Иван Бушман - Первое дело

Но Валуйский ничего не говорил. Он на глазах багровел, растерянно моргая. Спрашивать, угадал ли экстрасенс, было явно излишним.

— Ноги, значит? — звенящим голоском спросила Лена, поднимаясь. — Вот теперь всё понятно, окончательно и бесповоротно. И почему про год бесплодных попыток ни слова не прозвучало, и почему вы, Игорь Викторович, так наставали на моем переводе в отдел «Т.О.Р.». Знаете, что я вам скажу? Идите вы ко всем чертям, занимайтесь своими делами сами.

Она вылетела в прихожую, обулась и хлопнула дверью. Кинувшегося было ее останавливать Валуйского придержал Горячев.

— Не надо лишних движений, Гоша, — сказал он, усаживая оперативника обратно в кресло. — Ты Лену не знаешь, что ли? Вспыльчивая она, да, но отходит быстро и потом еще и сама извиняется. Но вот под руку ей лезть, когда она вспыхивает, чревато.

— Она меня на «вы» назвала, Николай Васильевич, — потрясенно проговорил Валуйский, не слыша его. — Представляете?

— Представляю, — сухо отозвался Горячев. — Но мы вообще-то сюда не сердечные драмы разыгрывать пришли. Мы, напомню, расследуем весьма подозрительное самоубийство, и у нас чертовски мало времени.

— Это убийство, — подал голос Краснов. — Совершенно определенно.

— Ах да, действительно… — саркастически передернул плечами Игорь. — И кто убийца?

— Вот этого пока не знаю, — отозвался экстрасенс, покачав головой.

— Что ж вы так-то, — ядовито посетовал Валуйский. — Как всякую дрянь — так сразу можете увидеть и рассказать всем подряд, а как что-то стоящее…

— Игорь, — укоризненно посмотрел на него Горячев. — Работаем мы здесь, а не топчемся друг другу по мозолям.

Валуйский потер лицо ладонями, потряс головой.

— Виноват, — хрипло сказал он. — Действительно. По крайней мере, могу вам точно сказать, Ярослав Олегович…

— Можно просто Ярослав, — махнул рукой Краснов.

— …могу вам точно сказать, Ярослав — ваши способности будут покруче, чем у всех, с кем мы до сих пор имели дело. Те две сотни человек вам в подметки не годятся. И, я предполагаю, других таких уже и не будет…

На столе вдруг завибрировал телефон Краснова. Ярослав нахмурился — номер был ему незнаком. Поколебавшись, он включил громкую связь и нажал на «принять вызов».

— Алло.

— Здравствуйте, — сказал звонкий и чистый голос на том конце. — Меня зовут Сергей Скрипка. Вы сегодня хотели мне позвонить, даже набрали номер наполовину. Кто вы и что хотите от меня?

— Меня зовут Ярослав, и я к вам с предложением, — отозвался Краснов, не отказав себе в удовольствии протянуть руку и захлопнуть отвисшую челюсть Валуйского.

Скрипка приехал на удивление быстро, особенно по московским меркам — через двадцать пять минут. Словно сидел и ждал, когда же его позовут работать в отдел ТОР при Следственном Комитете.

«Белый маг и целитель» был худ и похож на древнерусского юношу, как их любят изображать в учебниках истории для младших классов — льняные волосы до плеч, правильное и красивое лицо с общим выражением устремленности куда-то не то вглубь, не то вдаль. Неплохой, в общем, костюм сидел на нем мешковато, а непропорциональная ширина плеч наводила на мысль о подплечиках в пиджаке.

Забавный парень, в общем. Краснов непроизвольно улыбнулся, когда это чудо появилось на пороге горячевской квартиры. Валуйский же, наоборот, заметно напрягся — вместе со Скрипкой, непринужденно держа его под руку, вошла Лена.

— Здравствуйте, — приветствовал Скрипку Горячев. — Разувайтесь и на кухню проходите. Я всё же намерен сегодня поработать, и, надеюсь, вы нам в этом поможете.

Краснов едва не фыркнул — слово «поработать» Горячев выделил голосом и весьма красноречиво посмотрел при этом на подчиненных. Лена смешалась, и ее явно заготовленная для Валуйского фраза так и не была произнесена.

— Здравствуйте, — ясным голосом произнес Скрипка, с интересом оглядываясь. — А ведь я вас знаю. Ваша фамилия Горячев. Вы приходили к папе с тем же предложением, и остались, насколько помню, недовольны.

— Ваш отец, к сожалению… — замялся Горячев.

— Папа не обладает достаточной силой, — спокойно признал Скрипка. — Но он отличный психолог. Его пациенты, как правило, всё делают сами, не подозревая об этом.

— Точнее не выразишься, — согласился следователь.

— Тем не менее, кое-что он всё же… — начал Сергей, но вдруг осекся на полуслове, остановив взгляд на Краснове. — Ух ты! Это же вы — Ярослав? Это с вами я разговаривал?

— Да, — слегка удивленно кивнул экстрасенс.

— Ёлки-палки! — искренне восхитился Скрипка, обходя вокруг Краснова, как ребенок вокруг Деда Мороза, принёсшего мешок подарков. — Вот это да!

— Что такое? — с интересом спросил Горячев. Валуйский и Лена, между тем, не очень-то обращали на них внимания: Ярослав чувствовал нарастающее напряжение между ними, сильно и явное, чуть ли не гудящее трансформаторным гулом.

— Вы сильный, — констатировал Скрипка. — Невероятно! От вас силой так и светит, вы словно маяк в темноте. Тело абсолютно здоровое, у взрослых не бывает таких тел! Как вы умудрились? Впрочем, чего я, о таких вещах рассказывают, только если захотят…

— Это всё замечательно, господа экстрасенсы и следователи, но пойдемте уже всё-таки обсудим текущее, — в очередной раз воззвал Горячев. На этот раз его всё-таки послушались.

… - Итак, к делу, — потер переносицу Николай Васильевич, садясь во главе стола. Наконец-то все были рассажены по местам, чай — налит, а в ноутбуке Горячева открыта папка «Градовск».

— Итак, мы имеем дело с убийством, замаскированным под самоубийство, — начал он. — По крайней мере, так утверждает Ярослав Олегович. В целом, официальная версия, и правда, выглядит хлипковато: девочка, мол, находясь под разрушительным воздействием сатанического культа, совершила ритуальное самоубийство через повешение. Место — заброшенная стройка на окраине Градовска. На территории стройки, действительно, есть следы отправления сатанистских ритуалов: стены изрисованы всякими там пентаграммами, цифрами «666», есть следы черного воска от свечей. Однако на той стройке кто только не собирался — от всяких панков-шманков до обычных выпивох. Никаких следов свежего ритуала. Никаких предсмертных посланий. Девочка вполне нормально общалась с родителями, на ее страничках в социальных сетях, конечно, много специфической ерунды — субкультура «готы», как мне сказали, близка сатанизму — но никаких долгих обсуждений-приготовлений, свойственных подростковому суициду, там нет.

— А что с телом? — поинтересовался Скрипка. — Есть какие-то другие, э-э, следы?

— Никаких, — покачал головой Валуйский. — Я читал отчеты судмедэкспертов. Странгуляционная борозда — единственный неестественный элемент. Ни синяков, ни прочих следов насилия. Девственная плева не нарушена. Это, кстати, стало одним из основных доводов в пользу версии самоубийства.