Максим Марух - Игра Лазаря

– Смотри! – Яника дёрнула Лазаря за рукав.

Он и так уже видел. С глаз словно спала пелена, смутно знакомые черты «стриженого лося» превратились в хорошо знакомую, и, в то же время, до отвращения чуждую физиономию Сенсора-проекции. В потрясающей блондинке, которая не имела ничего общего с реальной Дарой, Лазарь разглядел Хеспию. Оба только что вошли в раздевалку и ещё не успели раздеться. С маниакальным оптимизмом идиота на круглом лице Сенсор пытался справиться с пуговицами на джинсовой рубашке. Толстые пальцы землепашца никак не желали сотрудничать.

Хеспия ёжилась и озиралась по сторонам. К одежде она не притрагивалась. В ткани футболки чуть пониже солнечного сплетения зияла маленькая дырочка в буро-коричневом окаймлении – место, куда попала пуля. Дырочка обнажала кружок первозданно белой кожи и запятую пупка. Складывалось впечатление, что Хеспия просто надела футболку другой девушки, убитой прямым выстрелом в живот.

Заметив, что спутница стоит столбом и ничего не делает, Сенсор бесцеремонно заломил ей руку (от неожиданности девушка припала на одно колено) и приказал раздеваться. Девочка-мальчик с всклокоченными, как у курочки под хвостиком, волосами шокированно отшатнулась. Одарила Сенсора неприязненным взглядом и отошла к своему шкафчику. Аполлоноподобный спутник безропотно следовал за ней, как пленный солдат.

– Ба, да она говорящая! – напомнил о себе Сет. Лазарь не сразу понял, что речь о Янике. – А я думал, такая же тихоня, как моя.

Сет ласково провёл тыльной стороной ладони по широкой скуле Лады. Девушка съёжилась, будто ожидала увидеть там бритву, которой он собирался располосовать ей всё лицо.

– Ничего. Попривыкнет, разговорится. Затем и бежим, в каком-то смысле.

Лазарь ещё раз огляделся. Теперь Ангелы вовсе не казались ему безмолвными запуганными овцами на выпасе, какими их представляли себе они с Яникой. По крайней мере, не все. Сейчас он ясно видел: некоторые Ангелы вполне безболезненно поддерживали беседу с другими Ангелами и даже с хозяевами. Если бы не диковинные наросты на изящных спинах, они ничем не отличались бы от обычных людей. Выходит, процесс привыкания начинался в кулуарах этого здания, и развивался в течение всего забега. Быть может, Сет опять прав – затем и бежим?

– Ты здесь не первый раз? – спросил Лазарь.

Если он угадал, этот лысый крепыш становился очень выгодным союзником.

Сет отрицательно покачал головой. Потом задрал подбородок и нащупал пальцем уродливый шрам на горле, растянувшийся неровным полумесяцем от уха до уха. Розовая рубцовая ткань свидетельствовала о свежести полученной травмы.

– Вот первый раз.

Он опустил голову, оттянул большим пальцем нижнее веко на левом глазу и постучал ногтем по глазному яблоку. Послышался неестественный твёрдый стук – глаз оказался стеклянным. А Лазарь думал, он просто немного косит.

– Это второй. Поглядим, какой сувенир я заполучу в третий раз.

У Лазаря мурашки побежали по коже. Не от самих увечий – от фаталистской готовности получить новые.

– И все три раза ты ходил за Ладой? – не поверила Яника. Отчаянное упорство Сета, граничащее с маниакальной навязчивостью, тронуло её до глубины души.

Услышав своё имя из уст другого Ангела, Лада ожила, подняла печальные ореховые глаза и уставилась на Янику немигающим взглядом. Её лицо было по-прежнему красиво, но уже не ангельски. Исконно русские черты искажала какая-то бездонная усталость. Эта усталость совсем не вязалась в воображении Лазаря с образом настоящей русской женщины. Робость – да, покорность – может быть, но усталость… Такая не то что в горящую избу не войдёт – она из неё не выйдет, даже когда под ней загорится кровать.

– И опять же, я не один такой, – Сет выглядел немного смущённым. – Оглянитесь. Шизиков, вроде меня, пруд пруди. Думаешь, они бы собирали по две группы лохов каждый божий день семь дней в неделю, если бы было иначе?

– Лохи те, кто за нами погонятся, – заявил Марс. – Это же их облапошили, а не нас.

– Ой ли? – с горчинкой в голосе усмехнулся Сет. Он посмотрел на Ладу с почти стариковской ностальгией во взгляде. Так улыбается человек, вспоминая свою старенькую «копейку», которая за последние двадцать лет службы ломалась чаще, чем бегала. – За всё время, что я ношусь с ней, эта девочка успела поменять троих хозяев. И ни разу её выбор не пал на меня. Ни разу! Так что кто лох, а кто нет, ещё вопрос.

Пока они разговаривали, Сенсор и Хеспия разделись и отправились в душевые.

– Кстати о союзниках, – сказал Лазарь, – как тебе вон тот парень? – и он указал пальцем на широкую, как крылья Манта, спину Сенсора-проекции.

– Знаешь его? – Сет с прищуром стреляного воробья присматривался к Сенсору.

– Наблюдал, как он работает. Так совпало, что я гулял в том же самом парке, где он увёл её. То ещё зрелище, доложу я тебе. Парень дошлый, как Аль Капоне.

Лазарь невольно подумал о настоящем Сенсе, и собственные слова показались нелепым фарсом. Сенсор, конечно, не из робкого десятка, и подраться не дурак, если надо. Но в то, что ради своей выгоды он способен причинить вред невинному существу, заведомо слабее себя, Лазарь не поверил бы, даже если бы в доказательство обратного ему привели распечатку показаний десятка свидетелей, фото-отчёт и видеозапись, на которой его друг насилует слепую монахиню.

– Аль Капоне, говоришь? – Глаза Сета превратились в две маленькие хитрые щёлки. – Мне нравится. Возьмём его в оборот в столовой. Там проще всего.

7

Ровно в два часа охранник на входе открыл дверь в дальнем углу комнаты, и пятнадцать пар участников, выкупанных и кое-как одетых (большинство шло, обмотавшись махровыми полотенцами) проследовали в следующее помещение.

Здесь игрокам выдавали форму, и Лазарю опять вспомнилась армия. Точнее, их .ась армия. с Сенсом недельное мытарство в Батайском распределителе, где призывникам впервые выдавали военную фору. «Зелёнка» – так она, кажется, называлась. Здесь было то же самое. Тесную комнатёнку разделяла пополам железная перегородка с длинным зарешеченным окном посередине. За окном, на фоне сложенных в небоскрёбы брикетов одежды и рядов обуви, сидели мужчина и женщина. Участники забега выстроились в две очереди у окна выдачи – мужчины слева, женщины справа. За перегородкой работники компании «Марафоны от Любимова, Любимова и группы компаний «Агапэ» намётанным глазом прикидывали размер одежды участников (мужчина одевал мужчин, женщина женщин), спрашивали размер обуви, после чего выдавали в узкую щель под окном аккуратно сложенный синтетический комбинезон и пару кожаных ботинок.

Комбинезоны были двух цветов, и Лазарь сначала решил, что их выдают в соответствии с половой принадлежностью. Мужчины получали комбинезоны чёрного цвета, а женщины-Ангелы ярко-красного, почти пунцового оттенка со специальными прорезями для крыльев на спине. Потом, когда его взгляд случайно упал на единственную во всей группе команду-перевёртыш – миниатюрную девушку с фиолетовой стрижкой и её Аполлона – он понял, что ошибался. У этих двоих и с формой всё было наоборот. Аполлону выдали красный «женский» комбинезон с прорезями для крыльев, а его напарнице «мужской» чёрный. Выходит, дело вовсе не в половой принадлежности, а, скорее, в видовой.