Михаил Ахманов - Али Бабаев и сорок покойников

Все эти перемены политической жизни не обошлись без последствий для Бабаева. Что-то было приятным, что-то – не очень, но Али Саргонович не унывал, памятуя, что дни человеческие как россыпь камней; есть среди них белые, есть пестрые, и черные тоже попадаются. Белым камешком была, конечно, Нина, любимая его ханум, но не только она. Гутытку, ярманд Пожарский, Лена Вересова и прочие сотрудники, даже взбамошная Земфира, тоже являлись белыми камнями. Когда Бабаев думал о них, на сердце его теплело и вспоминалась пословица: ищи спутника прежде дороги, а соседа прежде дома.

Серые камни оставляли его равнодушным. Почет, опаска и знаки уважения, с какими относились к нему в Думе, новый просторный кабинет, испанская мебель, которую Мамаев пытался заменить на совсем уж роскошную итальянскую, квартира в престижном небоскребе, спецсигналы и остальные блага – все это были серые камни, что душу не греют, а существуют для престижа. Имелись среди них увесистые – поговаривали, что Али Саргоновича надо бы продвинуть в вице-спикеры, ибо тогда порядка будет больше. Как он встанет, все замолкают; ни выкриков с мест, ни потасовок у микрофонов, ни – упаси Господь! – нарзанных дождиков, полезных для здоровья, но вредных для костюма. После третьей или четвертой дуэли Папа Жо так полюбил Бабаева, что расстался с прежним имиджем, и хотя неукротимый темперамент все-таки брал свое, но извергался уже не нарзаном, а словами. Лидер аграриев Придорогин преподнес Бабаеву модель комбайна, а Чайников из ППП – поэму Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», подарочное издание in folio. Остальные партийные бонзы жали руку и вежливо улыбались, а спикер Бурмистров намекал, что будет, будет Али Саргоновичу хорошая командировка. Не сразу, конечно, на остров Мальту или в Лиссабон, до Лиссабонов много у нас охотников, но все же в теплые края, где зреют апельсины.

Пожалуй, проект об отмене прописки тоже стал серым камешком. Катиб Маркелов и его помощники речь сотворили превосходную, и Бабаев ее произнес с чувством, с толком, с расстановкой. Он говорил о том, что жизнь переменилась, и нынче граждане имеют ИНН, и СПС, и СМП, а недвижимость их, квартиры, дачи и земельные участки, записана во всяких ГБР и ОРП [73]. Каждый присутствует в базе данных, и не в одной, а в четырех-пяти, и все там о гражданине сказано: где живет и чем владеет; женат ли, холост или разведен; какие у него болезни и что за лекарства страдальцу прописаны; какая пенсия или зарплата, какая кредитная история и нет ли недоимок по налогам. Эти ниточки соединяют гражданина с государством, и стало их намного больше, чем в минувший век; теперь любое ведомство о гражданине знает все, от адреса до состояния здоровья. Может, это плохо, может, хорошо, но вопрос не в этом, а в институте прописки, что именуется нынче регистрацией. Пережиток прошлого, постыдный для демократической страны! Синекура для кормления чиновников! Ни в Европе нет такого, ни в Америке! Давайте, уртаки, подумаем и вырежем этот уродливый аппендикс, а средства, что освободятся, вложим в северные территории, где проживают малые народы. И сделаем это побыстрее, ибо многим из них грозят деградация и полное уничтожение. Кто им поможет, кроме Старшего Русского Брата?… Кто сумеет повести в светлое завтра, где не будет прописки, зато у полярного круга встанет город-сад?… Пусть под стекляным колпаком, но встанет! Чтобы узнали люди Севера вкус яблок и хурмы, персиков и мандаринов, а еще…

И далее в том же роде. Прекрасную речь составил Маркелов! Когда Али Саргонович упомянул о персиках, Манилов, лидер «персюков», пролил слезу, и вся его фракция голосовала за бабаевский проект. Нацлибералы и демократы-западники тоже его поддержали – видимо, по той причине, что коммунисты в лице Жиганова были против. Жиганов высказался в том смысле, что у нас не Европа, что прописка – краеугольный камень страны, и никакие базы-шмазы ее не заменят. Наш человек привык к чему-то быть приписанным, к партии, жилплощади или трудовому коллективу. А потому не посягайте на святое! – закончил Старший Русский Брат и важно сошел с трибуны.

Думское большинство, «муромцы», аграрии и патриоты, сочли проект разумным, но преждевременным. Бурмистров заметил, что идея ценная и, шесть по горизонтали, стоит к ней вернуться лет через двадцать-тридцатьпятьдесят, а вице-спикер Сенегальский пояснил, что отсутствие прописки может вызвать у народа чувство неполноценности и привести к массовым психозам.

Инициативу провалили, но Бабаев не слишком огорчился. Главное, он заявил о себе; теперь коллеги знали, что Али Саргонович не просто хороший стрелок, но муж государственного ума. Это надо же, на прописку замахнуться! Потрясение основ, глобальная идея!

Были, однако, и черные камни. Не оставались труды Бабаева без реакции, так как третий закон Ньютона, утверждающий, что действие ведет к противодействию, справедлив не только в физике, но и в социальных сферах. В полном согласии с этим законом Бабаева пытались пристрелить, взорвать, размазать по асфальту – словом, изъять из обращения, переселив в райские сады, к ангелам и гуриям. Но Али Саргонович туда не торопился. Предки его почитали Аллаха, Христа или бога Мардука, и при таком разнообразии Бабаев вышел атеистом. При всей неоднозначности натуры, вера у него была простой: что сделаешь на Этом Свете, с тем и отправишься на Тот.

На Тульском шоссе, по дороге к Нине, Бабаева зажали два фургона: передний притормаживал, задний ринулся на таран, однако промахнулся Гутытку съехал на обочину, и трейлеры столкнулись. Дальше все пошло по голливудскому сценарию – грохот, дым, огонь, летящие обломки и четыре трупа с внешностью злодеев. С бомбами тоже старались, подкладывали то в машину, то к дверям квартиры, но их вынюхивал Кабул. Бабаев об этих случаях помалкивал, лично обезвреживал заряд, но однажды наткнулся на хитрую бомбу – пришлось саперов вызывать, а где саперы, там и газетчики. Информация просочилась в СМИ, и две недели Бабаева одолевали папарацци, дежурили у дома, лезли в офис на Лесной, но Вересова держала оборону крепко, и никому прорваться не удалось.

Все это были, в сущности, мелочи, а вот в начале декабря случился наезд посерьезнее: атаковали Лесную – вечером, во время депутатского приема. Пришлось упрятать посетителей в кладовку, где не было окон, и пока Земфира их успокаивала, Гутытку с Вересовой, Маркеловым и двумя охранниками из «Арбалета» палили по наседавшим бандитам. Али Саргонович вылез с черного хода, просочился в тыл противника, снял троих ножом, а шестерых расстрелял из «кипариса». Отличный пулемет! С откидным прикладом и глушителем, с магазином на тридцать патронов, а вес – не больше пары килограмм! После рандеву на Тульском шоссе Бабаев затребовал ящик гранат и боевое оружие; то и другое прислали из Центра, и с этих пор он не расставался с «кипарисом».