Андрей Уланов - Плюс на минус

— Ага. И все?

— Сорок пятого размера.

Недоверчиво хмыкнув, я стянул ботинок и поставил его рядом с трофеем.

— У тебя что, тоже сорок пятый? — Леночка рискнула принести свой нос в жертву эксперимента и на шаг приблизилась к столу.

— Да.

— А это точно не твой сапог?

— Лен, если это шутка, то глупее просто не придумать! — раздраженно бросил я.

— Извини, вырвалось. Федь, — девушка обернулась к подоконнику, — а еще что-нибудь?

— Очень грязный. — Кот фыркнул, сел и принялся умываться лапкой. — Где вы его взяли-то?

— Это нам леший подкинул, — сообщила Леночка. — В качестве улики.

— Леший? — удивленно перепросил Федька. — А я-то думал… Да, этот наподкидывает, хоть улик, хоть улиток, хоть клещей в портки. А вы, я погляжу, и рады-радешеньки, — ворчливо добавил он. — Говорю же: тащат в дом всякую гадость, ну прямо дети малые.

— Федь, — устало вздохнула Лена, — ты б не ворчал, а лучше посоветовал что-нибудь дельное.

— А что я могу посоветовать? — удивился домовой. — Я в обуви только из дому в дом путешествую. Вон напротив тебя умник по сапогам сидит.

— С чего ты взял? — удивился я.

— Потому что служивый, — голосом занудного учителя начал Федька. — А на службе государевой все в сапогах ходют.

— Угу, — в тон ему кивнул я. — Но ты, милок, времена малость попутал. На дворе нонеча не двадцатый век, а двадцать первый, на троне — не царь-батюшка богоизбранный, а президент демократический. Так что кирзачи я в армии и часу не проносил, даже в учебке сразу берцы нам выдали — уж не знаю, с чего на интенданта благодать снизошла.

— Во как, — удивленно протянул домовой. — Балуют вас, значит.

Я только зубами скрипнул. Балуют… Тебя бы на этот курорт.

Впрочем, домовому как сказочному существу призыв не грозил, да и что б он делал в армии, с его-то запросами? Такого разве что в дальний гарнизон — улучшать бытовые условия личного состава. Вот давешний леший с его «немцами по оврагам» и волчьим капканом — он мог бы и пригодиться. Сбросить его вместо резиновой бомбы…

— Вы только не подеритесь. — Судя по небольшой запинке, первоначальный вариант фразы Леночки должен был звучать: «Ты его только не убей вот прям щас!» — Лучше давайте вместе подумаем, что с этим сапогом дальше делать?

— Что-что. — Федька, опасно подавшись вперед, прищурился и прыгнул. Я едва сдержал желание отшатнуться от стола — хлипкий, а тут с размаху такая туша, проломит ведь на фиг! — однако на стол шлепнулась уже крыса. Шустро обежав сапог, она встала на задние лапки, а передними… ну да, зажала нос.

— Помыть его надо, — прогнусавил домовой. — Пока дом насквозь этой гадостью не просмердел.

— В самом деле, Сань, — подхватила Леночка. — Может, ты его сначала отмоешь, а потом уже дальше будем думать? Мне этот запах всю дедукцию отбивает!

— Помыть?! — поразился я. — Люди, вы чего… то есть вы чего?! Это ж улика, там же следы крови могли остаться, да и вообще. Я тут голову ломаю, как бы его до лаборатории в нетронутом виде сохранить, а вы — помыть!

— И как ты его экспертам-криминалистам представишь? — ехидно поинтересовалась девушка. — Здравствуйте, дяденьки, мне тут в лесу нечистая сила улику вручила, посмотрите, пожалуйста, вдруг на ней какие-нибудь следы имеются?

— Ну-у… Можно его анонимной бандеролью отправить. Типа, от доброжелателя: нашел в болоте возле места убийства, прошу разобраться…

— А почтальонше, которая его упаковывать будет, скажем, что мы хотим послать земляку горсть тины с родного болота?

— Ну-у… — Контраргументов я с ходу не нашел, зато вспомнил, что лучший способ атаки — нападение, и повысил голос: — А ты, значит, хочешь вот так запросто избавиться от важного вещественного доказательства? После того как я его с таким трудом добыл?

— Я много от чего хочу избавиться, — устало произнесла Лена. — И от «кого» — тоже.

Сейчас заплачет, подумал я. Или нет? В прошлый раз плакать не стала.

И в этот — тоже.

— Сань, ну подумай сам…

— Ладно, — сдался я. — Мойте.

— Федь…

— Вот еще! — Крыс брезгливо дернул мордочкой. — И не подумаю! Его леший держал. От этих, лесных, только и жди всяких пакостей!

— Лен, похоже, тебе придется за мочалку браться.

Блондинка отчаянно замотала головой и дезертировала к двери.

— Нет, я не могу! Вдруг там все-таки кровь осталась?

— Надо же, какие мы нежные, — зло сказал я, кидая сапог в раковину. — Ручки боимся замарать, командовать-то оно приятнее…

— Давай я лучше что-нибудь другое сделаю, — заискивающе предложила девушка. — Кофе, например, сварю.

— Ты лучше вот что, — кофе я хотел, и даже очень, но поймать Леночку на слове было важнее, — возьми пока газеты, просмотри в них объявления насчет продажи мобилок и подбери из них вариантов десять. Справишься?

Момент был, мягко говоря, скользкий — потому что субсидировать покупку придется Лене, хотя поводом к смене аппарата служила, по большому счету, лишь моя обостренная паранойя. Но перед сапогом финансовые потери меркли — девушку из кухни как ветром сдуло.

Опыта отстирки сапог у меня не имелось, поэтому я просто подставил его под открытый кран, наполнил до верха, хорошенько взболтнул и перевернул. Толстая зеленая струя ударила в раковину, забрызгав пол и стенку. Воодушевленный успехом, я повторил маневр. Плеснуло еще громче и щедрее, водичка оказалась уже посветлее. Федька горестно всхлипнул и удрал из кухни, дабы избавить себя от варварского зрелища и моего победного насвистывания — музыкального слуха я лишен, зато всегда готов компенсировать громкостью и чувством исполнения.

Лена вернулась, когда я уже набивал отдраенный сапог мятой газетой. Сложенный вдвое газетный лист был сунут мне в лицо с таким победным видом, словно чернильные рамочки вокруг избранных объявлений представляли не меньшую ценность, чем сверхсекретная карта минского ПВО.

— Вот! Десять вариантов, как ты и просил!

— Зачитай вслух, а? — попросил я. — У меня сейчас руки, гм, немного заняты. И, если можно, с пояснениями, почему выбран именно этот аппарат.

Обзор новинок сотовой телефонии занял у Лены минут пять, не меньше. Правда, внимательно я прослушал описание лишь первых четырех мобил — этого вполне хватило, чтобы понять: стоящую рядом со мной блондинку при покупке телефона больше всего интересует вопрос: «Как я буду с ним выглядеть?!»

Именно так. Все выбранные ею звонилки были маленькими раскладушками серебристого или темно-красного цвета. Как у невинно убиенного, то есть перекрашенного мной, «гольфика», сообразил я. Интересно, это у нее любимый оттенок, или она «по старой памяти» хочет, чтобы с машиной сочеталось?

— И за которым из них мы поедем?

— Мы поедем, — вытянув шею, я заглянул через Леночкино плечо — и ткнул пальцем в одно из первых объявлений на странице, — вот за этой «нокией».