Максим Марух - Игра Лазаря

Замёрзшие онемевшие пальцы на петле взмолились о милосердии.

Круглое лицо Сенса непривычно вытянулось.

– Яника? – тихо позвал он. – Ты почему молчишь?

Но Яника и не думала оправдываться, даже не обернулась. Вместо этого она обратилась к Лазарю:

– Перестань обманываться.

Лазарь ждал каких-то изменений и в её голосе, но тот звучал как всегда, мягко и мелодично. Разве что чуточку строже. И гораздо уверенней. Эта Яника знала о жизни гораздо больше прежней. Она не нуждалась в лекциях на тему смысла жизни или неизбежности смерти. И о том и о другом эта Яника знала вдесятеро больше любого из присутствующих.

– Обманываться? – переспросил Лазарь. Как раз своего голоса он сейчас и не узнал.

Яника смотрела на него долгим взглядом, а потом пухлые, как от долгих поцелуев, губы скривила самая ужасная из всех улыбок, сострадательная.

У Лазаря затряслись поджилки. Неужели он настолько не владеет голосом?

– Вспомни, почему ты вообще выбрал меня, – предложила она. – Самовлюблённый эгоцентрик, для которого результаты в Игре влияют только на самолюбие и зарплату, решается нарушить договор. Лезет спасать совершенно незнакомую девушку, получает за это по рогам, но даже тогда не останавливается. Он твёрдо намерен сделать из неё Эмпата. Он идёт против всех, наперекор своим желаниям. Никогда не спрашивал себя, почему?

«Спрашивал», – согласился внутренний правдоискатель. – «Что за глупые вопросы – конечно, спрашивал! Да только не удосуживался дать ответ».

– К чему ты клонишь?

– Ты лжец, Лазарь, как и я, – сказала Яника. Она продолжала улыбаться, но теперь это была улыбка лисицы, отыскавшей лазейку, в которую собирается улизнуть. – Ты ведь убил того парня – Молот, да? Твоя рука не дрогнула. Ты вогнал ему заточку в самое горло и убил его.

У Лазаря перехватило дыхание. Кожа на затылке пошла мурашками, и даже уши, казалось, шевелились. Странно было слышать это здесь, от неё, при всех. О том, что он действительно вогнал заточку прямо в горло Молота, знали только Сенсор, Матвей, и, пожалуй, Айма. Интересно, как узнала она?

– Я не убивал, – сказал он. – Его откачали...

Виноватых не нашли. Проводилось расследование, почти на месяц в части поселились военные дознаватели. Ни свидетелей, ни улик, кроме обломанного черенка зубной щётки да вафельного полотенца, какие в части были у каждого. Потерпевший не смог никого опознать, что неудивительно: трудно мыслить рационально, когда из горла хлещет кровь, а штаны намокли от страха. В конце концов, дело замяли. Убитых не было, раненый быстро шёл на поправку, так что Лазарь отделался лёгким испугом.

– Это неважно, – возразила Яника. – Ты проиграл. Ты проиграл, но отказался присоединиться к Ведущему и остался человеком. Ты – исключение. Всю жизнь ты искал подобного себе, родственную душу. Ведь исключение доказывает правило. Наконец, ты нашёл его во мне.

Теперь все смотрели на Лазаря. Кто-то удивлённо, кто-то с жалостью, а кто-то и с плохо скрываемым отвращением. Лазарь не пытался разобраться, кто и как. Теперь уже было плевать. Когда стоишь на краю крыши, держась одной рукой за верёвку, привязанную к печной трубе, такие мелочи теряют вес.

– Ты с самого начала обо всём догадывался, – подвела итог Яника. – Просто не хотел признаться себе в этом. Сама перспектива так крупно ошибиться в человеке, якобы изученным тобой вдоль и поперёк, претила твоему непомерно раздутому эго. Разве я не права?

Это было равносильно признанию. Дара охнула и отшатнулась, хватая за руку белую, как гейша, Айму. С лица Матвея улетучилась сонливость. Сенс растеряно хлопал глазами: он так и не расстался с надеждой найти логическое объяснение происходящему. Марсен выглядел совершенно разбитым. Он не сводил потрясённого взгляда с Лазаря – тот снова опошлил все его идеалы, и мальчишка ненавидел его за это.

– Почти, – уклонился Лазарь. – Я догадывался. Но были поводы для сомнений и помимо эго. Будь ты шпионом, логичнее было бы подгаживать мне исподтишка, сливая Игру за Игрой. Но нет – ты помогала. С твоим появлением мы выиграли семь Игр кряду – мой «personal best». Теперь ясно, почему. Хотела покрепче привязать к себе, чтобы потом побольнее оторвать?

– А привязала? – с хитринкой в голосе спросила Яника.

Лазарю показалось, или в её вопросе скользнул личный интерес? А впрочем, что тут такого? Все эти месяцы она старательно обрабатывала его, так что нечего удивляться, что теперь ей любопытно узнать результат.

Все посмотрели на Лазаря, как будто их самих только это и волновало. Вообще-то, так оно на самом деле и было. Ответ беспокоил их не меньше, чем самого Лазаря.

Пора заканчивать этот спектакль.

– Всё это время ты была человеком Бельфегора до мозга костей, и никогда моим, – сказал Лазарь, сползая опорной ногой к самой кромке шифера. Солнце полностью исчезло за коньком. В сгустившихся сумерках лица друзей казались размытыми серыми пятнами. – Признаюсь, я недооценивал его. Сегодня он уничтожил мою счастливую действительность точь-в-точь, как сделал это с действительностью Марты.

– Лаза-арь, – предостерегающе протянул Сенс, первым почуяв неладное. На то он и лучший друг. – Не смей.

Лазарь свесился над краем, насколько позволяла верёвка, и ещё раз посмотрел на Янику – та с живым интересом наблюдала за его манипуляциями. Он попытался разглядеть её лицо, черты которого изучил наизусть. На секунду ему померещилась в них неподдельная тревога. Появилась и сразу исчезла.

Да нет же, ничего там не было! Он просто выдаёт желаемое за действительное, как и все остальные. Если дурак учится на своих ошибках, то как назвать того, кто не может даже этого? Надо взять себя в руки. Он – не все остальные.

«Не дури», – сказал инстинкт самосохранения. – «Отойди от края, полезай наверх и забирайся на чердак. Есть и другие способы».

«Нет», – с самоубийственным хладнокровием возразил ему правдоискатель. – «Ты и сам знаешь, что нет. Двух правильных мнений быть не может, а значит, один из нас пудрит тебе мозги. Давай, решайся. Только быстрее, мне надоело торчать на этом ветру».

Яника как будто услышала перебранку у него в голове, и одним движением окончательно развеяла все сомнения. Не отрывая глаз от Лазаря, она сделала несколько шагов в сторону, как бы освобождая место для…

– ЛАЗАРЬ СТОЙ! – закричал Сенс.

Через секунду к нему присоединились остальные. Они орали и визжали, сливаясь в неразборчивую разноголосицу, в которой не доставало одного голоса. Яника с безжалостным любопытством наблюдала за Лазарем снизу вверх. Чуть припухшие, как от долгих поцелуев, губы оставались плотно сомкнутыми.

– Сальто-мортале! – вскричал Лазарь, отталкиваясь опорной ногой от затрещавшей под весом тела шиферной кромки, и отпустил петлю.