Александр Лонс - Лавка антиквара

Ирочка была замужней двадцатипятилетней женщиной. Работа с финансами, а главное — с приходящими в бухгалтерию нервными раздраженными людьми, приучили её к глубокому, как деревенский колодец, цинизму и удивительному умению любых представителей рода человеческого пропускать мимо себя. Себя же она почему-то любила называть «замужней девушкой», видимо из соображений некоего внутреннего порядка. Иногда я думал, что выражение «замужняя девушка» было, наверное, и сто, и двести, и пятьсот лет назад, только тогда оно имело совсем иное значение, нежели сейчас. Детей у неё не было, и, судя по всему, не планировалось. Работу в нашем институте Ирочка расценивала как некий переходный этап, чтобы получить стаж по специальности, опыт работы и возможность набить руку. Задерживаться надолго у нас она не планировала никогда.

Вообще-то со всеми сотрудниками (вернее — сотрудницами) финотдела я стремился поддерживать как можно более корректные отношения. Ну, если, конечно, не хамили мне. Тогда мог и сорваться. Но вообще-то, я всегда понимал, что конфликты надо гасить в зародыше, а то потом себе дороже выйдет. С Ирочкой (почему-то все её называли именно Ирочка), насколько помню, никаких конфликтов у меня не возникало. Да и общались мы нечасто. Если только дурил её комп, возникали проблемы с сетью или глючила какая-нибудь программа. Общались вполне дружелюбно, даже пару раз вместе обедали, когда у неё не было более подходящей компании, а я оказывался под рукой.

Естественно, я не знал ни адресов, ни телефонов Ирочки. Обращаться к оставшимся её коллегам не хотелось, в отдел кадров идти тоже казалось неудобным (как бы я объяснил, для чего мне личные данные бывшей сотрудницы, к тому же уволенной со скандалом?). Поэтому я, используя не очень честный хакерский прием, залез через сеть в кадровский компьютер и списал оттуда нужные мне сведения.

Ничего нового изобретать не стал — пригласил Ирочку посидеть в кафе, а там и поговорить. На её ответный вопрос о проблемной программе, ответил, что она есть в моем ноутбуке, и никаких проблем возникнуть не должно.

Приехала Ирочка на неплохой ярко-красной Хонде Аккорд. Красивая брюнетка, с глазами цвета плавленого шоколада. Личико аккуратненькое, ухоженное, с алебастровой кожей. Худенькая, видимо очень следившая за своим весом, в черной кожаной курточке, серых колготках, сапогах-ботфортах выше колен и никакого головного убора. На груди болтался магнитный пропуск с логотипом фирмы: буква «L» обвитая змеёй. В кафе заскочила в обеденный перерыв и сразу же заявила, что у неё всего полчаса для разговора со мной. Ирочка будто бы действительно мне обрадовалась. После всяких пустых слов о пробках и о погоде, стала жаловаться на свою новую работу у толстого крутого начальника. Трудилась она теперь в какой-то богатой буржуйской компании что-то там фармасьютикалс.

— … и шеф мой — идиот, — сетовала она. — Он вовремя на работу приходит только тогда, когда я опаздываю, и опаздывает тогда, когда вовремя прихожу я. Платит — сущую ерунду. Угораздило же на такого дурака!

— Если ты действительно умнее начальника, то он об этом никогда не узнает, — изрек я, наблюдая реакцию.

— Вот я тоже так полагаю! — заявила она с вызовом. — Вчера чуть не разревелась в обеденный перерыв. Мне вдруг так грустно стало. Я ненавижу свою работу, понимаешь? Всё ненавижу, через силу иду туда, ненавижу место, компанию, людей, себя там. У меня депрессия. Я рада, что у тебя всё супер с работой, и что тебе нравится, а свою я ненавижу. Ненавижу, ненавижу…

Я слушал Ирочку и не узнавал её. Где прежний цинизм, где способность отражать от себя все неприятности, куда всё это делось? В ней будто что-то сломалось внутри, что-то произошло с характером, с самой личностью. Будто под прежней, давно знакомой оболочкой поселилось какое-то совершенно неведомое существо, сохранившее память предшественника.

— Так что ты мучаешься? Увольняйся, раз так.

— Да? А на что жить? Бля, только и жду, как бы скорее прийти домой, чтобы поплакать. Нет, сначала магазины. Надо линзы купить, кейс для косметики, и что-то на ужин, наверное. А потом буду рыдать. Ненавижу. Я там уже четыре месяца и всё также ненавижу, ну разве это жизнь?

«Интересно, — думал я, — она так прикидывается? Нет, похоже, правда такая. Да и говорит вроде искренне».

— Ты же вроде у своего мужа работаешь? Неужели он любимую жену не обеспечит?

— Понимаешь, он скуповат… и бабы там сплошные дуры и шлюхи. Им бы только на резинке прыгать. Зачем только их всех таких держат? Так жалею, что от вас ушла. Может зря? Хотя, чего жалеть-то, выбор сделан...

Я хотел было напомнить, что она не сама ушла, а её «ушли», но вовремя прикусил язык. А потом вспомнил, что и во времена моего детства все девчонки говорили, что идут прыгать на резинке, и сейчас вот осталось это же самое выражение, только теперь оно по-другому совсем звучит и очень-очень неприлично.

Все отпущенные нам полчаса она плакалась о своей работе, ругала новых коллег и начальников, жаловалась на скверную жизнь и низкую зарплату. Как выяснилось в последний момент, платили ей полсотни тысяч в месяц.

Разговор с Ирочкой дал мне мало полезного, помимо общей смутной тревоги. Она совсем ничего не знала об интересующих меня вещах, а если и знала, то удивительным образом умела притворяться. Зато я получил уверенность, что её тоже можно спокойно исключить из списка подозреваемых. Глупа слишком. Гусеница вон тоже способна прикидываться сухим сучком, и что? Она очень умная что ли? У неё мозгов вообще почти нет.

Ощущение беспокойства и чувство постоянной смутной опасности в то время меня не покидали. Ничего, даже непрерывные перемещения по городу и общение с хорошими девушками полностью эти неприятные эмоции не снимало. Весь день я провел в бесполезных разъездах, в безрезультатных разговорах по телефону и без оного. Беседы с Альбинкой и Ирочкой из бухгалтерии, по-моему, особо полезного не принесли, разве что из-под подозрений их вывели.

До дома добрался лишь к началу третьего ночи: похоже, позднее возвращение уже входит в дурную привычку. Маша, свернувшись калачиком, тихо спала на диване. Не желая будить художницу, привел себя в порядок, прошел на кухню, сел в кресло и приятно расслабился. Спать не тянуло абсолютно, захотелось почитать новый роман одного из самых любимых мною писателей. Из тех, чьи книги продолжаю покупать в бумажном виде, а не скачиваю с сайтов электронных пиратских библиотек. Вот была бы налажена нормальная торговля электронными изданиями рублей за пятьдесят, может и не пожалел бы полсотни. Или всё-таки пожалел? Это ещё вопрос. Хотя… всё-таки лишние триста — четыреста рублей на дороге не валяются. В чем суть, точно уже не помню, но текст внезапно увлек, а параллельный поток сознания служил неким фоном, восприятию и чтению не мешал.