Марк Вернхэм - Мертвые не молчат

— Куда собираешься на ленч? — спрашиваю его.

Сейчас как раз время перерыва, а мой план по добыче нужной информации включает Федора, поэтому нужно уговорить его помочь мне.

— Собираюсь в «Свирли» вместе с ребятами, — отвечает Федор.

— Из твоей конторы? — спрашиваю я, прекрасно зная, что «ребята из его конторы» — это на самом деле один толстый придурок, напротив которого Федор сидит в своем офисе. Причем от этого мужика еще и воняет, потому что он никогда не моется.

— Угу, — говорит Федор. Он знает, о чем я думаю. Хотя он и дуется на меня, но он знает.

— К черту твоего жирного придурка! И к черту этот «Свирли»! Это для полных идиотов. Пошли к «Звездным сучкам», которые у здания Прессы. Там сегодня в обед особое блюдо. Просто обалдеть. Тебе понравится. Встретимся там. В общем, не будь козлом и приходи к десяти.

— Дженсен… — хочет он что-то сказать. Вроде как пожаловаться на то, что я вдруг стал им командовать и что вроде как негоже называть его коллегу по работе «жирным придурком». Но я кладу трубку. Я знаю, что в десять он будет в «Звездных сучках» у здания Прессы. В конце концов он всегда делает то, что нужно. Мой друг Федор. Он просто супер!

Сижу в «Звездных сучках». Вокруг звон посуды, гомон разговоров, шум кофеварочной машины, шипящей и свистящей от натуги, непрерывно готовящей все новые чашки кофе для всех этих клерков, что потоком вваливаются сюда, чтобы перекусить. Особое блюдо сегодня — три двойные сосиски. Но сейчас это меня мало волнует. Да и времени у меня нет. Я сижу один за столиком у окна в ожидании Федора и придумываю, как уговорить его осуществить мой план. Потому что я знаю: ему этого совсем не захочется.

Но спокойно мне не сидится. Я все думаю и думаю. В голове роятся всякие мысли и воспоминания о том, что со мной случилось. И все это перемешалось, как краски на палитре художника. От напряжения я стискиваю зубы, головная боль усиливается.

Входные двери вновь открываются, но почему-то на этот раз я оглядываюсь. Пока я тут сидел, они открывались и закрывались, наверное, тысячу раз, но я даже не шевелился, держа свой кофе и глядя на пену в чашке. Но на этот раз я оглядываюсь. Это Федор.

— Привет, козел! — кричу я ему тем особым тоном, которым мы всегда приветствуем друг друга. Нас это всегда веселит. И сейчас я смеюсь и чувствую, как у меня при виде Федора поднимается настроение. Он будто порыв ветра врывается в облако моего отвратительного настроения и мгновенно разбивает его в лоскуты.

Он смотрит на меня недоуменно и спрашивает:

— Мужик, ты кто такой? Я не хочу неприятностей, но если ты будешь нарываться, то огребешь по полной программе. Понял?

Это все из-за моего лица. Моего нового лица. Он не узнает меня.

— Федор, — говорю я. — Это я, Дженсен!

Федор подходит ближе и внимательно смотрит на меня.

— Твою мать! — восклицает он, расплываясь в улыбке. — Сам козел! — говорит он мне. И мы оба хохочем.

Он садится рядом со мной и заказывает у официантки в маскарадном костюме кошки молочный коктейль с шоколадными чипсами.

Наш смех замирает, как замирает грохот двигателя реактивного истребителя, проносящегося над головой: сначала он ревет и своим ревом заполняет все вокруг и твою голову тоже. Но вот он пролетел и взмыл в небо, и опять наступает тишина — только тишина совсем другого рода. Итак, наступившая тишина — другая. Я не видел Федора с тех пор, как он утром убежал из моей квартиры после бурной ночки у «Звездных сучек». Тем утром, когда я сварил две чашки кофе и ждал приказов от Мыскина. Это было всего несколько дней назад. Но эти дни кажутся мне годами.

— Итак… — говорит Федор, делая паузу, как бы ожидая, что я что-то скажу. — Значит, у тебя новое лицо?

— Угу! Это часть моей работы, раз я теперь агент Департамента безопасности, вроде маскировки. И из-за этого мне приходится принимать вот такие штуки. — Я показываю ему пузырек со «сместителями», который выдал мне Страшная Рожа.

— Давай-ка попробуем! — предлагает он. И мы пробуем. Он глотает их, даже не спрашивая, зачем они.

— Итак… — начинаю я.

— Итак… — говорит Федор. — И чем ты занимался?

Я пожимаю плечами. Разве можно в двух словах рассказать, чем я занимался.

— Федор, происходит что-то совершенно офигенно непонятное.

Это правда, хотя и не полная.

— Да? — переспрашивает Федор без особого интереса. Он смотрит в глубь зала, пытаясь увидеть, что происходит на сцене. — Ну и какое сегодня специальное блюдо? Три двойные сосиски? Надоело уже…

— Да, — говорю я. — Три двойных сосиски. Разве не здорово?

— Итак? — опять спрашивает Федор. Он по-прежнему ждет, когда я расскажу ему об этом офигенно непонятном, которое происходит.

У меня трясутся руки, и я не могу ничего с этим поделать. Трясутся из-за «дури». По виду Федора можно понять, что он на самом деле чувствует: с его другом Дженсеном происходит что-то странное. Он испуган, потому что атмосфера за нашим столиком становится серьезной.

— А ты по-прежнему валяешь дурака в Архиве по субботам? — задаю я вопрос.

— Угу, — отвечает он, — конечно.

— А ты мог бы провести меня туда? — спрашиваю я напрямик.

— Что?! — восклицает он и от неожиданности даже давится своим молочным коктейлем. — Нет! Только не я. Нет! Я не могу провести тебя туда. Ни в коем случае. Твою мать, Дженсен… Может, я и стащил оттуда копию этого документа про Рега, но я никак не смогу провести тебя в это гадское место!

— Ты! — говорю я. От удивления у меня даже глаза на лоб лезут. — Так это был ты? Это ты подложил тот конверт мне под дверь?

Я просто ушам своим не верю, на фиг.

— Угу, — отвечает Федор, даже начав хихикать от того, что я до сих пор не догадался сам. — Конечно, это был я! Ну и балбес же ты! А кто же тогда, по-твоему, это был?

— Твою… — тяну я. — Я даже как-то и не думал об этом. Ну, ты даешь, Федор! Это было просто круто! И очень мне пригодилось. Очень меня выручило тогда. Спасибо огромное и все такое… Но что там было такое по поводу всех этих экспериментов с промежуточными мозгами?

— Какими промежуточными мозгами? — спрашивает Федор недоуменно. — Я же, блин, ничего из этой фигни не читал. У меня есть дела поважнее, чем читать какую-то старинную чушь из Архива. Я просто вытащил пачку документов из папки Мартина Мартина, и все. Там этой фигни целые тонны.

— Тонны чего?

— Всякого дерьма про Мартина Мартина. Ему отведены целые полки. Целые кучи материалов.

— Вот блин, — досадую я. — Хорошо, может быть, мне и не нужно самому пробираться в Архив. А ты бы не мог мне вынести оттуда еще материалы, а?

— Ну, не знаю. Это очень рискованно. Знаешь ли, это не так просто. Они периодически проводят выборочные проверки сотрудников и тому подобную фигню, — говорит Федор.