Олег Генералов - Копатели. Энергия Завета

– Ваш телефон уже посмотрели те, кому положено, – мрачно сказал милиционер и задумался. – Кирпичи, говорите… Редкая разновидность… Что-то вы, Максим Анатольевич, не похожи на историка-краеведа. Как, говорите, звали этого промышленника?

– Алексей Гаврилович Гусарев. – Маршалин попытался сделать лицо поглупее и начал импровизировать. – Родился в 1853 году в Москве в семье мещанина. Его отец, Гаврила Алексеевич Гусарев держал небольшую скобяную лавку на Кузнецком мосту. После окончания четырех классов…

– Ладно, хватит, – прервал его следователь и что-то записал себе в блокнот. – Проверим. Пока можете быть свободны. Вещи вам вернут.

– Товарищ полковник…

– Капитан.

– Товарищ капитан, а можно узнать, за что нас арестовали?

– Вас, Максим Анатольевич, не арестовали, а задержали.

– Простите, не очень разбираюсь в юриспруденции. Так в чем, собственно, причина нашего не совсем добровольного визита в ваше заведение?

– Вообще-то, вам этого знать не положено. Но, думаю, что с учетом обстоятельств… В общем, нам поступил сигнал о подготовке к теракту.

– Какой ужас!

– Представьте себе. Как вы считаете, не мог ли кто-то из тех, кто знал о вашей, так сказать, исследовательской экспедиции, столь неудачно пошутить?

– Да что вы, ни в коем случае! Конечно, у меня есть недоброжелатели среди коллег-краеведов, иногда дело доходит до жарких диспутов, особенно с теми, кто не согласен с моими выводами о роли Алексея Гавриловича в развитии отечественной кирпичной промышленности. В частности, есть ряд коллег, которые считают, что не Гусарев, а Комаров, Данила Степанович…

– Хорошо, Максим Анатольевич, я понял. Вы можете быть свободны.

– Товарищ капитан, а мои друзья?

– Ваши друзья уже дома, наверное. С них взяли показания. Какие-то рыцари, тамплиеры. – У Макса внутри похолодело. – Про кирпичи они, кстати, ничего не рассказывали.

– Ну конечно, ведь кирпичи – это моя специализация. Они изучают средневековые тайные организации. Я ведь не успел сказать, что Алексей Гаврилович на самом деле был членлм ордена масонов, тех самых «вольных каменщиков»…

Лицо капитана скривилось.

– Максим Анатольевич, вы можете быть свободны. Я бы с удовольствием послушал вас еще, особенно о масонах, но, к сожалению, мне приходится заниматься другими тайными организациями, отнюдь не средневековыми.

– Да, но я не рассказал вам…

– До свидания, Максим Анатольевич, дежурный вас проводит до выхода.

– Там один выход? Ты проверял?

– Один. Ты Биг Мак будешь?

– Не буду. Слушай, хватит жрать уже. Следи за подъездом. Вообще, это была дурацкая идея ее одну посылать. А вдруг она смоется?

БМВ стоял в тени деревьев в углу двора, и так не очень освещенного. Лёлек нервно барабанил пальцами по рулю, гипнотизируя взглядом желтое пятно окна маршалинской квартиры. Болек распаковывал очередной бумажный пакет с надписью «Макдоналдс».

– Блин! – воскликнул он.

– Что такое? – напрягся Лёлек.

– Пирожок не положили. Я так и знал!

– Тьфу-ты, что орать-то? – Он опять уставился на окно. – Слушай, а она не может с той стороны сигануть?

– Окстись, четвертый этаж, потолки по три с половиной метра.

– Ну да. Все-таки странно, что она согласилась нам помочь, ты не считаешь?

– Ну почему? – Болек откусил очередной кусок сэндвича. – Ей что, бабки не нужны, что ли?

– Ну, вроде как, у ней с ним… Как-то нехорошо с ее стороны.

– Знаешь, когда на кону такое бабло, никакая любовь не поможет. Тем более, мне показалось, она на него за что-то сердится.

– Да, этих тёток хрен поймешь. Сначала любовь до гроба, а потом – сама вызвалась хату бомбануть. Главное, чтобы она теперь с этой цацкой не смылась.

– Не должна. Мы здесь затем и сидим. Слушай, а это кто?

– Где?

– Да вон, за кустом.

Темный силуэт был едва различим за густой растительностью двора. Только огонек сигареты предательски вспыхивал из-под накинутого капюшона.

– Ждет кого-то. Не нравится мне это. Пойди, проверь.

– А че я?

– Через плечо. Давай, растряси булки после ужина.

Негромко матерясь, Болек стал выбираться из салона авто. Лёлек смотрел, как напарник не торопясь, вразвалочку, направился к странному наблюдателю. Краем глаза он заметил, что окно «их квартиры» погасло. Повернулся, чтобы позвать компаньона, но тому уже было не до окна. Только что он мирно прикуривал у таинственного незнакомца, а сейчас уже летел на асфальт от мощного удара. Его обидчик бросился бежать

– Стой, сука! – раздался над районом обиженный рев бандита.

Болек собрался броситься в погоню, но Лёлек остановил его и потащил к машине.

– Леха, я узнал его, – возмущенно сопел Борис, прикрывая рукой левую часть лица.

– Спокуха, потом разберемся. Она выходит.

И правда, спустя минуту из подъезда легкой походкой выпорхнула женская фигурка в темном плаще.

– Ну что, бандюганы, волновались? – она передала Лёлеку увесистый пакет. – Ой, а что это с ним? – спросила она, глядя на Болека, который забрался в БМВ, все так же держась за щеку.

– Прикурил неудачно. – Лёлек распаковал пакет. В свете фонарей тускло заблестел желтым светом старинный сосуд. Он достал из кармана пачку денег. – Мы в расчете?

– Более чем, мальчики.

– Может, вас подвезти?

– Не стоит, я на машине. Аривидерчи, мафиозо!

– И вам не болеть, сударыня.

Лёлек сел за руль и еще раз развернул сверток. Блестя испещренными древними надписями боками, на него смотрел старинный артефакт.

– Золото нас манит, золото нас манит! – напевал Алексей песенку из какого-то вестерна, поворачивая ключ зажигания. Справа, потирая щеку, уже начавшую вспухать, негромко постанывал его напарник.

– Так ты говоришь, узнал его?

– Угу.

– Ну, и кто этот злодей?

– Один из этих. Который с этим. Друг типа. На картинках, короче. Нам Иваныч показывал.

– О как! Все чудесатее и чудесатее. – Лёлек усмехнулся.

БМВ неспешно заскользил к выезду из двора.

Спустя полтора часа в этот двор устало вкатился Паджеро Маршалина. Выйдя из ОВД, он поймал такси и поехал на Тульскую, туда, где оставил машину. По дороге, под песни Радио Шансон, оравшие в видавших виды Жигулях, он размышлял, кто же мог сделать эту гадость, и главное, зачем. О том, что они полезут под монастырь, знали немногие. Искатели – Дима и Саша. Их вряд ли можно было заподозрить в вероломстве. Они сами оказались крайними в этой истории. Начав возмущаться во время ареста, каждый не по одному разу получил увесистым омоновским ботинком по разным частям тела. Остаются Егор, Серега и Настя. Только они трое знали об экспедиции. Но тогда еще больше непонятно, зачем было вызывать милицию. Да не просто милицию, а вот так вот – с помпой, мол, готовится ужасный теракт, враги минируют столицу. Непонятно.