Илья Крымов - Дети Силаны. Паук из Башни

– Ты готов?

Мы оба повернули головы в сторону винтовой лестницы, по которой спускается тани с ребенком на руках. Она не очень высока; волнистые черные волосы стягивает изящная заколка в виде паука, тоже подарок отца, в ушах блестят черные жемчужины, а глаза сверкают благородным серебром; острый подбородок, красивые чувственные губы, округлые нежные скулы, она красива, свежа и… жива! По-настоящему жива!

– Он спит? – Голос отца, сильный, резкий, уверенный.

– Да, уже десять минут. Совсем устал мой малыш. – Голос матери, мягкий, мелодичный, нежный.

– Мама.

Я протянул руку к ее щеке, но мои пальцы распались туманом, как только я коснулся ее. Монрай л’Мориа смотрит сквозь меня.

– Усади его в кресло, мне нужна твоя помощь.

– Иду.

Она осторожно устроила ребенка в кресле и присоединилась к мужу. Я же остался рядом с креслом, всматриваясь в спокойное лицо спящего. Никогда не видел своих детских изображений, их просто не существует в природе. Любопытно посмотреть.

Магесса и колдун-черноязычник вдвоем работают над темным овалом. Они твердят слова, которых я не знаю, сопровождая их движениями, которые кажутся мне хаотичными. Какое-то время я слежу за ними завороженно, но потом меня отвлекают. По винтовой лестнице спускается женщина. Вот она вышла на свет, уже немолодая, но все еще блистательная, явно имеющая множество воздыхателей. Я знаю эту женщину, правда, в моей памяти она выглядит гораздо, гораздо старше, будто ее красоту давно вымарало некое огромное горе.

– Вы все-таки взялись за это вновь!

Отец с матерью не прекратили своего занятия, а медленно и размеренно завершили очередной мелодичный напев.

– Я все еще уверен, что это возможно, – заявил он.

– Похоже, увиденное в Квартале Теней тебя не впечатлило, Крогас? – прищурилась Алфина.

– Милое местечко, напоминает мне дом, – нагло улыбнулся он, показывая очень длинные клыки. – Я потому рядом и поселился – ностальгия!

– Оставь этот свой якобы юмор при себе, мальчишка! – грозно ответила она. – Мон, ты голос благоразумия в этой странной семье! Как ты могла позволить такое?!

– Я верю ему, тетя, – мягко, но решительно сказала мать. – Мы долго изучали и исправляли расчеты, доводя их до совершенства. Создать торный путь между нашими мирами возможно. Мы уже завершили ритуал на девяносто процентов и…

– Это бред! Бред, девочка моя, ты слышишь? Один раз подобное стремление обернулось катастрофой, и Мескии не нужны повторы!

– Успокойся, Алфина, мы не те криворукие неумехи, мы мастера! Кроме того, с той стороны нас страхуют. Это будет прорыв! Понимаешь? Революция в магическом искусстве! И это будет сделано нашими руками!

– Вы даже Бриана сюда привели! Судьба родного сына для вас ничего не значит?!

– Послушай же!

– Нет! – крикнула Алфина. – Я знаю, чего ты хочешь, чудовище! В этом городе нет секретов, которые я бы не смогла узнать! Ты хочешь утащить туда мою девочку! Утащить в мир без солнца и луны! Вместе с сыном! Ты хочешь погубить их!

– Алфина, твои знания о той стороне столь скудны, что я даже не вижу смысла спорить и что-то доказывать тебе.

– Чудовище!

– Тетя! – Монрай встала на защиту мужа и сразу перестала казаться миниатюрной или хрупкой. Львица, а не тани! – Не смей так говорить с Крогасом! Никогда! Он мой муж, не забывай! И это было наше общее решение! С самого начала, слышишь! Он пришел в мой мир, и, видит Силана, он многое вытерпел ради нас! Мне больно было смотреть, как он переступает через свою гордость раз за разом, щадя тех надменных глупцов, которых мог бы стереть в порошок за их гнусные оскорбления! Довольно! Мы достаточно пожили под светом Луны, и, как я и обещала, мы перейдем на другую сторону! Бриан дитя двух миров, первая связь между нами и сородичами в Темноте, о которых мы почти ничего не знаем! Он должен увидеть оба мира! Обе свои родины! Так мы договорились и так решено! Ты ничего не сможешь сделать, чтобы помешать нам!

– Мон…

– Нет! Монрай! Прости тетя, но тебе лучше оставить нас! Необходима концентрация и…

– Ты одурманил ее! – взвизгнула Алфина. – Чудовище! Тварь! Тварь! Ты одурманил мою девочку!

– Тетя!

– Алфина, не смей! Он хрупок!

Но уже поздно, великая магесса выплеснула из рук ослепительный поток света, который вонзился в темный овал, а затем хлестнула огненным кнутом по Крогасу ди’Аншвару. Завязался бой, в котором Крогас и Монрай встали против могучей Алфины. Воздух горит и кипит, взрывается и подвывает в унисон магическому речитативу. А пока маги пытаются удушить друг друга, поврежденный овал теряет свою форму, дрожа, как огромная темная клякса. Мальчик не мог не проснуться при таком грохоте, да что там! Он не спал с самого начала! Я притворялся, что сплю, чтобы в первый раз побывать в отцовской запретной комнате! Он никогда меня сюда не пускал. Я задремал наверху, сквозь сон почувствовал, что Монрай несет меня. Подумал, что наверх, в детскую, но оказалось, что нет, вниз, в полный тайн подвал и решил притвориться! Теперь же ребенок сжался в комок и забился в угол кресла.

Только я вижу, как корчится и рябит клякса, пока настоящие маги хлещут друг друга молниями. Они обратили внимание на дестабилизированное заклинание слишком поздно. Отец с матерью вцепились в него своими ментальными щупами и возобновили поток заученных словоформ, но все их попытки удержать контроль потерпели крах. Испорченный коридор расширялся, превращаясь в нечто вроде воронки, которая затягивала воздух внутрь себя и порождала темные кнуты протуберанцев.

– Алфина, унеси ребенка! – закричал Крогас.

– Я… Я могу помочь!

– Ты уже сделала все, что могла! – взревел он. – Унеси отсюда моего сына! Немедленно!

Крогас что-то отчаянно выкрикивал, полосуя взбесившееся заклинание красными колдовскими цепями, а потом бурлящая тьма издала умопомрачительный рев, перешедший в сверлящий душу визг, и, в мгновение ока захлестнув родителей, испарилась. Тело отца приняло основной удар, от него не осталось ничего, кроме пары тлеющих лоскутков одежды да запонок, упавших на пол. Мать умерла в то же мгновение, но не испарилась. Ее бездыханное тело медленно опустилось на холодный камень. Так я осиротел.

Дрожащая Алфина, тихо поскуливая, топчется на месте, где в полу навечно выжжены следы последнего творившегося там колдовства. Она походит на сбежавшую из лечебницы умалишенную, совершенно растерянная, испуганная и, похоже, испытывающая непередаваемые муки. Оглушительная тишина вывела ее из этого состояния, магесса обернулась и увидела мальчика, который замер, подобрав коленки к подбородку. Его глаза широко распахнуты, зрачки дрожат, не способные сфокусироваться хоть на чем-либо, на лице нет ни единой кровинки, губы посинели, а голова едва заметно трясется.