Клайв Баркер - Зомби

Расселл отвернулся, уставившись в потолок. Пыльная дымка висела в воздухе сортировочной, флюоресцентные лампы пятнами мигали неподалеку. Откуда-то справа доносились звуки радио, но громкоговоритель почти не справлялся с грохотом и треском конвейера и других механизмов.

Вот тогда он все вспомнил. Мать уже переводили из операционной, когда она совершенно неожиданно потеряла сознание. Прекратился приток крови к ногам. Ее немедленно повезли обратно, посчитали, что тромбы блокируют циркуляцию в нижних конечностях. В ходе второй пятичасовой операции хирург поставил внутриартериальный катетер в каждую ногу, от внутренней поверхности бедер до лодыжек. Тем не менее тромбов так и не нашли. Вместо этого проблема оказалась в… О чем там говорили Расселлу? Он ничего толком не понял. Обыкновенные клетки крови вроде как сами забивали капилляры. Врачи надеялись, что еще одна операция в любом случае решит проблему.

В четверг Расселл удивился, как незаметно пролетели дни. Он нажал кнопку интеркома при входе в отделение интенсивной терапии. Его тут же пропустили, хотя до этого ему иногда приходилось ждать минут двадцать, пока медперсонал занимался делами: мыл пациентов, проводил физиотерапию, брал анализы крови. Не успел Расселл подойти к кровати, как его отвела в сторону одна из сестер.

Мать по-прежнему была завернута в простыню и опутана извивающимися трубками. Ее нос и рот закрывала маска.

— Как вы знаете, — сказала сестра, — у Мэри начались трудности с дыханием, инфекция в груди прогрессирует. Мистер Хэстоун посчитал необходимым что-нибудь сделать для смягчения ситуации, угрожающей жизни.

Расселл моргнул. Сестра была довольно высокой и красивой, полные губы, голубые глаза сияют жизнью и умом. Она нахмурилась, словно для того, чтобы он смиренно принял диагноз. На какое-то мгновение Расселл испугался, представив эту женщину всего лишь частью медицинского оборудования, шестеренкой из плоти.

В результате Расселл ничего не ответил, но, похоже, на лице его отразилось изумление, так как медсестра продолжила без какой-либо подсказки:

— В результате нам пришлось сделать трахеотомию. На самом деле это была мини-трахеотомия, очень простая процедура, ее делают под местной анестезией. Но она помогла справиться с закупоркой.

Сестра очень просто рассказывала о том, что стало для Расселла еще большим шоком.

Пару секунд спустя его пропустили в палату, но голова у него к тому времени походила на шар, переполненный обжигающей водой, ноги дрожали.

Шею матери скрывала масса грязноватого на вид пластыря, из-под которой торчал дюйм пластиковой трубки с маленьким колпачком. Прямо как на надувном мяче. На нем застыла корка коричневой слизи, как будто сестры не счистили последнюю порцию мокроты.

Расселла замутило. Несмотря на новый метод, жидкость по-прежнему выходила из матери через носовую трубку, но теперь она приобрела почти черный цвет, как будто легкие гнили, превращаясь в фекальную слизь.

Он ухватил мать за руку, хотя больше хотел отвлечься от неприятных мыслей сам, чем успокоить ее. Под кожей Мэри словно виднелись изношенные жировые ткани, мембраны, соединяющие внутренние органы, растянутые и атрофированные. Ее быстрое дыхание не изменилось, кислородная маска, прикрывавшая рот и нос, затуманивалась с каждым скрежещущим вздохом. Плоть на лице словно сползала, стягивалась к подбородку, отчего кожа вокруг глаз и на лбу казалась натянутой, плотно обтягивая череп.

«Она умирает», — прошептал Расселл сам себе, всхлипнув. Врачи, похоже, не говорили ему всей правды…

В субботу, когда он сидел, смотря на большую доску с фотографиями и именами работников отделения, один из консультантов подошел к нему:

— Вы мистер Брей?

— Да. — Расселл встал.

— Я — мистер Хэстоун. Мне надо поговорить с вами, прежде чем вы войдете, — сказал врач, отчего сердце Расселла забилось чаще. Он не мог смотреть этому человеку в глаза, боялся, что если новости окажутся плохими, то не сможет сдержать чувств. — Мистер Чэмберс все объяснил вам относительно операции и ее последствий?

Расселл кивнул, стараясь вспомнить, кто же такой мистер Чэмберс. За последние несколько дней с ним говорили слишком много докторов.

— Тогда вы знаете, что после хирургического вмешательства почки вашей матери фактически отказали?

Ему действительно говорили, что шок от операции на аневризме аорты и от второй, последовавшей за ней, повлек за собой сбой в работе почек и теперь понадобится несколько дней для ее восстановления.

Похоже, что-то опять пошло не так.

— Мистер Чэмберс был очень озабочен тем, что почки вашей матери недостаточно хорошо справляются со своими функциями, не удаляют вредные вещества из организма, и решил оказать ей дополнительную помощь. Дать ее почкам время восстановиться без дополнительных осложнений, с которыми им приходится бороться сейчас.

— Помочь?

— Вашу мать на какое-то время подключили к аппарату искусственной почки. По правде сказать, у нас не самое лучшее оборудование, но есть переносная машина. Посмотрим на состояние вашей матери, но, возможно, понадобится перевести ее в госпиталь с лучшими условиями.

— Искусственная почка… — Расселл потер лоб пальцами правой руки. Голову словно окутал ватный шар, задушив слух, срезав зрение. Мягкие волокна, казалось, забили рот.

Вид раскачивающейся туда-сюда машины, с ее хлюпающими звуками и темной кровью, сам по себе был достаточно неприятен, но ноги матери произвели на Расселла еще более гнетущее впечатление. Когда он вошел в палату, на кровати стояла специальная клетка, на которую набросили одеяло, чтобы ткань не касалась ног. Было хорошо видно, что пальцы матери покрылись пятнами и приобрели какой-то отвратительный серо-коричневый цвет.

Вспомнив все рассказы врачей, Расселл побоялся спрашивать, что же с ними произошло.

Когда он ехал домой, дождь так молотил по тротуару, словно хотел выбить в асфальте ямки. Правда, преуспел ливень только в том, что вымочил его до нитки. Расселл не раз пожалел о забытом дома зонте. Через несколько минут ходьбы холодная влажность проникла в ботинки, как будто их залила холодная кровь.

Прошел месяц. Расселл понял это только потому, что, сортируя почту, заметил среди конвертов глянцевую обложку еще одного выпуска «Частиц». «Где же живые мертвецы?» — гласил заголовок на первой странице. Позади красных букв маячило мумифицированное лицо из фильма, который Расселл не смотрел.

— Да прямо тут, Расс!

Расселл повернулся, смущенный. Дерек, один из его друзей, с которым он провел отпуск, посмотрел через его плечо, похоже, увидел журнал и ответил на риторический вопрос обложки. Пошутил, называется.