Олег Генералов - Копатели. Энергия Завета

– Так это Петр Иванович. – Груздев улыбнулся. – Водитель Кспеха. Он тебя тоже за придурка обдолбанного принял?

– Ага.

– Да, не любит он их. По матушке кроет. А иногда и пендаля может отвесить. Только ему Кспех такую зарплату положил, что терпит. Что поделаешь, семью надо кормить.

– Понятно. Ну что же, похоже, у меня есть план. Надо только успеть все подготовить. Погнали!

– Да не гони ты! – Болек сидел на кухне и листал прошлогодний Плэйбой. – Ну, подумаешь, решил перекусить немного. Кстати, тут еще осталось. Хочешь?

– Тебе бы только жрать, – проворчал Лёлек, но пирожок взял. – С чем он?

– Вот эти, круглые – с рыбой. Вот эти – с капустой. А те, треугольные, – «Робин Гуд».

– Почему «Робин Гуд»?

– Потому что с луком и яйцами.

– Ну так, чайник поставь, что ли. Сидим тут всухомятку. А я пока подумаю.

Лёлек откусил кусок пирожка и внимательно смотрел, как Болек пытается совладать с электронным поджигом итальянской газовой плиты.

– Да ты нажми и держи. У тебя что, газа никогда не было?

– Почему не было? – Борис наконец совладал со сложной техникой. – Был. У бабушки, в деревне. Правда, из баллона.

– В деревне… – протянул Лёлек задумчиво. – Точно, в деревне!

– Что в деревне?

– Да все в деревне! Помнишь, когда мы в бане телевизор смотрели, на заднем плане наша шняга еще стояла?

– Ну да, мы поэтому и сорвались. И что?

– Да то, что стояла она на полке. А полка эта была частью этажерки, а эта самая этажерка – стояла у стены, покрытой чем?

– Чем?

– Вагонкой!

– Ну и что?

– Да то, Спиноза, знаешь, почему мы не видим в квартире ни полки, ни этажерки, ни вагонки?

– И почему?

– Да потому что их тут и нет. Они тупо в другом месте?

– Так это не та квартира? – Понимая, что визит в этот дом подходит к концу, Болек откусил кусок побольше и усиленно зажевал.

Лёлек с сожалением посмотрел на напарника и пошел доставать чашки.

– Ты много знаешь квартир, где стены обиты вагонкой? Вот и я таких не встречал. Вагонкой обычно отделывают внутренние помещения чего? Правильно, дачи.

Он уже не ждал ответов от Болека, и тот только послушно кивал в такт его рассуждениям.

– То есть, интервью, которое мы наблюдали, происходило не в квартире музыканта, а на его даче. Соответственно, и ехать нам нужно именно туда.

– Но как мы узнаем, где у него дача?

Лёлек снял с плиты закипевший чайник и разлил кипяток по чашкам.

– Ты меня удивляешь, дружище. Если у человека есть дача, то документы на нее обычно хранятся дома. Нам осталось их только найти – и вперед.

Болеку надоел поучительный тон Лёлека.

– А если… – Он на секунду задумался, заставляя мозги работать шустрее. – А если… – Даже жевать перестал, чтобы не расходовать полезную энергию. – А если он эту дачу снимает? – наконец, выпалил он и победно уставился на напарника.

Поглядев на приятеля с некоторой долей восхищения, Лёлек, однако смог отбить и этот выпад:

– Тогда мы найдем договор аренды. И там тоже будет указан точный адрес объекта загородной недвижимости. – Он взял чай и пару пирожков с собой. – Ты доедай, а я пойду искать документы.

Из комнаты какое-то время слышался шорох бумаги. В тот момент, когда Болек с сожалением смотрел на последний оставшийся пирожок, из глубины квартиры раздался победный возглас.

– Есть свидетельство! Снегири. Собирайся, поехали!

Торопливо заглотив последний кусок, Болек вышел в коридор, осматриваясь. По квартире будто Мамай прошелся. Все содержимое шкафов валялось на полу, вперемешку с документами, которые Лёлек отсеял как ненужные.

«Ну, значит, и посуду мыть не надо», – довольно подумал Болек и покинул гостеприимную квартиру известного музыканта.

– Ну да, извесный музыкант. А тебе не все равно? – Одной рукой Макс держал руль, другой – мобильный телефон. – Серега, я с Егорычем уже договорился, он возьмет всё, что надо. От тебя – только мегафон.

Пока Маршалин обсуждал с Егором детали предстоящей операции, Паджеро уже въехал в Красногорск.

– Да не бойся ты, ничего нам за это не будет. «Все пройдёт без шума и пыли, гаа», – процитировал он героя Папанова.

– А Мегафон нам зачем? У тебя же МТС? – спросила Настя.

Макс улыбнулся.

– Да не тот Мегафон, что сотовый оператор. Обычный, который голос усиливает. На демонстрациях еще в него кричат «Россия без Путина» и все такое.

– А он-то для каких целей?

– Увидишь. Будем Джинна выпускать.

Из темноты появилась зеленая стелла бензозаправки.

– Давай-ка заскочим, заправимся. – Решил Макс. – Завтра нам отмотать немало придется. Ты посидишь?

– Да нет, – Настя вышла вместе с ним. – Я забегу, носик попудрю. Что-то шампанское на волю просится.

– Девяносто второго, полный. – Макс отправился к кассе. Настя скрылась в глубине магазина. Из-за позднего часа машин практически не было, только Паджеро Маршалина, да черный БМВ у дальней колонки.

– Ну что, удачно? – спросил Макс, когда они отъехали.

– Знаешь, не совсем. Машин нет ни одной, а все туалеты заняты. И мужской, и женский.

Из женского туалета послышалось недовольное кряхтение.

– «Робин Гуд», говоришь? Кряхти теперь тут, как Кентервильское приведение.

Мужская кабинка сосредоточенно молчала.

– А ты подумал, пожиратель отходов, сколько эти пирожки там пролежали? С его-то графиком? Гастроли, репетиции. А они на жаре…

В ответ послышался только шелест рулона туалетной бумаги.

– Идиот! – продолжала возмущаться «женская» кабинка. – Из-за твоего обжорства мы опять срываем операцию. Ты, хоть, понимаешь, что мы уже полчаса сидим здесь, как гордые орлы?

– Место здесь и действительно странное. – Серега устроился поудобнее, поправив маскировочную сетку. Он откинулся в ложбинку и закурил.

– Я, когда первый раз сюда попал, даже и не знал, что здесь было. Сидел как-то на даче, с Настасьей Палной своей, тут Палыч звонит: «Место есть. Поедем? – Поедем!», – говорю. А что, куда, зачем – и не представляю. Знаю только, что Палыч по порожнякам не ездит. Приехали, значит, машины у коттеджей бросили, потом пешком долго идти пришлось. Пока к спутникам «привязались», пока место нашли – благо, с собой был GPS c картами этого захолустья. На гору эту поднялись. Только почему-то не влево взяли, как сейчас, а вправо. Смотрим – шурфы старые. Ну, типа, копал здесь кто-то. Но давно. Ямы некоторые уже заросли, края «оплавились», да и деревьями упавшими перекрыты. Примерно полвека этим ямам, как мы определили. Ну а нам-то что? Взяли лопаты в руки, и давай шурфиться. А находок и нет почти. У меня – крестик, «листик» обычный. У остальных – ничего. Только чешуевина медная – убитая в ноль. И тут, представляете, в одном из шурфов старых Палыч образок литой поднимает. Красивый, блин. Сантиметров пятнадцать размером, здоровый такой! Даже интересно получилось – представьте себе, годах в шестидесятых копал здесь кто-то. Причем, вряд ли официальные археологи, уж больно шурфы кривые и хаотичные. Такое впечатление, что какие-то местные просто «на ура» ямы долбили в жажде наживы. И вот, копает этот «кладоискатель» яму. Ничего не находит. Плюется, матерится, и идет в другом месте такую же яму рыть. Приборов же не было тогда нормальных. А спустя пятьдесят лет приходит Палыч со своим «Эксплорером». И из ямы этого неудачника поднимает великолепный литой образок. С десяти сантиметров глубины! Короче, перестали мы шурфиться – вроде и земля черная, и керамики полно, а находок – нет. Взяли приборы, пошли по поверхности. Тут повеселее стало. Палыч чешую поднял серебряную. Ивана третьего, ну ту, на которой Аристотель. Дай-ка мне чаек, Егорыч…