Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес

Шарапов под ругань и крики длинноногих красавиц, сопровождаемый пинками, как ошпаренный выскочил из комнаты и кинулся прочь.

Покинул это злачное место и Николай. С бедолагой-фантастом все было ясно.

Но по выходе из особнячка возникли некоторые проблемы – аэростата нигде не было видно. По-прежнему темень вокруг такая, что хоть глаз выколи.

Что будем делать? Вызвать мысленно, как посоветовал Пинский? Ну, ему виднее, он ведь дока в таких делах…

Размышления Гордеева были прерваны самым бесцеремонным образом. Кто-то хлестнул его сзади по голове. Резко обернувшись, готовый к отпору он разглядел в темноте белеющую веревочную лестницу и перевел дух. Неисповедимы пути Господни! Что ж, спасибо воздушному шару – не забыл, родимый. Припозднился малость, но не позабыл…

– Полагаю, необходимо прокомментировать полученные сведения, – предложил Пинский, когда Николай вышел из транса и поведал ему в подробностях о своей третьей по счету астральной «прогулке».

Врач откашлялся, ёрзнул в кресле и начал:

– Барков обращался ко мне с симптомами невроза навязчивости и особой разновидности фобии. У него – болезненное пристрастие к чистоте, порядку, гигиене, продиктованное, во-первых, мизофобией – боязнью паразитов, болезнетворных организмов, а, во-вторых, задержкой психосексуального развития на анальной стадии трех-, четырехлетнего ребенка. Это не так уж редко встречается, и такие люди отличаются чрезмерной чистоплотностью, аккуратностью, педантичностью. Кроме того, они склонны к накопительству и скупости. Таков и Барков. Но у него еще и патологический страх заразиться, заболеть – ипохондрия, связанная с боязнью микробов. А психастенический синдром проявляется в навязчивых мыслях и желаниях, которые постоянно и неотвязно присутствуют в его сознании. Разумеется, это мучит его и в определенной степени отравляет жизнь. Но невроз – слабое психическое расстройство, при котором страдающий им все же вполне адекватно оценивает реальность. А вот Ягодкин, например, склонен уже к психозу – тяжелому душевному отклонению; здесь отражение действительности искажено.

– А что насчет Шарапова, – поинтересовался Николай, – у него действительно недоразвитый половой орган?

– Конечно же, нет, – рассмеялся аналитик, – не забывай, что ты подсмотрел содержимое бессознательной сферы: у Баркова картины содомии, то есть группового секса с кем угодно и в какой угодно форме, а у Шарапова это – вуайеризм, получение сексуального удовлетворения от подглядывания за совокупляющимися и обнаженными. Проблемы последнего тоже чисто психические. Сразу бросается в глаза психологический инфантилизм. Он типичный взрослый ребенок, даже, несмотря на то, что женат и сам является отцом. В то же время характер у него чрезвычайно экзальтированный, легко возбудимый. В своем психосексуальном развитии Шарапов застыл где-то на уровне пяти-, шестилетнего ребенка, то есть на фаллической стадии. Этому периоду свойственно обостренное и часто болезненное внимание к сексуальной сфере и половым органам. Здесь же и все перипетии Эдипова комплекса – неосознанного влечения мальчика к матери. Если ребенок не справится с подобными импульсами, впоследствии у него разовьется психоневроз.

– И у Шарапова так?

– Именно, – Пинский кивнул. – Мне известно, что у него не ладятся отношения с женщинами, партнершами, которых он страстно желает… Подобные личности склонны к суициду, наркомании, пьянству. Может это выразиться и в маниакальности, в том числе и половой.

Немного подумав, он добавил:

– Вообще, к Шарапову следует присмотреться внимательнее. Внешне он производит впечатление агрессивного, вспыльчивого грубияна – общаться с людьми, как ты уже заметил, совершенно не умеет. Везде со всеми ссорится. Ягодкин, при всей его противоречивости, хоть коммуникабелен и умеет расположить к себе – надо отдать ему должное. Да и в отношениях с противоположным полом вполне раскован… Кстати, именно Ягодкин как-то вскользь обронил о Шарапове, что, мол, тот женострадалец…

– Подозреваемый номер один?

– Не стоит спешить. Вспомни, неустановленный преступник убивает людей обоих полов и разных возрастов. Допустим, маньяк – Шарапов. Скорее всего, он бы нападал только на женщин, проецируя на них ненависть и отчаяние от своей психосексуальной несостоятельности. Или бы убивал только мужчин, таким образом, осуществляя месть своим более удачливым конкурентам, в его представлении – поганым самцам.

– А не может он испытывать весь этот негатив одновременно? – блеснул сообразительностью Гордеев.

– Редкий случай, но вполне возможный, – согласился Пинский, – потому и следует пристально присмотреться как к Шарапову, так и к каждому из остальных. Если тебе удастся проникнуть в подсознание Леонтьева и Глухаревского, картина станет завершенной. А уж отталкиваясь от этого, выберем приоритетные направления, по которым следует работать в первую очередь. Например, установить наблюдение за кем-то из пятерых. Более плотно заняться разработкой отдельной фигуры – в этом нам поможет Валерий со своим агентством.

– Я думаю, что смогу завтра обследовать оба подсознания, и мы с вами решим, ху из ху.

– Договорились! – улыбнулся Пинский и энергично пожал на прощанье руку товарища.

Гордеев вернулся домой и взялся за чтение. Странно, теперь все давалось ему слишком легко. Николай буквально за каких-нибудь два часа проглотил толстенный труд американского психоаналитика! Невероятно! Но самое главное – он все полностью уяснил. Неужели он внезапно и так сильно поумнел?! В этих астральных путешествиях у него каким-то образом расширилось сознание, повысился интеллектуальный уровень?..

Николай терялся в догадках. В качестве эксперимента начал читать еще одну книгу – результат тот же самый. Взгляд его, пристальный и сосредоточенный, быстро скользил по строкам и абзацам, страница за страницей поглощая текст, откладывая информацию в ровные упорядоченные ряды в кладовых памяти.

Подобное скоростное чтение его нисколько не утомляло, как и не перегружал избыток новых сведений. Ни хрена себе! – подумал он. Кажется, я превращаюсь в суперкомпьютер!..

Он рассмеялся, но впечатление усилилось еще больше, когда он за несколько часов прочел и усвоил все пять предложенных Пинским работ по глубиной психологии. Вот это уже круто, по-настоящему круто!

Николай в запале схватил дядин энциклопедический словарь, с затасканным, обтрепанным переплетом, и с жадностью полиглота принялся его штудировать. Строчки, слова, понятия сканировались глазами, записывались мозгом, сортировались памятью, соединялись в хранилище души ассоциациями, ссылками, контекстами. Он пил информацию, с наслаждением смакуя каждый глоток поступающего знания.

Читать дальше