Марк Вернхэм - Мертвые не молчат

— Ладно, как скажешь, Мартин, — говорит он.

— Угу, — отвечаю я.

Никто не замечает, как мы уезжаем.

Скоро мы уже едем по шоссе, оставляя позади яркие огни Лондона. Единственные звуки — это шум проносящихся мимо машин да мерное гудение двигателя нашего фургона.

— У нас впереди длинная ночь, — говорит Дэвлин, сворачивая на бензозаправку, чтобы купить бензин, какой-нибудь еды и питья.

Он выходит из машины, заливает бензин и покупает все необходимое. Я смотрю, как он заходит в магазинчик у заправки, как ходит там между полками, набирая в корзинку всякие пакеты и бутылки. Вернувшись в фургон, он плюхает здоровенный пакет с едой и напитками на сиденье между нами.

— Угощайся, — предлагает он, когда мы снова выезжаем на шоссе.

Мы едем, и едем, и едем. Белые полосы на дороге непрерывно бегут под нашу машину, и скоро я уже не могу понять, то ли мы едем по дороге, то ли мы стоим, и дорога двигается под нами.

Примерно через пару часов в фургоне становится совсем тепло, и я начинаю засыпать. С тех пор как мы выехали с заправки, Дэвлин почти ничего не говорит. Он протягивает руку к радиоприемнику и включает его.

— Это поможет мне не уснуть за рулем, — говорит он.

В динамиках раздается мужской голос — теплый и сочный:

«Сейчас полночь, и мы передаем краткую сводку новостей. На улицах южного Лондона сегодня неспокойно. Толпы народа собрались вокруг дома, где, как утверждалось, была убита пропавшая школьница Силия Рэнкин. В окна дома брошено несколько камней, был вызван специальный отряд полиции, который пытается навести порядок. На месте действия находится наш специальный корреспондент Дэвид Рив. Дэвид?»

Потом в динамиках раздается голос Дэвида:

«Да, Питер. Народ начал собираться здесь, в этом тихом районе южного Лондона, вскоре после поразительной телевизионной передачи, которая транслировалась сегодня вечером. Некий «телевизионный парапсихолог» Мартин Мартин — один из гостей телевизионного шоу Би-би-си, которое ведет Барбара Джеймс, — в прямом эфире назвал этот адрес и сказал, что именно здесь живет человек, который виновен в похищении и убийстве ребенка. Обеспокоенные жители района вызвали полицию. Теперь здесь что-то типа противостояния между толпой из примерно двухсот человек и отрядом полиции особого назначения. Полиция блокировала дом по периметру, в течение последних двух часов здесь побывало несколько команд судебных экспертов. Что, как вы можете себе представить, только подогревает слухи, распространяющиеся в толпе.

«А что полиция сообщила прессе, Дэвид?» — спрашивает сочный голос.

«Не очень-то много, Питер. Они лишь сказали, что задержали какого-то шестидесятитрехлетнего мужчину и что в настоящее время он содержится в полицейском участке у Тауэр-Бридж, где отвечает на вопросы следователей».

«А вы можете подтвердить, что этот человек связан с пропавшей девочкой по имени Силия Рэнкин?»

«Ну, полиция пока ничего не говорит по этому поводу. Но я могу подтвердить, что в этом доме сейчас работает коронер». [3] Коронер — следователь, производящий дознание в случаях насильственной или скоропостижной смерти.

«Спасибо, Дэвид, — произносит сочный голос. — Мы будем поддерживать с вами связь и сообщать слушателям о дальнейшем развитии событий по этому адресу».

Дэвлин выключает радио.

— Может быть, я и без радио не усну, — говорит он.

— Твою мать, Мартин! Похоже, ты попал в точку.

— Да? — спрашиваю я. — Какую точку?

— Ну, я имею в виду, что ты был прав. То, что ты сказал на шоу Барбары.

— Да, — говорю я. — Я знаю. Зачем же мне было это говорить, если бы это была неправда?

— Итак, — начинает Дэвлин. — Озеро Уиндермир. Мужик в машине? Ты сказал, он уже мертвый?

— Да.

— Полиция найдет его до того, как мы туда доберемся. Они начнут его искать, раз теперь они знают, что то, что ты говорил по поводу этого старого педофила, правда. А если не полиция, так его будут искать местные журналисты.

— Они его еще не нашли. Они не знают, что он убивает себя. Я не говорил им. Я не говорил, где он находится, так ведь?

Мы едем дальше.

Когда мы проезжаем Кендал, небо начинает светлеть. Я не знаю, где находимся мы или где находится Биллингс, но когда мы подъезжаем к очередному перекрестку, я говорю «Налево», или «Направо», или «Прямо». Маршрут просто у меня в голове и всплывает тогда, когда мне это нужно. Обезьяний инстинкт напрямую из моего чертового мозга — нужная информация, появляющаяся по мере необходимости. Дэвлин подчиняется мне, что совершенно правильно с его стороны. И вот мы сворачиваем на какую-то узкую дорогу. Мы уже высоко в горах. Впереди слева мы видим специальный участок для пикников.

— Налево, — командую я, когда мы туда подъезжаем. Мы сворачиваем налево и видим какой-то автомобиль. Большой и шикарный, зеленого цвета. К выхлопной трубе прикреплена трубка, которая идет в окно авто.

— Твою мать, — говорит Дэвлин.

Он выключает двигатель и выходит из фургона. Я остаюсь на пассажирском сиденье и смотрю, как Дэвлин идет к этому автомобилю. Он подходит к нему медленно, будто боится, что тот взорвется от любого резкого движения. Все окна авто запотели, кажется, что они покрашены изнутри серой краской. Дэвлин тянет за ручку дверцы со стороны водителя. Он чуть отпрыгивает назад, когда дверца открывается, и из машины выходят клубы дыма. Дэвлин машет рукой перед лицом. Он нагибается, протягивает руку и выключает двигатель. Потом выпрямляется и смотрит на меня.

— Он точно уже мертв? — кричит он мне.

Я киваю. Дэвлин возвращается к фургону и садится на сиденье водителя. Он приносит запах этой провонявшей выхлопными газами машины. Дэвлина трясет от утреннего холода и от увиденного.

— Что теперь? — спрашивает он.

Бедный старина Дэвлин. У него в голове все перепуталось из-за всего того, что ему пришлось увидеть. Он считал, что мир устроен неким определенным образом, а теперь оказалось, что мир устроен совершенно, на фиг, по-другому. Но понять, что к чему, в этом устроенном по-другому мире, он не в состоянии. Он лишь понимает, что Мартин Мартин знает обо всем больше, чем он сам.

— Давай убираться отсюда, — говорю я. — Найди какое-нибудь место, где мы сможем спокойно поспать. А потом мне понадобится твое телевизионное оборудование.

— Что? Аппаратура для внестудийных передач? — спрашивает Дэвлин.

— Угу, — отвечаю я.

Мы едем еще около получаса, пока не находим укромное местечко в какой-то роще, вдалеке от главной дороги. Мы оба очень устали и засыпаем почти сразу же, как только Дэвлин выключает двигатель. Солнце уже встало, и под щебетание птиц мы спим спокойно и без сновидений.

Когда я просыпаюсь, Дэвлина рядом со мной нет, двигатель работает, и я слышу какие-то голоса из задней части фургона. Еще я слышу, как кто-то печатает на клавиатуре компьютера. Я поворачиваюсь на сиденье и вижу Дэвлина. Оказывается, пока я спал, он возился со всем этим телевизионным оборудованием, и сейчас его студия на колесах уже работает вовсю.