настоящему разозлить, многие знакомые даже полагают, что я вообще на это не способна. Даже пеняют на склонность прощать проступки и понимать постыдные слабости. Видимо, такие мысли навевает мое долготерпение и спокойная манера держаться.

Первым делом я позвонила Шемитту, чтобы отменить свидание, а потом отправилась к Инне.

Мы устроили тихие домашние посиделки, в задушевном разговоре обсудив все наболевшее. Не верьте, что женской дружбы не бывает! Как однажды философски заметила Инна: «Мужчины приходят и уходят, подруга остается».

С господина Маслова разговор плавно перетек на малыша Инны. Она все никак не могла выбрать подходящее имя (не известно ведь, мальчик или девочка!) и наконец уговорила меня немного погадать. Выпавшая руна ингуз [55] Руна плодородия, нового, мужского начала. однозначно ответила на главный вопрос: мальчик. Так что оставалось перебирать мужские имена и пытаться приладить их к фамилии…