Евгений Нестеренко - Тень ведьмы

— Теперь гляди, Севастьян: ты будешь шкуру натягивать, а я гвозди забивать стану…

Вскоре медвежья шкура оказалась натянутой на рамку, как на барабан. Охотник удовлетворенно крякнул и понес ее на чердак — сушиться.

— Куда прешь?

Дружинник направил на Охотника копье.

— Ну у вас и порядки! — весело воскликнул Охотник. — Заместо приветствия людям копья в живот тычут! Не бойся, вояка, не разбойник я и не висельник. Я Охотник. Принес вот шкуру медвежью. Может, хозяева захотят купить? Шкура добрая!

Охотник развернул тряпку и извлек шкуру. Она была огромной. Мех рыжевато-бурый, не очень, правда, густой — летний все-таки. Но товар выглядел броско.

— Ладно, погоди тут, я за управляющим схожу, — сказал дружинник и ушел.

Охотник свернул шкуру и, посвистывая, принялся ждать. Но безразличие, изображенное на его лице, было обманчивым — на самом деле он внимательно оглядывал замок. Надо сказать, что замок его не удивил, во всяком случае, ничего необыкновенного Охотник не заметил. Замок как замок. Старый. Хмурый. Впрочем, все старые замки вечно хмурятся. Надоедает, видно, им жизнь.

Дружинник вернулся, ведя за собой молодого темноволосого господина.

— Вот он! — дружинник указал на Охотника. — Говорит, шкурами торгует.

— Я графский управляющий, — сказал темноволосый. — Звать меня господин Иосиф. Ты охотник?

— Да, господин.

— Покажи шкуру.

Охотник еще раз развернул шкуру.

— Сам добыл? — спросил Иосиф.

— Конечно. Еще недавно эта шкура по лесу бегала, — сказал с улыбкой Охотник.

Иосиф не улыбнулся.

— Хорошо. Иди за мной, — сказал он и зашагал к замку.

Охотник последовал за ним.

Они вошли в огромную залу. Стены обиты бархатом, кругом ковры, картины висят. Охотник с интересом оглядывался.

— Сколько за шкуру хочешь?

Охотник поглядел на двойную золоченую дверь. Возле двери неподвижно стоял камергер и неодобрительно на него смотрел.

— Тридцать крон дадите? — рискнул Охотник.

Иосиф сделал знак камергеру.

Тот подошел, отцепил от пояса мешочек и, продолжая все так же неодобрительно глядеть на Охотника, отсчитал три золотых дуката.

Охотник взял деньги, спрятал.

— Благодарю! Получите товар, — он протянул камергеру шкуру.

Тот осторожно принял ее, слегка покривившись и куда-то унес. Охотник продолжал стоять на месте.

Иосиф вопросительно поглядел на него.

— Господин управляющий! — бодро сказал Охотник. — У меня к вам такое дело: не возьмете ли меня егерем? Я свое дело хорошо знаю — недостатка в дичи в замке не будет…

Иосиф отрицательно покачал головой.

— Нет. Сожалею, но нам егеря не нужны.

— Ну, как знаете… — Охотник повернулся, было уходить.

— Иосиф, с кем ты там разговариваешь? — послышался из-за двери женский голос.

Золоченые створки распахнулись и в залу вошла женщина.

Охотнику достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это графиня. Ее высочество госпожа Валерия Ла Карди. Охотник замер.

— Тут охотник пришел, я у него медвежью шкуру приобрел, — пояснил Иосиф.

— Красивая?

— Да! — не удержался Охотник. — Ты о чем это? — с подозрением спросила графиня.

— О вас… — Охотник отвесил легкий поклон.

Управляющий хмыкнул.

— А ты, братец, не робкого десятка, — сказал он.

Графиня засмеялась.

— Ваше высочество, — быстро сказал осмелевший Охотник, — а не нужен ли вам егерь хороший? Я согласен и на небольшую плату…

Графиня вздохнула.

— Всеми делами занимается мой управляющий, — сказала она, внимательно поглядев на Охотника.

— Так я уж спрашивал его — он отказывается. Говорит, не нужны, мол, егеря.

Графиня посмотрела на Иосифа долгим взглядом.

— Раз говорит, что не нужны — значит, не нужны…

Охотник с сожалением вздохнул.

— Ну что ж, раз так, то ничего не попишешь. Но хоть со шкурами-то еще приходить можно? — спросил он с надеждой.

— Приходи, — кивнул Иосиф.

Охотник развернулся.

— Погоди! — сказала ему графиня.

— Да, ваше высочество?

— Ты можешь принести мне то, что я тебя попрошу?

Охотник склонил голову.

— Для вас — что угодно! Хоть самого черта!

Графиня нахмурилась.

— Черта не надо. Принеси мне шкуру белого волка…

По-прежнему глядел пустыми глазницами в небо расклеванный воронами труп. Только теперь рядом с ним лежали еще три мертвеца. Один — со стрелой в шее, второй — с разорванным животом, охватив его руками. У третьего из глаза торчала стрела.

Вороны уже насытились и теперь сидели на обочине, чистя выпачканные кровью клювы.

Неожиданно труп со стрелой в глазу зашевелился. Застонал тяжелым голосом, затем взял стрелу правой рукой и резко выдернул.

От крика взлетели вороны.

Труп некоторое время молчал, затем перевернулся на живот и со страшными ругательствами пополз вглубь леса…

Ян перевернул страницу.

«…Когда в эту секту поклонников дьявола вступает новый человек, то он может узреть видение в образе лягушки, которую иные именуют жабой. Одни гнуснейшим манером целуют ее в зад, другие — в рот и тянут язык ее и слюну, заполняя ими свой собственный рот».

Тьфу ты, гадость какая, подумал Ян.

«Величиною жаба может доходить до размеров гуся, а иногда бывает она не меньше лошади или коровы. Иногда появляется там мужчина бледности необыкновенной, со взором черным и в черной же одежде. Мужчина этот настолько истощен, что нет на нем мяса, а одни лишь кости да кожа. Новичок совершает поклон этому скелету, и из его головы вылетают все мысли о боге, вся вера его пропадает совершенно».

Пропадает совершенно… Ян покачал головой.

«Затем все садятся за стол, а во главе их восседает огромных размеров черный кот, коему все кланяются, словно господину. Самые достойные допускаются его целовать. Стол накрывается блюдами, приготовленными из человеческого мяса, запивают же они его кровью».

Ян скривился.

«Когда же заканчивается сия сатанинская трапеза, начинаются отвратительнейшие оргии, невзирая ни на пол, ни на возраст, ни на родство…»

— Постигаем науку? — раздался насмешливый голос.

Ян поднял глаза — перед ним стоял Иоанн.

— Читаю вот буллу о колдовских сектах, — пояснил Ян. Иоанн посмотрел на обложку.

— Святого Аримавия сочинение… — протянул он. — Знаем. Большой был выдумщик.

Ян удивился.

— Иоанн, ты что же, не веришь словам Аримавия?

— Видишь ли…

Иоанн присел рядом, огляделся по сторонам.

— Видишь ли, Ян… Аримавий-то этот всю жизнь прожил отшельником, в пещере горной. Пишет он, конечно, ярко, я бы даже сказал — красочно, вот только насчет всех этих подробностей… Все эти жабы, черные коты… Откуда же, интересно, Аримавий мог их видеть?

— Так что же он, выдумал все это? Так, что ли?