Илья Крымов - Дети Силаны. Паук из Башни

– Хозяин.

Родной голос вывел меня из размышлений.

– Получи своего питомца, – нехотя сказала Алфина.

– Виртуозно! – искренне воскликнул Инчиваль, который единственный из присутствующих видел магическую сторону происходящего.

– Учитесь, тан л’Файенфас, пока я жива! Ганц, милый, нам пора. Боюсь, мы больше ничем не сможем помочь Бриану сегодня.

– Иду. Крепись, кузен, семья так просто этого не оставит! Кто задевает одного л’Мориа, тот получает во враги всех! Прекрасная тани, имею честь.

Даже не взглянув на Инчиваля, Ганцарос последовал за Алфиной.

– Это был он? – тихо спросила Аноис. – Стальной Ганц?

– Он самый, моя милая тани.

– Я представляла себе… другого.

– Какого?

– Кого-то более… ну… страшного?

– Поверьте, Аноис, мой кузен хоть и не злодей, не преступник, но тэнкрис он поистине страшный. Что до вашего воображения, то тут замечу, что большинство психопатов выглядят как абсолютно нормальные члены общества. Они в среднем гораздо умнее обывателей и могут играть свои роли. Ганц не психопат, просто он… тэнкрис в самом исконном понимании этого слова. Хищник.

– А хороший хищник всегда незаметен.

– В точку. Думаю, мне стоит завтра… нет, уже сегодня осмотреть музей. Там были заусенцы, но я не смог привязать их к делу.

– Теперь все изменилось, не так ли? Махатриптхата, Мирэж Зинкара, маска безумного царя. Слишком много восточных пряностей всплыло в нашем тихом и привычном пятичасовом чае с молоком, не думаешь?

– Ты прав, но заусенцы тем и коварны, что их постоянно хочется содрать. Я должен осмотреть музей.

Инчиваль склонился к Аноис:

– Поскольку мой друг хвалится тем, что замечает все и вся, все понимает и вообще гений, каких мало, когда он что-то замечает, но не имеет понятия, к чему это можно отнести, он называет это заусенцем. А когда все эти заусенцы исчезают, преступление обычно оказывается раскрытым. Бри, ты не обидишься, если мы не будем составлять тебе компанию? Тани Аноис экспозицию уже наблюдала, а с меня малдизских штучек хватило еще тогда. Ненавижу их.

– Это моя работа, и я справлюсь с ней сам. Себастина, подготовь мою одежду и оружие.

– Слушаюсь, хозяин.

И вот мы уже едем в чреве металлического монстра, дышащего раскаленным паром. Молча. Обычно мы не очень разговорчивы, я приказываю, Себастина подтверждает, что поняла приказ и немедленно исполняет. Идеальные отношения хозяина и слуги. Порой я вслух рассуждаю о чем-то и спрашиваю ее мнение, но это то же самое, что говорить с самим собой. И в остальном Себастина идеальна, так что у нас не бывало моментов, когда ей удавалось как-то провиниться, а потом чувствовать себя виноватой.

– Прекрати.

– Хозяин?

– Нас обошли на ход или два. Он знал, что чары, затмевающие разум, и прочие ослабляющие на тебя не действуют, и подготовился лучше, чем мы могли ожидать. Черт возьми, да я вообще не мог ожидать ничего подобного! Ни с того ни с сего он появился в моем доме! Слышала, что говорили эксперты? Ублюдок выжег лучшие защитные печати, перерезал… Ты слушаешь меня?

– Я подвела вас, хозяин.

– Ты мне помогла вообще-то.

– Хозяин?

– Себастина, есть в этом мире силы, которые превыше и меня и тебя. Они могут перемолоть нас в кашу, размазать по толстому слою хлеба и сожрать. Не смирившись с таким положением вещей, можно сойти с ума от страха. Приходится лавировать. Есть те, от кого даже ты не можешь меня защитить.

– Я должна.

– Ты молода и еще не вошла в расцвет своей силы.

– Должна.

– Я приказал тебе прекратить. Если ты провинишься настолько, что будешь заслуживать наказания, я не оставлю это просто так, ведь мне не нужна никчемная служанка. А ты, ты оранжевый муравей, который может поднять вес в пятьдесят раз превосходящий собственный, но как ни принуждай муравья, вес в сто раз превосходящий собственный он не поднимет. Просто не сможет, даже если будет пытаться до смерти. Что-то часто я стал говорить о муравьях. К чему бы это?

– Я стану сильнее для вас, хозяин.

– Конечно, станешь, куда же ты денешься. Время идет, ты сражаешься и убиваешь, отнимаешь жизни моих врагов, становишься сильнее, выносливее. И так будет, пока я не умру. Но пока ты еще юна.

– Я не понимаю, чем мое бессилие могло помочь вам, хозяин?

– Информацией. Он допустил ошибку и дал мне гору ценной и полезной информации. Во-первых, он колдун, мастер темных чар, во-вторых, он, как никто иной, сведущ в устройстве твоей природы. Возможно, он изучал магию наших братьев из Темноты. В книге отца были заклинания, которые могли бы повредить представителям твоего вида, большинству наших магов эти заклинания неизвестны. Следовательно, он изучал запретные трактаты задолго до нашей встречи. Еще один важный момент: он наверняка мог убить тебя, как и меня, но не стал этого делать. Он уверен, что я мог бы разделить его стремления, но у меня нет ни единой зацепки о причинах его уверенности. Я всегда был верен Мескии, и она не давала мне поводов изменять это мое отношение. Теперь мы знаем, что наш главный враг совершенно не желает меня убивать. Мы знаем, что Мирэж Зинкара имеет ко мне личные счеты. Мы знаем, что в организации врага разлад. Мы знаем, что он потерял семью и также что он знаком с малдизской мифологией. Это наводит нас на мысли о Махатриптхате и выдержках из эпоса, найденных в посольстве. Я по-прежнему не верю, что знаки и цифры на полях имеют отношение к какой-то кодировке, но теперь гипотеза с зашифрованной информацией кажется более правдоподобной. Возможно, теми письмами Зинкара незаметно держал связь со своим… Хм, думаю, слово «наставник» пока что подойдет. Создать скрытую сеть не проблема, особенно если есть время и деньги, зашифровать должным образом тоже можно, особенно если голова работает достаточно хорошо, чтобы придумать собственный код. Не всякому под силу, но все же повышенные интеллектуальные способности не так уж редки. Не всем же быть дураками. Взбодрилась?

– Мне кажется, вы говорите это, чтобы утешить меня, хозяин.

– Ты мне веришь, Себастина?

– Абсолютно.

– Тогда не занимайся ерундой и просто прикрывай мою спину.

Второй визит в музей истинных искусств стал менее информативен, но куда более интересен. Похоже, что, когда вызванные в музей слуги закона узнали о том, что бедный несчастный верховный дознаватель получил по шее в родном доме, они все бросили и устремились на помощь обиженному мне… при этом напрочь позабыв о музее. К моменту моего появления на месте работало всего двое криминалистов и четверо констеблей.

Я прошелся по залам малдизской экспозиции, осматривая пустые стенды и голые стены. Рядом крутился куратор выставки, человек на эмоциях, сильно дерганный и постоянно машущий руками.